Глава II,
В КОТОРОЙ ИСКАТЕЛИ СЛЕДОВ
ПРИНИМАЮТСЯ ЗА ДЕЛО
Мы уже рассказывали о том, что, расставшись с двумя охотниками, Матадиесом и Редбладом, дон Торрибио де Ньеблас сел у громадной лиственницы и, опустив голову на грудь, глубоко задумался над трудной задачей, которую он поставил перед собой, и о средствах ее выполнения.
Прошел целый час, как он был погружен в свои думы. Вдруг раздался крик черноголового орла, повторившийся два раза. Молодой человек сразу поднял голову.
Поднявшись на ноги, он осмотрелся кругом и испустил крик ястреба.
Тотчас же после этого в кустах послышался шум; ветки раздвинулись, на лужайку, точно испуганная лань, прыгнул молодой человек. Это был Пепе Ортис.
Дон Торрибио улыбнулся:
- Вот и ты, брат. Наконец-то! Я ожидал тебя раньше. Добро пожаловать!
- Я опоздал, твоя правда, брат, но не жалей об этом, время не пропало даром.
- Сомневаюсь! Однако, разве есть новости?
- Еще бы, но предупреждаю тебя, я тут ни при чем, все только чистая случайность.
- Объясняйся же скорей, ты знаешь, как нам дорого время!
- Поговорим дорогой. Тут нам бояться нечего, ведь эти места прокляты - даже животные убегают отсюда.
- Твоя правда, я никогда не встречал более пустынного места.
Обменявшись несколькими словами, молодые люди углубились в чащу в направлении, противоположном тому, которому следовал Матадиес и его друг, Редблад.
- Говори, теперь я тебя слушаю! - сказал дон Торрибио.
- Нет, сначала говори ты; скажи, что ты видел?
- Почти что ничего. Мы имеем дело с людьми очень ловкими; они пытались в течение нескольких часов водить нас за нос, но добились только того, что я понял, что с этой стороны невозможно добраться до асиенды.
- Что же ты думаешь?
- Думаю, что настоящие тропинки, ведущие к асиенде, не на этой стороне, а, по всей вероятности, с противоположного косогора.
- Нам бы только добраться туда.
- Доберемся, не беспокойся.
- У тебя есть слепки?
- Да они мне вовсе не нужны, а у тебя?
- Есть несколько; мы их потом сравним.
- Ну, теперь очередь за тобой.
- Ладно. После того, как мы с тобой расстались, я по обыкновению отправился на свидание. Лукас Мендес уже давно поджидал меня, надеясь, что ты явишься со мной, так как ему нужно видеть тебя.
- Ты объяснил ему, почему я не мог быть?
- Конечно… Но это просто удивительно, брат, - прервал он самого себя, - до какой степени Лукас Мендес изменился после того, как мы с ним расстались!
- Ба-а! Да ты никак сошел с ума; по-моему, он все тот же.
- Ты просто не обращал на него внимания, иначе и сам заметил бы - это просто бросается в глаза.
- Что бросается в глаза?
- Да перемена, произошедшая в нем! Уверяю тебя, это совсем другой человек. Он точно помолодел на десять лет. Лицо его похудело и приняло выражение непоколебимой решимости, которой я раньше не замечал в нем; когда он воодушевляется, глаза его начинают блестеть; вся его фигура как-то выпрямилась; даже голос сделался более уверенным. Одним словом, это совсем другой человек.
- Да ну, ты начинаешь завираться! - сказал дон Торрибио, пожав плечами.
- Вовсе нет, я тебе говорю истинную правду!
- Пусть будет по-твоему, переменился, так переменился, для нас это теперь не играет роли; говори о деле.
- Не теряй терпения, я начинаю. Дон Мануэль убежден более, чем когда-либо, в разорении дона Порфирио; он еще ничего не знает о пронунсиаменто и о назначении дона Порфирио губернатором Соноры и Аризоны; он в полной неизвестности относительно наших действий. Но в последние дни он пребывает в большом волнении; каждую минуту он ждет важных известий. Как только они будут получены, на асиенде дель-Энганьо состоится собрание главных предводителей платеадос.
- О-о! Это драгоценные сведения.
- Не правда ли?
- И это все?
- Нет, погоди: несколько дней тому назад на асиенде поселился некий дон Бенито де Касональ. Он очень дружен с доном Мануэлем и, говорят, ухаживает за доньей Сантой.
- Что? - воскликнул дон Торрибио, вздрогнув.
- Я говорю то, что слышал, брат!
- Продолжай, говори, я готов все выслушать!
- Этот Касональ в большом фаворе у дона Мануэля, который хотел бы выдать за него донью Санту. А она ненавидит его, запирается у себя и отказывается от свидания с ним.
- Милая Санта! - проговорил молодой человек с облегчением. - А каков из себя этот Касональ?
- Молод, лет двадцати семи - двадцати восьми, красивый малый, фат, беспечный, алькальд-майор Уреса и один из главных союзников платеадос.
