В полдень в городском Доме культуры собрался актив Комитета общественного спасения. За столом на сцене сидели Иван Тимофеевич и Александра. Павел Огородников расположился в партере на краю первого ряда. Александра кивнула ему: дескать, иди сюда, за стол, но он решительно замотал головой. Павел держался в тени, не хотел брать на себя роль лидера.
Александра не могла собраться с духом, не знала, с чего начать. Оглядывала зал радостным приветливым взором, и вид этого юного прекрасного существа, гуляющая по румяным щекам улыбка, роскошная мальчишеская прическа, - и просторная блуза из черного блестящего шелка, - все в ней было ново, необычно, вид ее завораживал, разливал вокруг незримый дух энергии и красоты, обаяние нежной юности и струящейся безграничной доброты.
Она еще ничего не говорила, но ее уже любили, за ней готовы были идти куда угодно.
Кто–то из зала крикнул:
- Как вас зовут?
- Александра.
- Но вы же девушка!
- Я и говорю: Александра.
Слышала, как пламенеют щеки, упруго стучит сердце, смотрела на листок, оставленный ей Павлом.
В зале раздался приглушенный смешок, но чей–то зычный голос крикнул:
- Тише вы!
Поднялся Иван Тимофеевич, заговорил:
- По праву председателя предоставляю слово Александре.
И Саша встала, обвела всех посерьезневшим взглядом и хотела было начать, но из боковой двери кулис на сцену вышел медведеподобный мужчина. Он подошел к краю стола, поздоровался с Александрой, кивнул Ивану Тимофеевичу.
- Я - глава Сосновской администрации, должен заявить: данное собрание не санкционировано властями.
Зал загудел, кто–то кричал:
- Мы тебя не выбирали, катись ты туда, откуда приехал!
Иван Тимофеевич поднял руку, попросил тишины. И повернулся к администратору:
- Вам известно, что в городе создан Комитет общественного спасения, создавал его народ, - между прочим, единогласно, и вы, демократы, если вы действительно демократы, должны считаться с волею народа.
- Хорошо, хорошо, Иван Тимофеевич, - поднял руки администратор, - я с этим фактом считаюсь и тоже готов вступить в ваш комитет. Разрешите мне присутствовать на вашем собрании?
Александра подвинула ему стул, сказала:
- Садитесь, пожалуйста!
И повернулась к залу, заговорила звонко, уверенно:
- Я хочу передать вам привет от молодежного движения - тоже общественного, - "Черные ястребы" и поздравить с созданием Комитета общественного спасения. Вы уже знаете, что мы обложили налогом подпольных производителей водки, и этот налог раздаем населению. Вчера мы собрали очередную дань и хотели бы раздать собранные деньги жителям города и района. На каждого человека выделяем сто двадцать пять рублей и сто долларов. В районе вашем живет сорок тысяч человек - вот вам, Иван Тимофеевич, деньги.
Подвинула к нему два чемодана - один с рублями, другой с долларами. И села.
Поднялся администратор:
- Не знаю, как и назвать эту акцию. Она незаконна.
Наклонился к Александре:
- Не стану спрашивать, как вы достали эти деньги, но если вы уж хотите раздать их нуждающимся…
Зал загудел, задние ряды поднялись, кто–то кричал:
- Да какое собачье дело этому борову до наших денег! Он хочет забрать их и прикарманить, как они прикарманивают все наши денежки. Пусть лучше расскажет, на какие шиши они тут понастроили себе дворцы!
Иван Тимофеевич снова остановил шум. Обратился к администратору:
- Что вы хотите?
Администратор замахал руками:
- Ничего я не хочу! И не буду вам мешать. Если уж попали в руки деньги, распоряжайтесь ими, как хотите. Только не обращайтесь ко мне за помощью, когда вот этого молодца…
Он показал на Александру.
- И того вон…
Показал на Павла.
- И всех, кто носит эти черные рубашки - этих новых фашистов…
Зал снова взорвался:
- Фашисты - это вы, сволочи такие! Обворовали народ, не платят зарплату. Наручники на вас наденем! Убирайся отсюда, свинья жирная!..
- Хорошо, хорошо, я уйду. Но когда раскроются ваши преступления…
Последние слова его потонули в гуле возмущенных голосов, в топоте и свисте разгневанных людей.
Когда зал успокоился, Александра сказала:
- Нам бы хотелось, чтобы все деньги распределили по справедливости.
- Не надо беспокоиться. Это дело мы берем в свои руки, - заверил ее Иван Тимофеевич.
Она тронула пальцами оба чемодана, как бы передавая их председателю.
И сошла со сцены, села рядом с Павлом.
Павел шепнул ей: "Пойдем обедать", - взял ее за руку, и они направились к выходу. И уже за спиной услышали громкие аплодисменты… Сосновцы бурно выражали им свою благодарность.
