Еще три шага... Кончится когда-нибудь эта доска? Она качалась все сильнее, но я удерживал равновесие. Конечно, они наслаждались, глядя, как медленно и неуверенно я шел к неизбежной смерти. Лучше скорей! Со стоном я бросился вперед... В одно мгновение доска осталась позади, и мое тело, поднимая брызги, упало в ледяную воду, и сразу ударилось об что-то твердое. Задыхаясь и отплевываясь, я вынырнул, и появление моей головы вызвало громовые раскаты хохота. Чья-то грубая рука сорвала повязку с моих глаз, и я, щурясь, оглянулся кругом. Они разыграли надо мною шутку! Пока у меня были завязаны глаза и я не мог определять направления, доска была повернута от борта не к морю, а к палубе. Большой чан с водой был поставлен у конца ее и в него-то я и свалился. Странно, что я больше разозлился на эту гнусную шутку, чем обрадовался своему спасению. Бешенство овладело мною.
- Эй, вы, подлецы! Легко издеваться над пленником! Но если бы я был свободен, я разделался бы с любым из вас!
Рыжий урод выругался и подскочил ко мне. Его грязная рука зажала мне рот и нос. Забыв страх, я впился в нее зубами, но пират, казалось, не почувствовал боли. Он захватил меня, как щенка, своими громадными руками и потащил к борту судна. Я увидел треугольные плавники акулы, мелькнувшие в воде.
- Не бросай его туда! - раздался мягкий голос капитана. - Принеси его ко мне. Он мне нужен.
Рыжему, видимо, не хотелось подчиниться, так как он держал меня еще несколько мгновений; затем он неохотно опустил меня, дав оплеуху, от которой у меня зазвенело в ушах.
- Будь любезен запомнить, Краммо, что с этой минуты мальчик мой, и ты не смеешь трогать его без моего разрешения. Хотя он и не хочет, мы оставим его у себя: пусть присмотрится к нашей вольной жизни. Может, кровь смельчака заиграет в его жилах, и он станет нашим. Ну, теперь черед других. А вы, англичанин? Вы как будто не трус. Хотите стать нашим?
- Нет, - ответил отец, - поскорее кончайте со мною.
- Ваше дело, - сказал пират, - значит, остается только выбрать способ. Ребята! Не хочет ли кто из вас сразиться с ним? Дадим ему возможность умереть в бою.
- Да! Да! - радостно закричало большинство пиратов. - На ножах, капитан! Поединок на ножах!
- Отлично, ребята. Слышите, шкипер, вы умрете в бою. Вам развяжут руки и дадут нож. Вы можете выбирать противников, - пока один из них вас не уложит. Идет?
- Я готов! - ответил отец.
Пираты стали в круг. Посреди круга оставили отца.
- Выбирайте противника, - сказал капитан. - Только по дружбе не советую вам выбирать Краммо и меня.
- Благодарю вас, - ответил отец. - У меня маленькие счеты с Краммо из-за моего стрелка, которого он ослепил, и из-за пощечины, данной моему сыну. Я выбираю Краммо. В случае моей победы, - следующим вызываю вас.
Капитан улыбнулся.
Отцу развязали руки и дали нож. Он попробовал лезвие и сбросил куртку.
Краммо тоже сбросил куртку, обнажив свои волосатые, как у обезьяны, руки.
- Вы готовы, сэр? - спросил капитан. Отец кивнул.
- А ты, Краммо?
- Я вырежу ему сердце! - проворчал рыжий.
Поединок начался. Противники стоили друг друга. Пираты, не ожидавшие такого упорного сопротивления со стороны моего отца, с напряженным любопытством следили за всеми моментами борьбы. Она долго шла с переменным успехом. Вдруг крик вырвался у пиратов - отец сбил Краммо с ног. Но он не воспользовался своим преимуществом и дал Краммо время подняться. Ярость Краммо удвоилась, и через несколько секунд мой отец лежал на палубе.
- Ослепи его, Краммо! Ослепи его! - закричали пираты.
Но неожиданным и ловким движением отец снова опрокинул Краммо и нанес ему страшный удар. В следующую минуту он стоял уже на борту...
Это произошло так быстро, что никто не успел схватить его. Капитан навел на него пистолет, но тут же опустил, спокойно сказав:
- Не стоит тратить пороха.
Я понял его: около судна плавали акулы. Еще мгновение - и отец был в море. Я кинулся бы за ним, если бы меня не держал капитан. Он встал и направился к борту. Голова отца виднелась в тридцати ярдах от корабля. Один из пиратов прицелился в него из мушкета.
- Не будь дураком, Адам! Не порти игру - смотри! - И он указал на темный треугольник, мелькавший в воде - акулу, приближающуюся к отцу.
Мой отец тоже заметил ее - он перевернулся на спину и достал нож. Когда она была в шести ярдах от него, он глубоко нырнул; сильно ударив по воде хвостом, акула скрылась под водой. Гибель отца казалась неизбежной... Я закрыл глаза и открыл их при громком крике пиратов.
Неужели это возможно? На поверхности океана, взметая вокруг себя окровавленные брызги, издыхала акула. И в десяти ярдах от нее отец, сильными движениями рассекая воду, плыл по направлению к коралловому острову.
