- Тогда, значит, это за всех нас, - решил Кузьма, вновь наполняя рюмки. - За исполнение наших самых заветных желаний!
- Ну, что Кузьма Петрович после второй всегда желает, это я примерно знаю… Чтобы хлобыстнуть по третьей, - и она вперилась лукавым взглядом в Егора. - А вы?.. Что вам не хватает для полного счастья?
- Да как и вам, Ирина Марковна…
- Догадываюсь. Вы же всё время один, да один, - её вкрадчивый голос разливался хмельной благодатью, как бы смешиваясь с дыханием коньяка и дорогих духов. - Вот поэтому вам не слишком-то весело. Или я не права?
- Женщина всегда права, как покупатель. Но у меня просто нет времени скучать. Впрочем, как и веселиться.
- Ну конечно же, вы весь в работе, вы на людях. И вам не до женщин. Наверно, фанатично мечтаете и готовитесь уже в академию.
- А причём здесь академия? - удивился Егор.
- А при том, что и женщина… - загадочно отвечала она.
Егор недоуменно покривил уголками губ, не находя в обоих понятиях какой-либо связи.
- Да что там! - Кузьма разудало тряхнул чубатой головой, как бы не желая отвлекаться по пустякам, и принялся снова наполнять рюмки.
Ирина Марковна украдкой зевнула, похлопав кончиками розовых пальцев по губам. Этот странный разговор, видимо, наскучил ей.
Непрядов глянул на часы и начал подниматься из-за стола. Вздохнув, за ним последовал и Кузьма, бросив напоследок печальный взгляд на недопитую бутылку коньяка. Они прошли в тёмную прихожую, где на вешалке висели их шинели. Ирина Марковна, набросив на плечи пуховый платок, собралась проводить их с крыльца.
- Простите меня, Бога ради, - сказала она и ласково тронула рукой Егорово плечо. - Я сегодня и вправду зверски устала. Но обещайте, что придёте, хотя бы в субботу. Я буду вам рада. И всё будет как-нибудь иначе, не впопыхах, что ли…
- Даже не знаю, как получится, - замялся Егор. - Со дня на день снова ждём выход.
- Не огорчайтесь, Ирина Марковна, - успокоил Кузьма нарочито громко, будто напоказ, чмокая ей руку. - Я-то уж точно у вас буду. А могу и вне очереди, так сказать, хотя бы завтра, Мне-то в море не выходить. Вы только дайте "добро".
Она сокрушенно вздохнула и, высвободив руку, легонько шлепнула его ладонью по шапке, мол, что с такого балбеса взять…
Егор успокоился. Он сообразил, что Кузьма отнюдь не был безоглядно влюблен в эту военторговскую "фею", как это отчего-то казалось Вадиму. В их отношениях угадывалось нечто дружеское, ни к чему не обязывающее влечение. Во всяком случае, влюбленные так бы запросто себя не вели.
Как только вышли на улицу, Непрядов раздосадованно сказал дружку:
- И на кой хрен, позволь всё же спросить, сдалась тебе эта бывшая "бедная девушка"? Решительно не понимаю. Ну, что тебе до неё, а ей - до тебя?
- Да понимаешь, Егорыч, - признался Кузьма. - Мне у нее просто хорошо бывать, без всякой там задней мысли. Баба она простая, радушная. Вот и всё! Понимай это как знаешь.
- Я понял бы тебя, будь ты холостым. Но как же Регина, дети?!..
Кузьма нахмурился и с раздражением сказал:
- Да что она, понимаешь, взъелась-то? Ведь ничего ж такого меж нами не было и нет. Ну, заглянул к Ирке разок-другой. Так ведь командир приглашал компанию им составить. Не мог же я отказаться, невежливо как-то.
- Какой это ещё командир?
- Да мой прежний, Валерка Муранов.
- А, тот что в академию подался, - уразумел Егор и при этом подумал: "Ай, да Ирина Марковна! Теперь понимаю, зачем далась ей эта академия… Кузьма тут, кажется, и вправду не при чём".
Лично Непрядов не знал командира лодки, с которым служил Кузьма. Однако со слов других был достаточно наслышан о Муранове. Личность эта, судя по всему, в бригаде была заметная. За ним сохранялась репутация довольно деятельного и перспективного офицера, хотя и бесшабашного, что, впрочем, не слишком ему вредило, поскольку он всё же холостяковал и по натуре считался человеком общительным, весёлым. Такие, как он, женщинам нравились. И не такой уж большой секрет, что Ирина Марковна имела на Муранова вполне определённые виды. А иначе какой резон в том, чтобы разводиться со своим прежним мужем - мичманом, который души в ней не чаял.
Вообще-то, Егор небольшой был охотник до разного рода пересудов, которые гуляли по поселку. Во всей этой истории его заботила лишь судьба Кузьмы, вплетавшаяся каким-то странным образом в отношения между Мурановым и Ириной Марковной. Чувствовалось, что дружок темнил и что-то недоговаривал.
Они подошли к дому Кузьмы. Тот предложил зайти к нему, чтобы "для лакировки" выпить по глотку "Кровавой Мэри" - смешанного с томатным соком спирта. Но Егор на это лишь показал кулак. Ходить по утрам на службу с больной головой было не в его правилах.
- В общем, так, - решительно сказал, - С твоими левыми "заходонами" как-нибудь потом разберёмся. А вот как со службой быть?
- Не понял, - насторожился Кузьма. - Служу ведь пока.
- Да разве это служба? Мы её, помнится, только на лодках для себя искали.
- Рад бы в моря как в рай, да комбриг за грехи не пускает, - со вздохом признался Кузьма.
- Что-то с этим надо делать, - настаивал Егор.
- Да что я могу, если меня поуши задвинули в дерьмо?
- Ну, раз ты не можешь, так я кое-что могу, - и Непрядов распорядился сухим, властным тоном. - Завтра после ужина быть в кабинете торпедной стрельбы. Придётся тебе мозги там освежить, пока они совсем от безделья не прокисли. Прошу не опаздывать и… будь здоров!
Кузьма собрался выслушать хоть какие-то соображения на свой счёт, но Егор повернулся и зашагал под уклон улицы к своей пятиэтажке, не оборачиваясь и не сомневаясь в том, что собирался предпринять.
6
По-разному возвращается к людям их далёкое прошлое. Одни с ностальгией вспоминают о счастливых годах, когда избыток сил и полноту чувств некуда было девать. Другие с грустью перебирают памятные камешки несбывшихся надежд, упущенных возможностей и разочарований, пеняя при этом на кого-то, если не на самих себя. А иные вообще предпочли бы не ворошить былое, поскольку в нём много такого, что кровоточит в памяти незаживающей раной - независимо от того, сколько бы ни прошло лет.
Егор полагал, что в его судьбе от прошлого всего скопилось поровну, как благоприобретений, так и потерь, и потому он не считал себя закомплексованным. И всё-таки однажды произошло нечто такое, что нарушило это устоявшееся равновесие.
Случилось так, что кому-то из старших офицеров бригады необходимо было в срочном порядке отправиться в Севастополь, чтобы по разнарядке главкомата принять в тамошнем учебном отряде новое пополнение для экипажей лодок. Кандидатуру Непрядова для этих целей посчитали в штабе самой подходящей, поскольку его субмарина вставала на двухнедельный планово-предупредительный ремонт. Да Егор и сам против такой командировки, разумеется, ничего не имел против. Подумалось, в кои-то годы снова придётся побывать в городе своего раннего детства, о котором он всегда вспоминал с тёплой грустью.
Непрядову поручалось просмотреть личные дела и подобрать нужных специалистов, которым предстояло заменить уходивших в запас моряков. В помощь, как полагается, выделили мичмана и двух старшин. Они должны были сопровождать молодых подводников на Севера, к месту их новой службы.
Два дня прошли в неизбежной канцелярской суматохе, когда нужно было на всех четверых выписывать аттестаты и проездные документы, доставать билеты на прямой авиарейс, чтобы следовать без пересадки. Но самому Егору не так уж и много выпало хлопот, поскольку его помощник, мичман Капуста, оказался довольно разворотливым и хватким парнем. Он всё сделал и всё устроил как нельзя лучше. Даже авиабилеты, столь дефицитные на Северах в начале июля, умудрился-таки раздобыть через знакомую аэрофлотовскую кассиршу без излишней мороки и нервотрёпки.
И всё же Непрядов с облегчением вздохнул, когда винтокрылый рейсовый лайнер с натугой разбежался по взлетной полосе мурманского аэродрома, подпрыгнул и рванулся в небо. С этой самой минуты для Непрядова начался отсчёт времени в прошлое, куда память возвращала его вихрем встрепенувшихся чувств и переживаний. Да разве можно забыть, чей он сын и кому всем и вся обязан хотя бы за то, что сейчас вот летит, дышит, мыслит себя, что жизнь его, вопреки всем превратностям и бедам, все же продолжается?
Нетрудно быть циником, воспринимая своё существование без связи с прошлым, как нечто мгновенное, имеющее лишь реальную лотерейную цену сегодняшнего дня. И не ведать бы того, что ущербность памяти является непременным следствием потравы не только разума, но и совести. Человек может не знать своего первородства, не помнить ближайших предков во втором или в третьем колене, но не в его силах нарушить связь времён, в которой он существует помимо собственной воли. У каждого есть родные могилы, порой разбросанные неведомо в каких краях и весях. Ждущие сыновнего покаяния, благодарной памяти - они-то и есть нетленные ориентиры бессмертия души человеческой, обозначившие весь род людской. А сам-то, Непрядов, разве не от мира сего? Неверно было всё же, как понимал Егор, чудесное "веление" судьбы, позволившее ему сверить собственный жизненный курс по расположению дорогих могил, сокрытых в черноморских глубинах.
В салоне, тем временем, шла обычная полётная жизнь. Нудно гудели моторы, навевая скуку и убаюкивая пассажиров. Оба старшины "кимарили", свободно развалившись в откинутых креслах. Черноусый красавчик мичман Капуста заигрывал с миловидной бортпроводницей, которая частенько порхала мимо его кресла.