- Нам таких нечего бояться! Продолжай.
- Мне осталось добавить всего несколько слов, смысл которых для меня абсолютно не понятен.
- Но все-таки скажи их.
- Изволь: "Дон Торрибио должен всегда держаться востока, остерегаться друидических памятников и помнить, что левая сторона самая благоприятная, так как находится со стороны сердца". Это для меня загадка.
- Да, и очень темная; но я надеюсь, что со временем она выяснится и мы все поймем.
- Что касается меня, я отказываюсь понимать!
- Как знаешь… Лукас Мендес больше ничего не сказал?
- Нет, ничего, если не считать того, что если ты последуешь его указаниям, то вы скоро увидитесь.
- Теперь я начинаю кое-что понимать.
- Ты думаешь отгадать смысл всего этого?
- Может быть; мне кажется, что я вижу свет.
- Очень рад за тебя. Я же нахожусь в тупике.
- Вероятно, наши исследования должны начаться с востока.
- Caray! Это удивительно!
- Что?
- Да твои слова.
- Почему?
- Потому что это касается моего второго приключения.
- Кстати, ты ведь мне еще не рассказал о том, что делал после того, как расстался с Лукасом Мендесом?
- Я только что хотел начать рассказ.
- Ну говори, я слушаю.
- Ночь уже наступила, мне предстоял длинный путь, но раньше нужно было найти брод в речке, чтобы перейти ее. Я долго шел пешком и очень устал. Так как я не рассчитывал встретить тебя раньше сегодняшнего утра, то мне нечего было торопиться. Найдя развесистое дерево, я решил расположиться на нем на ночь. Я не стал зажигать огонь, боясь обратить на себя внимание какого-нибудь бродяги, шатающегося по окрестностям. Ты знаешь, в пампасах мы зачастую спим на деревьях, это же дерево оказалось вполне удобным для меня. Я живо вскарабкался не него и расположился в густых ветвях, потом, порывшись в ягдташе, с удовольствием поужинал при лунном свете. Единственное, чего мне недоставало, это папироски, - точно предчувствие предостерегало меня от курения. Закусив, я привязал себя ремнем к толстой ветке, чтобы не упасть, приготовился ко сну, пожелал себе спокойной ночи и закрыл глаза.
Ночь была дивная; над пустыней царило торжественное молчание, луна ярко светила сквозь ветви деревьев, воздух благоухал. Я стал засыпать, и приятные грезы уже проносились передо мной. Вдруг я вздрогнул и открыл глаза: мне послышался точно отдаленный гром, который становился все отчетливее. Наконец шум сделался настолько ясным, что я понял: это было не что иное, как мчавшиеся во всю прыть лошади. Я был счастлив, что выбрал себе это местечко, откуда меня не могли видеть, а я мог свободно наблюдать за всем. Долго ждать мне не пришлось; вскоре показалось от десяти до двенадцати всадников. Вместо того, чтобы продолжать свою бешеную скачку, они вдруг остановились как раз там, где я раньше намеревался отдохнуть. Сойдя с лошадей, они привязали их, накормили, затем разожгли два костра и поужинали с большим аппетитом, разговаривая между собой, но не настолько громко, чтобы я мог расслышать, что они говорили. До меня только изредка доносились некоторые слова, которые, признаться, заставили меня призадуматься.
- Что это были за люди? Краснокожие или охотники?
- Ни те ни другие, это были ранчерос, одетые очень богато: четверо из них сияли, как солнце, столько на них было серебра и золота; но это еще что! Надо было видеть их лошадей.
- Что же в них было такого особенного?
- Ничего, если не считать того, что кожа их сбруи совершенно затмевалась золотыми украшениями.
- Но в таком случае эти господа не кто другие, как платеадос; они, конечно, принадлежат к тому опасному обществу, которое я решил уничтожить.
- Я сам сначала подозревал то же самое, теперь же начинаю думать, что ты не прав: из нескольких их слов, которые я услышал, я понял, что речь шла о ложном следе и о том, чтобы ввести в обман шпионов, спрятавшихся, чтобы выследить их.
- Теперь я больше не сомневаюсь, это были мои молодцы!
- Какие молодцы?
- Говори дальше! - сказал дон Торрибио, радостно потирая руки. - Что было потом? Ведь не просидел же ты на дереве всю ночь, как ворона?
- Нет. Отдохнув до восхода солнца, всадники наконец сели на лошадей и удалились скорой рысью.
- Хм! Что же ты сделал тогда?
- То же, что сделал бы ты на моем месте: отправился вслед за ними.
- Прекрасно!
- Но я не много выиграл от этого.
- Что так?
- Да как же, ты пойми, ведь я шел пешком, а они ехали верхом; к тому же они ехали галопом, так что…
- Так что ты потерял их из виду.
- Почти что.
- Промахнулся же ты!
- Не сердись, я сделал невозможное: мне удалось проследить направление, в котором они удалились.
- И это чего-нибудь да стоит!