I. ПО РАДИО.
Едва дав мне поздороваться с беспечней Люсьеной Жолио, полулежавшей на диване с гвоздикой в руках и нарумяненной, как в фильмах «Сюпербо», что придавало ее красоте почти восточный характер, он подвел меня к незнакомцам и представил:
Мой старый друг, доктор Антуан Маркэн, прикомандированный к экспедиции Барко, готовящейся к отплытию на «Эребусе II» на завоевание южного полюса.
Я раскланялся. Жоли представил мне:
Доктор Ганс Кобулер, почетный профессор Базельского университета, и его прелестная дочь, Фредерика-Эльза Кобулер, кандидат математических наук, которые желали познакомиться с тобой, Антуан, и, узнав, что ты будешь сегодня у нас, любезно согласились остаться позавтракать Чем бог послал, предупреждаю.
И в виде утешительного комментария, к этому печальному предсказанию, которое жена его встретила возмущенным «О-о», Жолио кинул лукавый взгляд в направлении соседней комнаты. Столовая примыкала к террасе, господствовавшей с высоты утеса над залитым солнцем морем, пестреющими разноцветными кабинками, пляжем и крышами Вимеро; два лакея, бесшумно двигаясь, завершали нарядную обстановку.
Лишь из любезности я бросил беглый взгляд туда; все мое внимание сосредоточилось на юной кандидатке. Она вызвала во мне странное, доселе не испытанное волнение: как будто в этой высокой странной девушке с белокурыми локонами флорентийского пажа и серьезным нежным лицом с голубыми глазами, оживленными черными бровями и ресницами, я обрел вновь давнишнего друга. Она сама посматривала на меня с нескрываемым любопытством и симпатией.
С трудом вернув себе самообладание, я стал слушать ее отца, который в эту минуту обратился ко мне.
Человек этот, со светскими манерами, лысиной ученого, крупным семитским носом и седеющей бородой, устремил на меня сквозь толстые стекла круглых очков пронизывающий и неприятный взгляд зелено-малахитовых глаз.
Дорогой коллега, сказал он, поскольку наша восхитительная хозяйка была так добра, что устроила это свидание, я с откровенностью пойду прямо к цели. Потому что я не только ученый, как вы: потребности современной жизни Разрешите мне сначала задать вам один вопрос: южный полюс уже открыт несколько лет тому назад. Капитан Барко отправляется туда, чтобы официально закрепить его за вашей родиной?
Легкий немецкий акцепт и тень агрессивности, замаскированная любезностью тона, восстановили меня против швейцарского профессора. Но очарование я сказал бы даже магнетическое действие той, которую я в душе называл уже просто Фредерикой, смягчило сухость моего ответа:
Совсем нет, господин профессор, наша миссия совершенно не официального характера; цели ее исключительно научные: мы будем исследовать высшие воздушные сферы Антарктиды .
Вот видите, отец, произнесла юная кандидатка с безукоризненным французским выговором. Контральтовые ноты ее голоса заставили меня вздрогнуть.
Не обращая внимания на дочь, профессор возразил:
Поздравляю вас, дорогой коллега. Будь я лет на десять моложе и если бы штат «Эребуса II» не был заполнен, я бы с удовольствием присоединился к экспедиции.
Ах, доктор, пылко вмешался режиссер, он разливал портвейн и слышал лишь конец фразы, вы совсем, как я. Если бы нашлось какое-нибудь дело, я с удовольствием предложил бы капитану Барко свои услуги. Антарктида! Какие восхитительные фильмы накрутил бы z там! И с нами поехала бы даже наша милая звезда, которая зябка, как уж, добавил он, посмотрев на жену. Но у Барко все давным-давно полно, не правда ли, Антуан? И если бы не твой друг Жан-Поль Ривье
Он не кончил фразы и с двумысленной улыбкой поднес стакан ко рту.
Господин Жолио ошибается относительно, намерений моего отца, вставила девушка с кротостью. Мой отец не стремится присоединиться к экспедиции.
Я хотел бы только одного: познакомиться с меценатом, имя которого было только что произнесено, заявил Кобулер откровенно. Я хотел бы предложить ему одно дело, и раз вы его друг, мой дорогой коллега
Мы с ним гимназические товарищи, признался я. Ему я обязан
зачислением в штат «Эребуса II». И не без труда Капитан Барко
Скажи, пожалуйста, Антуан, перебил Жолио, раз отъезд из Марселя назначен на послезавтра, тебе будет не легко представить доктора Кобулера Жану-Полю Ривье?
Ах, вы уезжаете послезавтра? спросил швейцарец, пристально глядя на меня. Но, полагаю, вы будете завтра в Париже?
Мое сердце затрепетало в надежде увидеть там вместе с отцом и Фредерику.
Да, я с сегодняшнего вечера пробуду в Париже двадцать четыре часа.
Ну так мы приедем в Париж завтра в одиннадцать часов утра. Как вам кажется, не примет ли господин Ривье приглашения позавтракать в «Кларидже»? И если бы вы нам устроили как бы случайную встречу в кафэ
Пожалуй, это возможно. Лишь бы он оказался в Париже, добавил я.
В эту минуту электрический звонок зажужжал в углу веранды.
Разрешите, сказал Жолио, вскочив из-за стола. Нет, это не телефон, это звонок радио нового, гениального изобретения. Этот призыв означает, что передает башня. Двенадцать двадцать? Это анормально. Что случилось?