Адам, опомнившись от удивления, снова прицепился в отца. Брызги взлетели справа от цели.
Внимание пиратов было внезапно отвлечено криком:
"Парус! Парус на горизонте!"
Подул ветер, и все бросились поднимать паруса. Капитан приказал отвести Самбо вниз, а меня, все еще связанного, в его собственную, прекрасно обставленную каюту.
Я не видел такой обстановки нигде, даже у себя дома. Стены каюты были отделаны щитками из красного дерева. Над привинченным к полу диваном, тоже из красного дерева, висел великолепный восточный ковер и на нем целая коллекция холодного оружия - шпаги, сабли, кинжалы разных форм и размеров, богато украшенные золотой и серебряной насечкой и камнями. На столе лежало несколько книг, а в углу виднелся окованный медью сундук.
Меня особенно удивило большое зеркало в резной деревянной раме. Словом, каюта капитана вполне соответствовала его изысканному костюму и манерам и казалась скорее комнатой городского щеголя, чем каютой капитана пиратов.
Я свалился на ковер и заснул глубоким сном.
V. НА БОРТУ "ЧЕРНОЙ СМЕРТИ"
Уже шесть месяцев я был на пиратском судне, и ни разу мне не представилось возможности убежать. Первое время я с одинаковым страхом и отвращением относился ко всем пиратам, делая исключение только для девонширца Дика Пенгарта. Это был в сущности добродушный малый, относившийся к своему пиратскому ремеслу, как крестьянин, взятый в солдаты, относится к войне.
У меня не было определенных обязанностей, но иногда мне давали какую-нибудь работу вроде той, которую я исполнял на судне отца, и тогда волей-неволей мне приходилось ближе сталкиваться с пиратами и слушать их разговоры.
Однажды мне дали сплеснивать веревки, и я, сидя на палубе за работой, оказался рядом с Желтолицым и Краммо. Они вспоминали свое прошлое.
- "Тигр" храбрец, что и говорить, - говорил Краммо, - но все же не чета капитану Грею, с которым я плавал лет пять назад. Тот бы не стал разводить нежности с мальчишкой и у него не было в заводе фыркать на свою команду, как будто мы псы, а не люди. Тот и пил с нами и дрался с нами... Он-то первый и сманил меня к себе.
- А ты давно пиратом, Краммо? - лениво спросил Желтолицый.
- Да уж порядком. Видишь, как было дело. Мы с ребятами обокрали и подожгли дом одного купца, ну и убили там двух-трех тоже... Не рассчитали немного, и нас заприметили. Солдаты гнались за мной по пятам, и пеньковый галстук был у меня на шее почти, когда я удрал в Ливерпуль и укрылся там у одного кабатчика в порту.
Дело-то вышло дрянь - мы прирезали не только купца, но и его сестер, одна из которых была замужем за каким-то судьей. Меня так искали, что Том - кабатчик - не захотел держать меня дольше. Как бывало завидит фонари на улице, так и задрожит, хотя это были всего-навсего гуляки, возвращающиеся домой. Я пригрозил ему, что потяну и его за собою, если он меня выдаст или выгонит, и сидя у него, целые дни тянул виски. Я был мальчишкой, и такая переделка мне была впервые.
Тут-то и явился капитан Грей. Помню, как он ввалился в кабак - все пальцы у него были в перстнях и золотая цепь вилась по животу. Он пил и поглядывал на меня, а потом вдруг спросил хозяина: "Кто этот малый? Он как на заказ сделан для меня". В ту же ночь он взял меня на свое судно, а на рассвете и веревка и Ливерпуль - все осталось позади.
- Где же он теперь? - спросил Желтолицый.
- Его повесили четыре года назад на рее его собственного судна. Мы спаслись чудом, - ответил Краммо и расхохотался. - Я тоже чуть не попался из-за мешка с червонцами. Часть наших успела сесть на лодки. Я пустился за ними вплавь и проклятый мешок чуть не утопил меня. Уж и любил же меня капитан Грей за мою силу!
Желтолицый перевернулся на другой бок - они лежали на палубе - и сказал:
- Да, чорт возьми, вернуться на старое место никто из нас не может! Знаешь, Краммо, ведь я бежал из колонии, где нас заставляли рыть канавы. Ну и проклятая же это штука! Жара, лихорадка, москиты! Надсмотрщики лупили нас за всякий пустяк. А чуть что - кандалы, палки. Смотри, - и он сдвинул с плеча рубаху и показал клеймо, выжженное у него на плече.
- Мы бежали оттуда вдвоем. Как-то раз мы нарочно отошли подальше, и когда надсмотрщик подошел к нам, поблизости никого не было. Я был в кандалах в тот день и ухитрился так хватить его железным обручом, что он упал, не пикнув.
Неделю мы прятались в болотах, разбили здесь кандалы, а потом добрались до порта. Товарищ схватил в болоте лихорадку и помер, а я оправился, хотя пожелтел как лимон.
- А за что ты был сослан в колонии? - спросил Краммо, но Желтолицый не захотел ответить.
- Было дело, - угрюмо сказал он и закурил трубку.