блестящей короткой кольчуги дорогой итальянской работы и скрепленном золотой
фибулой на груди, в черных обтягивающих штанах из телячьей кожи, заправленных
в мягкие сапоги-шоссы , и с длинным мечом в обшитых синим бархатом ножнах на
боку, де Монбар выглядел очень внушительно. Этот бравый боевой командир сейчас
мало чем напоминал прежнего нескладного русоволосого юношу, которого помнил
Гуго.
После медвежьих объятий и похлопывания друг друга по плечам, рыцари
поднялись на стену и по верху ее, по дозорному пути, прошли в самую большую
башню, где на третьем из четырех уровней находилось помещение начальника
городской стражи.
- Присаживайся, дружище! - Предлагая де Пейну сесть, Андре подвинул к
столу перед камином тяжелое дубовое кресло с высокой спинкой, а сам уселся
напротив в точно такое же.
- Гот, две кружки сюда, кувшин красного вина и угощение! - Крикнул капитан
кому-то в темную глубину башни. Тотчас откуда-то снизу послышались быстрые
шаги, скрип открываемой двери и еще какая-то возня - кто-то со всех ног бросился
исполнять приказание. Через короткое время, благодаря стараниям оруженосца Андре
де Монбара, широкоплечего светловолосого парня по имени Гот, на столе появились
головка сыра, тушеная капуста в большой миске, теплый хлеб, вяленая рыба и
большой глиняный кувшин с вином.
- Наш стол, как видишь, не богат. Но, сам знаешь, сейчас Великий Пост. -
Немного смущенно произнес де Монбар.
- С каких это пор здешние дружинники сделались такими набожными? -
Спросил Гуго.
- На самом деле, Пост здесь даже и не при чем. Просто теперь это обычная
трапеза шампанского воина. Народ во многих деревнях и вовсе голодает. Так что
прости меня, дружище, что в вверенном мне замке даже не могу как следует тебя
угостить. - Сказал Андре, разливая вино в глиняные чарки, и начал рассказывать, как
нелегко пришлось родному краю в эти последние распроклятые "тощие годы".
Затем Андре де Монбар попросил Гуго рассказать о странствиях. Капитан
внимательно слушал друга детства. Больше часа Гуго кратко описывал нравы
испанцев, путешествия с купцами вглубь мусульманских земель, красоты Альгамбры
и Кордовы, трудности войны против испанских мавров и свою службу при дворе в
Арагоне. Закончив рассказ, де Пейн, в свою очередь, не удержался от любопытства и
все же спросил, как Андре удалось так быстро дослужиться до должности капитана
городской стражи.
- Ничего особенного. - Ответил де Монбар. Просто в чуму прежний капитан
умер, и граф Гуго Шампанский вместе со своим коннетаблем Жозе де Баром и с
сенешалем Атольдом де Шаторенаром долго не могли решить, кого же назначить,
пока аббат Мори не порекомендовал назначить меня.
- Почему же именно тебя? Наверное, ты уж чем-то да отличился.
- Да не особо. Ну, участвовал в четырех военных походах, победил в двух
небольших турнирах, но и другие парни сложа руки не сидели. Помнишь, Франсуа де
Пелье? Он был таким же, как я или ты оруженосцем старого графа Тибо. Так вот, он
сейчас при дворе в Париже. Служит маршалом у графа Гуго де Вермандуа, родного
брата самого короля Филиппа! Просто, наверное, у нас была хорошая школа.
- Да, жаль, что старый граф Тибо умер. - Проговорил Гуго.
- Жаль, конечно, достойнейший был старик, - согласился Андре и добавил:
- А знаешь, он ведь очень справедливо разделил свои земли между
сыновьями. Никого из них не обделил даже после смерти, как обычно это делают
владетельные отцы, оставляя все только старшему сыну. А Тибо оставил старшему,
Стефану, графство Блуа, Гуго - Шартр, а Эду - Шампань. Самому младшему,
Филиппу, досталось баронство Шалон.
- Так почему же сейчас Гуго правит Шампанью? Куда же подевался Эд? ––
Поинтересовался де Пейн.
- Эда унесла чахотка через год, как он принял графство. Согласно завещанию
Тибо, в случае смерти Эда, Гуго должен был унаследовать Шампань, а Стефану де
Блуа - отойти Шартр. Как видишь, мудрый родитель предусмотрел очень многое,
поскольку знал, что Эд всегда был болезненным ребенком. Но Стефан не был бы
Стефаном, если бы не попытался оспорить завещание. И он, конечно, после смерти
Эда все же пытался, опираясь на свое старшинство, прибрать к рукам и Шампань, но
тут молодой Гугон неожиданно проявил твердость и не отдал. И не думаю, что лишь
из-за того, что доходы Шампани больше. Мне кажется, причина в том, что Гуго Блуа
единственный из детей, кто был по-настоящему привязан к отцу, а здесь, в Труа, очень
многое до сих пор напоминает о старике.
