Французская альтернативная история начала 20-го века. Франция после Первой мировой войны. Инфляция, бедность, погода мерзкая... И тут в Атлантике обнаруживается новый остров... Ну и про любовь, конечно.
(При создании fb2 сохранена грамматика оригинала - Гриня)
Содержание:
I. ПО РАДИО. 1
II. ЦИКЛОН НА АТЛАНТИКЕ. 2
III. ОТПРАВЛЕНИЕ "ЭРЕБУСА II". 4
IV. ОСТРОВ N. 5
V. УРОК АСТРОНОМИИ. 7
VI. НЕБЕСНОЕ ЗОЛОТО. 8
VII. ТАЙНА. 9
VIII. ДОЧЬ И ОТЕЦ. 10
IX. В ПАРИЖ. 12
X. ФИНАНСЫ И ПОЛИТИКА. 13
XI. ФРАНК ПОДНИМАЕТСЯ. 15
XII. ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИК. 17
XIII. ИСКРЕННОСТЬ ВЛЮБЛЕННОГО. 18
XIV. ТОРЖЕСТВО ФРАНКА. 19
XV. ЛИГА НАЦИЙ 21
XVI. ФРЕДЕРИКА. 21
XVII. БОГАТСТВО ФРАНЦИИ. 23
XVIII. СИЯНИЕ ЗОЛОТА. 24
XIX. МИССИЯ "ТОВАРИЩЕСТВА". 25
XX. ПРОЩАЙ, "КОРЗИНКА". 27
XXI. ОСВОБОЖДЕНИЕ 29
XXII. ЭПИЛОГ 29
Примечания 30
I. ПО РАДИО.
Веселый, немного взволнованный и всегда, даже в дни отдыха, полный энергии, Рэне Жолио, мой друг, кинорежиссер, встретил меня на пороге веранды с распростертыми объятиями. Потом он увлек меня в приемную, открытые окна которой давали свободный доступ морскому ветерку. Здесь его жена, "кино-звезда", беседовала с двумя незнакомыми мне лицами, сидя за столиком, уставленным закусками.
Едва дав мне поздороваться с беспечней Люсьеной Жолио, полулежавшей на диване с гвоздикой в руках и нарумяненной, как в фильмах "Сюпербо", что придавало ее красоте почти восточный характер, он подвел меня к незнакомцам и представил:
- Мой старый друг, доктор Антуан Маркэн, прикомандированный к экспедиции Барко, готовящейся к отплытию на "Эребусе II" на завоевание южного полюса.
Я раскланялся. Жоли представил мне:
- Доктор Ганс Кобулер, почетный профессор Базельского университета, и его прелестная дочь, Фредерика-Эльза Кобулер, кандидат математических наук, которые желали познакомиться с тобой, Антуан, и, узнав, что ты будешь сегодня у нас, любезно согласились остаться позавтракать… Чем бог послал, предупреждаю.
И в виде утешительного комментария, к этому печальному предсказанию, которое жена его встретила возмущенным "О-о", Жолио кинул лукавый взгляд в направлении соседней комнаты. Столовая примыкала к террасе, господствовавшей с высоты утеса над залитым солнцем морем, пестреющими разноцветными кабинками, пляжем и крышами Вимеро; два лакея, бесшумно двигаясь, завершали нарядную обстановку.
Лишь из любезности я бросил беглый взгляд туда; все мое внимание сосредоточилось на юной кандидатке. Она вызвала во мне странное, доселе не испытанное волнение: как будто в этой высокой странной девушке с белокурыми локонами флорентийского пажа и серьезным нежным лицом с голубыми глазами, оживленными черными бровями и ресницами, я обрел вновь давнишнего друга. Она сама посматривала на меня с нескрываемым любопытством и симпатией.
С трудом вернув себе самообладание, я стал слушать ее отца, который в эту минуту обратился ко мне.
Человек этот, со светскими манерами, лысиной ученого, крупным семитским носом и седеющей бородой, устремил на меня сквозь толстые стекла круглых очков пронизывающий и неприятный взгляд зелено-малахитовых глаз.
- Дорогой коллега, - сказал он, - поскольку наша восхитительная хозяйка была так добра, что устроила это свидание, я с откровенностью пойду прямо к цели. Потому что я не только ученый, как вы: потребности современной жизни… Разрешите мне сначала задать вам один вопрос: южный полюс уже открыт несколько лет тому назад. Капитан Барко отправляется туда, чтобы официально закрепить его за вашей родиной?
Легкий немецкий акцепт и тень агрессивности, замаскированная любезностью тона, восстановили меня против швейцарского профессора. Но очарование - я сказал бы даже магнетическое действие - той, которую я в душе называл уже просто Фредерикой, смягчило сухость моего ответа:
- Совсем нет, господин профессор, наша миссия совершенно не официального характера; цели ее исключительно научные: мы будем исследовать высшие воздушные сферы Антарктиды.