Александра хотя и ночевала у Павла, но не успела разглядеть всех членов его семейства. А семья у него большая: в огороде с утра до вечера трудился отец, семидесятилетний больной старик, у плиты хлопотала мать, и рано утром ушла на работу в парниковое хозяйство жена Галина. Четверо детей ходят в первую смену, и Саша их не видела, но вот теперь они один за другим заглядывали в большую комнату, где за столом сидели их отец и незнакомый парень в форме "черных ястребов". Они робко кивали ему, не решаясь войти. Собрались на веранде, ожидая, когда бабушка им даст чего–нибудь поесть. Александра вышла к ним и, обращаясь ко всем сразу, сказала:
- Давайте знакомиться, меня зовут Сашей.
Три мальчика и девочка повернулись к ней, но заговорить не осмелились. Саша подошла к девочке, протянула ей руку:
- Как тебя зовут?
- Ирина.
- А сколько тебе лет?
- Тринадцать.
- О-о!.. Ты уже совсем большая. А братьев твоих как зовут?
- Вот его, - показала Ирина на самого большого, русоволосого, синеглазого парня, - Игорь. Он учится в шестом классе. И хочет ездить с отцом на мотоцикле. А эти… Федя и Вадим. Федя еще маленький, он у нас первоклашка.
- Я уже умею читать, - осмелел Федор. - И на папином дисплее могу сложить любые цифры.
- Не любые.
- Любые! - настаивал Федор.
Вадим обратился к Саше:
- А правду говорят, что ты девушка, а только парнем назвалась, чтобы тебя приняли в "черные ястребы"?
Александра наклонила к нему голову, повела плечом:
- А если девушка - разве это плохо?
- Не плохо. А почему у тебя знака белого нет, как у нашего папы? Хочешь, я тебе свой отдам?
- А у тебя есть такой знак?
- Есть. Из белого шелка. Я сам вышил Серп и Молот. На уроке труда. У нас ребята многие вышили и девочки, только нас не принимают в "ястребы".
- А учитель не ругает вас за то, что вышиваете?
- Василий Кузьмич даже помогает. Он только говорит: вы немножко подрастите, и тогда вас примут к себе "ястребы". И дадут мотоциклы.
Потом пришла их мама, Галина Степановна, тонкая, стройная женщина, сохранившая девичью фигуру. Поздоровалась с Сашей:
- Не хотела будить вас рано, ушла на работу, а там мы опять "волновались".
Павел пояснил:
- Это они свою акцию протеста так называют: "волнуются". Бросают работу, осаждают директора, грозят взять его в заложники. Им зарплату вот уже семь месяцев не выдают. Продукцию они выпускают, а зарплату не дают.
- А вам в школе платят? спросила она Павла.
- Тоже не платят - вот уже три месяца.
Саша хотела спросить: "А как же вы живете?", но не спросила, а только подумала: "Сколько мы денег привезли, а он и копейки себе не взял". Она не могла знать наверняка, взял он себе деньги или не взял, но почему–то была уверена: не взял.
Всей семьей сели обедать. Женщины принесли дымящуюся картошку, огурцы, полную миску яблок.
- Хорошо хоть яблоки уродились, - сказала Галина Степановна, - а то бы и угостить нечем было.
Чай подавали без сахара. Павлу было неловко за такой бедный стол, но денег у них давно не было и ничего другого они не ели.
- А где Антон? - спросила хозяйка. - В городе болтают, что его будто бы из ружья ранили и теперь он в больнице лежит?
Павел ниже склонил голову, ничего не сказала и Александра. И старики, и Галина Степановна, и даже дети все поняли, и никто не задавал больше вопросов.
- А вы сегодня деньги можете получить! - сказала Александра. - Хотите, Галина Степановна, я пойду с вами и скажу, чтобы вам дали деньги на всю семью.
Она оглядела сидевших за столом и радостно добавила:
- Вас восемь человек, вы много получите.
Павел их не задерживал, и они в сопровождении Ирины и Игоря пошли в Дом культуры. Уже на пути их догнали Федор и Вадим, - мать хотела было отослать их домой, но Александра обняла обоих, сказала:
- Они тоже будут получать деньги.
И они зашагали веселее.
У Дома культуры толкался народ; весть о деньгах быстро распространилась в городе, и к Дому культуры шли и шли люди. Народу было много, и Саша с детьми Павла едва протиснулась на сцену, где Иван Тимофеевич и несколько мужиков хлопотали над составлением списков. Саша наклонилась к Ивану Тимофеевичу:
- Огородниковы могут получить?
Иван Тимофеевич сразу сообразил, в чем дело, показал на очередь у окна. Там две женщины выдавали деньги горожанам, жившим на улице Степана Разина. Саша заняла очередь, и когда они с Галиной Степановной и ребятами предстали перед женщинами, они улыбнулись Саше. А Саша им сказала:
- Огородниковы. Их восемь человек.
И на всех получили деньги - в рублях и долларах.
Галина Степановна не могла сдержать буйной радости:
- Ну, ребята, у нас теперь зашло. Мы теперь целый год будем жить с хлебом, сахаром, и даже масла я вам буду покупать.