- И все равно, без Тибо прежней Шампани нет больше. - Проговорил де
Пейн. Друзья помолчали и осушили по чарке вина за упокой души славного графа.
- Может, все-таки расскажешь, почему аббат указал графу на тебя? - После
следующего тоста продолжил Гуго свои расспросы.
- А вот именно так просто и указал. Я служил в замке начальником стражи
ворот. Помнится, в тот день я проверял вооружение своих солдат. Ну, все как обычно
- построил их во дворе, кому-то из-за нечищеной кольчуги разнос учинил, а тут
вдруг вышли граф Шампанский с аббатом. Остановились чуть поодаль, и я видел, как
Мори что-то сказал нашему Гугону и указал в мою сторону. На следующий день граф
вызвал меня к себе и в присутствии коннетабля и сенешаля пожаловал должность
капитана городской стражи. Вот и вся история.
- А что, аббат Мори имеет такое большое влияние на нового графа
Шампанского?
- Огромное влияние. Во-первых, наш граф еще слишком молод: ребенком
его, конечно, уже не назовешь, но он часто ведет себя как ребенок и нуждается в
наставниках и советчиках. Во-вторых, в отличие от своего достойного родителя, Гуго
де Блуа человек, хотя, наверное, и не менее умный, но слишком уж нерешительный и,
порой, суетливый в делах. Во всяком случае, граф перестал принимать
скоропалительные решения и сильно переменился с тех пор, как Мори появился при
его дворе.
- И давно аббат прибыл в Труа?
- Скоро год.
- Это не слишком большой срок. Почему же слова этого человека весят так
много?
- Вообще-то, между нами, наш нынешний граф слишком еще молод для
управления Шампанью, он неопытен, и, наверное, поэтому подвержен влиянию
других людей. Особенно тех из них, кого он считает гораздо умнее себя. А уж аббат
для него просто воплощение мудрости. Аббат Мори прибыл в Европу из Святой
Земли. Про него говорят, что сам великий папа Григорий-седьмой был его другом, и
что он также близок и к нынешнему папе римскому Урбану, и, более того,
поговаривают, что папа ему сильно обязан. Я слышал, что это именно Мори остановил
войну между императором Священной империи Генрихом и святым престолом.
- Каким же образом?
- Ходят слухи, что этот аббат каким-то чудом обратил в истинную веру
закоренелого богохульника и гонителя церковников Готфрида, герцога Нижней
Лотарингии, который опустошил Рим огнем и мечом, убил во имя императора его
главного противника Рудольфа, "короля патеров", и выгнал папу из священного
города, заслужив этим от Генриха бесконечные похвалы. Так вот, как я слышал, аббат
Мори заставил этого кровавого Готфрида каяться и идти в Иерусалим замаливать
грехи у Гроба Господня! И, если бы не это, воинственный герцог мог бы уже давно
стереть папу в порошок. А, лишившись такого мощного союзника, как герцог Нижней
Лотарингии, император Генрих притих и пошел на попятную, и война на несколько
лет прекратилась.
- Надо же, вот так аббат! - Изумился Гуго.
- Да, аббат человек не простой, он мудрец и политик, он духовный наставник
нашего юного графа и назначен капелланом при графском дворе. А ты то чего им так
интересуешься? - В свою очередь спросил Андре де Монбар.
- Он мне жизнь спас два раза. –– Прямо ответил де Пейн.
И Гуго рассказал другу детства о неожиданной помощи от аббата в горах
Испании и в недавнем столкновении с разбойниками барона Бертрана де Бовуар.
- Пресвятая Дева! Да, этот аббат творит чудеса не хуже самих апостолов! -
Воскликнул молодой капитан, потрясенный рассказом Гуго де Пейна.
- Воистину. Кстати, когда же этого барона Бертрана будут судить? - Гуго
перевел разговор на другую, впрочем, не менее интересующую его, тему.
- Этого самозванного барона, который не имеет никакого права даже на
титул, поскольку он не вступал в права наследства.
- Я слышал, что ему помешал в этом родной брат.
- Ну да. Ведь титул покойного родителя, как и все его имущество, по закону
майората может наследовать только старший из братьев, если другое не завещано, и