- Вот видите, отец, - произнесла юная кандидатка с безукоризненным французским выговором. Контральтовые ноты ее голоса заставили меня вздрогнуть.
Не обращая внимания на дочь, профессор возразил:
- Поздравляю вас, дорогой коллега. Будь я лет на десять моложе и если бы штат "Эребуса II" не был заполнен, я бы с удовольствием присоединился к экспедиции.
- Ах, доктор, - пылко вмешался режиссер, - он разливал портвейн и слышал лишь конец фразы, - вы совсем, как я. Если бы нашлось какое-нибудь дело, я с удовольствием предложил бы капитану Барко свои услуги. Антарктида! Какие восхитительные фильмы накрутил бы z там! И с нами поехала бы даже наша милая звезда, которая зябка, как уж, - добавил он, посмотрев на жену. - Но у Барко все давным-давно полно, не правда ли, Антуан? И если бы не твой друг Жан-Поль Ривье…
Он не кончил фразы и с двумысленной улыбкой поднес стакан ко рту.
- Господин Жолио ошибается относительно, намерений моего отца, - вставила девушка с кротостью. - Мой отец не стремится присоединиться к экспедиции.
- Я хотел бы только одного: познакомиться с меценатом, имя которого было только что произнесено, - заявил Кобулер откровенно. - Я хотел бы предложить ему одно дело, и раз вы его друг, мой дорогой коллега…
- Мы с ним гимназические товарищи, - признался я. - Ему я обязан зачислением в штат "Эребуса II". И не без труда… Капитан Барко…
- Скажи, пожалуйста, Антуан, - перебил Жолио, - раз отъезд из Марселя назначен на послезавтра, тебе будет не легко представить доктора Кобулера Жану-Полю Ривье?
- Ах, вы уезжаете послезавтра? - спросил швейцарец, пристально глядя на меня. - Но, полагаю, вы будете завтра в Париже?
Мое сердце затрепетало в надежде увидеть там вместе с отцом и Фредерику.
- Да, я с сегодняшнего вечера пробуду в Париже двадцать четыре часа.
- Ну так мы приедем в Париж завтра в одиннадцать часов утра. Как вам кажется, не примет ли господин Ривье приглашения позавтракать в "Кларидже"? И если бы вы нам устроили как бы случайную встречу в кафэ…
- Пожалуй, это возможно. Лишь бы он оказался в Париже, - добавил я.
В эту минуту электрический звонок зажужжал в углу веранды.
- Разрешите, - сказал Жолио, вскочив из-за стола. - Нет, это не телефон, это звонок радио - нового, гениального изобретения. Этот призыв означает, что передает башня…. Двенадцать двадцать? Это анормально. Что случилось?
Он сел за столик, заставленный сложными аппаратами, и стал передвигать рычажки. Зажглись лампочки. Надев на уши приемник, он, скосив глаза, посматривал на нас удивленно,
- O-o-о! Подумайте! - прошептал он среди всеобщего напряженного внимания. Потом бросил нам - Сенсационные новости! Хотите послушать?
Затрещал коммутатор, и из громкоговорителя зазвучал, с половины фразы, голос:
"…пустошения в Северной Атлантике. Семь отчаянных призывов только что услышаны нашими береговыми постами в последние полчаса. Предшествуемый валом огромной глубины, циклон приближается со скоростью более ста километров в час. "Лютеция", принадлежащая компании "Гунар", с частыми резкими перерывами сигнализирует, что вдали показался водяной смерч и пары, доносятся страшные взрывы, повидимому, подводных вулканов… До свиданья господа, до свиданья! В 14 часов новая передача с дополнительными подробностями… Повторяю для тех, кто еще не слышал. Алло, алло, передает Эйфелева башня. Неожиданный циклон опустошает Северную Атлантику. Семь отчаянных призывов…"
Жолио дал голосу договорить до конца. Охваченный волнением, я смотрел на Фредерику Кобулер. Она сидела на диване, выпрямившись; глаза ее, выражавшие болезненную тревогу, были обращены на меня. "Звезда" устремила взоры в пространство и совершенно равнодушно нюхала свою пурпуровую гвоздику. Швейцарский профессор мерно попыхивал папироской.
Голос умолк. Но коротким и внушительным "шш" Жолио прервал наши восклицания и комментарии. Он орудовал со своими аппаратами. И громкоговоритель начал снова. Но теперь это были непонятные для профанов резкие модуляции аппарата Морзе. С карандашом в руках режиссер записывал в блокнот.
- Еще призыв. С норвежского транспорта "Осло", - объявил он наконец.
Потом по другой волне звук, подобный детскому рожку, прогнусавил: