Вопрос. - Он подчинялся Гиммлеру?
Ответ. - Формально - да.
Вопрос. - А фактически?
Ответ. - Фактически - Гитлеру. И в определенной мере Гессу и Борману.
Вопрос. - Кто распределял места в "Бюргерброе"?
Ответ. - Начальник охраны фюрера.
Вопрос. - Как вы объясните тот факт, что в первые ряды были посажены люди, очень близкие - в прошлом - к Рему и Штрассеру? Как объяснить тот факт, что от взрыва погибли именно те ветераны, которые находились под наблюдением специальной службы Мюллера, который прослушивал их телефонные разговоры и перлюстрировал корреспонденцию? Как вы объясните, наконец, и то, что на этот раз фюрер произнес столь короткую речь и не остался, как обычно, в подвале, а сразу же сел в поезд и уехал из Мюнхена. Мы провели исследование: это была беспрецедентно короткая речь, ни до, ни после он никогда не произносил такой краткой речи...
Ответ. - Вы полагаете, что покушение было организовано самим Гитлером?
Вопрос. - Нас интересует ваше мнение по этому вопросу.
Ответ. - Гиммлер рассказал мне, что, когда фюрер узнал о взрыве бомбы, которая подняла к потолку ту трибуну, на которой он стоял, убила девять и изуродовала сорок ветеранов движения, он чуть не заплакал, сказав: "Как всегда, провидение спасает меня, ибо я нужен нации!" Зачем фюреру нужно было организовывать такого рода спектакль? Чтобы наработать себе популярность? Но он и так был в ту пору чрезвычайно популярен в народе. Зачем еще?
Вопрос. - За тем, чтобы положить конец мечтам о мире. Такое вы допускаете? Вы же помните, что пресса той поры обещала немцам мир... Может быть, Гитлер хотел доказать, что англичане, которые готовят на него покушение, должны быть уничтожены и для этого надо идти на любые жертвы? Может быть, вы и ваша работа по Бесту и Стевенсу, начавшаяся незадолго перед покушением, были звеньями его плана?
Ответ. - Мне трудно в это поверить.
Вопрос. - А в то, что истинным организатором покушения - если вы считаете, что не Гитлер был инициатором этого "второго рейхстага", - был Гиммлер?
Ответ. - Нет. Он тогда не мог пойти на это. Я помню, как он колебался в апреле сорок пятого, когда я умолял его сместить фюрера, я знаю его нерешительный характер, нет, я не думаю, что он тогда мог пойти на это...
Штирлиц - III (Мадрид, октябрь сорок шестого)
- Вы очень напряжены, - сказал американец, - напрасно... Не бойтесь.
- Я боюсь только дурного глаза, - ответил Штирлиц.
Американец рассмеялся:
- Неужели верите в дурной глаз? Не поддавайтесь мистике.
- Так все же в какой ресторан вы намерены меня пригласить?
- В тот, где хорошо кормят. Сытно. И разнообразно... Вы очень напряжены, я вижу. Да? Вам ничего не грозит, поверьте.
Штирлиц усмехнулся:
- Поверить? А это по правилам?
- Вообще-то - нет, но мы - исключение.
- Как я стану теперь жить без документов? - спросил Штирлиц, поняв, что тот полицейский не зря ждал их в машине; кому-то был очень нужен его документ, единственный, удостоверяющий личность доктора Брунна и его право на проживание в Испании сроком на шесть месяцев.
- Жить трудно, - согласился американец, - но существовать можно вполне.
"Я проиграл время , - сказал себе Штирлиц - а это единственно невосполнимый проигрыш. Я проиграл его, пока лежал без движения, потому что именно в те месяцы Белый дом повернул направо, русские снова стали "угрозой для человечества", коммунистов в Америке посмели назвать "агентами иностранной державы", а их деятельность объявили враждебной ".
Гелен - I (осень сорок пятого)
Вернувшись в Германию на американском военном самолете, Гелен поселился в Мюнхене; его контакт от Си-Ай-Си , с которым Даллес свел его еще за ужином в Вашингтоне, предложил службе генерала виллу в непосредственной близости от штаб-квартиры американских оккупационных сил, изъятую у семьи арестованного СС обергруппенфюрера Поля.
- Да что вы! - мягко улыбнулся Гелен. - Разве можно афишировать нашу дружбу... Зона полна коммунистическими элементами, все левые подняли голову... Нам следует поселиться вдали, подальше от злых глаз... Если русские узнают, что мы работаем вместе, - ждите большого скандала, они не преминут заявить, что генерал Гитлера учит Америку нацистскому антикоммунизму...
Тем же вечером, вернувшись с конспиративной квартиры, где проходила встреча с контактом , Гелен сказал своему помощнику Курту Мерку - в свое время тот возглавлял подразделение абвера на юге Франции:
- Пошли побродим, засиделся, тела не чувствую...
Они вышли на маленькую улицу, где теперь жил Гелен, отправились к Английскому парку по дорожке, устланной ржавыми дубовыми листьями; осень была теплой, дети купались и в октябре, воистину "мир сошел к человецем".
- У меня дома американцы натыкали аппаратуру, - пояснил Гелен. - Сделали это довольно красиво, но мой Генрих - все-таки он специалист высшего класса - выявил все точки; они пролезли даже в ванную комнату, понимая, что там - самое удобное место для тайных разговоров. Так что беседовать будем во время прогулок, давайте замотивируем это советом доктора - отложения солей, необходим двухчасовой моцион, пусть он запишет это в историю болезни, документ...
- Трудно работать, ощущая к себе постоянное недоверие, - заметил Мерк.
Гелен глянул на него удивленно:
- А как бы вы поступили на месте американцев? Так же. Если еще не круче. Я, например, - допусти нашу победу над ними - посадил бы их в охраняемую виллу, не выпускал бы никуда, использовал как аналитиков и расчетчиков операций, не более того. Благодарите бога, что мы живем так, как живем, это оптимальный вариант, американцы - большие наивные дети, которые, увы, скоро повзрослеют...
Мерк улыбнулся:
- Благодарить надо не бога, а вашего друга Аллена Даллеса.
Гелен покачал головой:
- Нет, бога, потому что он свел меня с ним...
- Ладно, поблагодарим, хотя я в бога не верю.
- Только не говорите об этом американцам. Они даже на монетах чеканят: "В бога мы верим". Как-то, правда, не очень корреспондируется с постулатом Библии о том, что надо изгнать торговцев из храма, но они победители, а их, увы, не судят. Судят нас. Именно в этой связи, дорогой Мерк, необходимо наладить очень аккуратный контакт с Нюрнбергом... Конкретно - с теми адвокатами, которые приняли на себя тяжкое бремя защиты нашей армии и правительства рейха... А так же - как это ни покажется странным - гестапо... Мы должны помочь нашим адвокатам в построении стратегии их защитительных речей...
- Вы намерены помогать защите гестапо? - Мерк удивился. - Думаете, это возможно?
- Невозможно. Однако это облегчит участь армии и правительства, работа на контрастах. А мы с вами к тому же обязаны думать впрок. Немцам вскорости понадобится секретная полиция по наблюдению за левыми. Именно эту мысль мы и должны аккуратно заложить в речи адвокатов. Очень тактично, сдержанно, при явном осуждении гестаповского злодейства и бесчеловечности...
- В таком случае, почему вы не просите меня наладить контакт с тем, кто защищает партию? - усмехнулся Мерк.
- Нам не нужна нацистская партия. Ее цели - я имею в виду антикоммунистическую и антирусскую устремленность - нужно и можно достичь совершенно иным способом... Об этом, однако, позже. Итак, первая позиция - адвокаты Нюрнберга. Вторая позиция: в Марбурге, на Барфюссерштрассе, живет доктор Мертес... Это ваш старый сослуживец и добрый знакомый... Его подлинное имя Клаус Барбье. Я хочу, чтобы вы встретились с ним... И назначили ему место и время, где мы увидимся. Он и я. Вы обеспечите охрану. Продумайте, что нужно сделать, - Гелен внимательно посмотрел на Мерка, пешно. Частично эти возможности не использовались только потому, что генералы просто не знали о многом. Обвиняемые военные начальники узнавали о чем-либо только в том случае, если они, как солдаты, должны были по-военному выполнить готовое решение. Демократический политический деятель скажет, что они могли уйти в отставку. Это может сделать парламентский министр в демократической стране. Германский офицер не мог этого сделать.
Воинское неповиновение было и будет нар (помогал ему в выявлении английских разведчиков, евреев и русских пленных, сбежавших из концлагерей; коммунистами занимался сам Барбье, никого к ним не допускал, докладывал об акциях лично Гейдриху, а потом Кальтенбруннеру), случайно встретил его на вокзале в Меммингене, задел рукой, извинился и, подняв шляпу, шепнул:
- Зайдите в туалет.
Там, возле писсуаров, Мерк беззвучно, одними губами, сказал:
- Соблюдая полнейшую конспирацию, тщательно проверившись, явись в отель "Цур пост" во Фрайбурге десятого числа; приедешь базельским поездом; сядешь в Бонне в третий вагон с конца, нам так будет удобнее посмотреть, нет ли за тобой хвоста. Если мы увидим чужих, рядом с тобою устроится женщина в синем берете. Это сигнал тревоги, в отель не ходи.
По худому лицу Барбье пробежала улыбка:
- Начинаем, слава богу... Я так ждал этого, Мерк...
Наблюдение, пущенное людьми Гелена за Барбье, в тот раз ничего тревожного не установило, "объект чист"; в "Цур пост" его ждал Мерк, получив информацию, что и за ним самим сегодня никого нет, сумел оторваться от американцев еще на выезде из Мюнхена, обычно его пасли весьма тщательно.