- Вытащим все добро на палубу и разберем, что стоит оставить, а что выбросить, - сказал Беттон, загребая огромный ворох хлама, в то время как Дик пустился вперед с высокой шляпой, на которую сразу заявил права собственности.
- Эм, - закричал он, выскакивая из-за дверей, - посмотри, что я раздобыл! - Он насунул нелепое сооружение себе на голову. Шляпа спустилась до самых плеч.
Эммелина взвизгнула.
- Смешно как пахнет, - продолжал Дик, сняв шляпу и обнюхивая ее. - Пахнет старой головной щеткой.
Но Эммелина уползла от него как можно дальше: она боялась всего черного, и исчезновение Дика под черной шляпой напугало се до полусмерти.
Между тем Беттон натаскал целую кучу тряпья на палубу, уселся рядом с ней и запалил трубку. Он и не вспомнил до сих пор о съестных припасах и воде: так он был счастлив, что нашел драгоценный табак. Правда, что съестных припасов только всего и было, что полмешка картофеля; трюм был затоплен, а пресная вода в бочке совсем протухла.
Тем временем Эммелина пробралась обратно, так как Дик обещал не надевать на нее шляпу, и все трос уселись вокруг кучи хлама.
- Эта пара сапог, - начал старый матрос, поднимая их кверху, как на аукционе, - пошла бы за полдоллара в любом порте мира. Положи их рядом с собой, Дик, и разверни вон те штаны.
Штаны развернули, осмотрели, одобрили и сложили рядом с сапогами.
- Вот вам телескоп, кривой на один глаз, - продолжал Беттон, сдвигая и раздвигая его, как гармонику. Может, на что и пригодится. А вот книжка, - бросая мальчику альманах, объявил он: -посмотри, что в ней сказано.
- Не могу прочесть, - безнадежно сказал Дик, - тут цифры!
- За борт ее! - скомандовал Беттон.
Дик радостно исполнил приказание, и осмотр продолжался. Падди вывернул все карманы, по ничего в них не нашел. Отобрав все подходящее, выбросили остальное за борт и снесли отобранные вещи до поры до времени в капитанскую каютку.
Тут только Беттон вспомнил, что пища может оказаться столь же полезной, как п одежда, и отправился на поиски; но все мясо оказалось заблаговременно вынесенным, и трюм был залит водой. Впрочем, той провизии и воды, которые они перетащили из шлюпки, должно было хватить на десять дней, - а в десять дней мало ли что может случиться!
VIII. Теня при луне.
- Что-то долго нет папочки! - вдруг сказал Дик.
Они сидели на больших бревнах, которыми была завалена палуба по обеим сторонам камбуза. Солнце садилось в стороне Австралии, погружаясь в море расплавленного золота. В нависшем над горизонтом таинственном мареве казалось, будто вода трепещет и колышется, как бы от чрезмерного жара.
- Да, это правда, - сказал Беттон, - но лучше поздно, чем никогда. А теперь, не думай о нем, потому что он от этого скорей не явится. Смотри, как солнце садится в воду, и, чур! не говори ни словечка: тогда услышишь, как оно зашипит.
Дети смотрели и слушали. Падди делал вид, что тоже слушает. Все трое безмолвно следили за тем, как сверкающий щит прикоснулся к воде, прянувшей к нему навстречу.
И точно, можно было услышать, как зашипела вода, - стоило только иметь немного воображения. Только что прикоснувшись к воде, солнце исчезло в ней так быстро, как человек, спускающийся с лестницы. Как только оно исчезло, над морем разлились призрачные золотистые сумерки, прелестные, но невероятно печальные. Затем море превратилось в лиловую тень, запад померк, как если бы там затворили дверь, и по небу потоком хлынули звезды.
- Беттон, - спросила Эммелина, кивая на запад, - что там такое?
- Запад, - сказал он, уставившись на закат, - Китай, Индия и все такое прочее.
- Куда пошло теперь солнце? - спросил, в свою очередь, Дик.
- Оно теперь гонится за луной, а она удирает, что есть сил, подоткнувши юбки; сейчас выскочит на небо. Оно всегда гоняется за ней, но ни разу еще не поймало.
- А что бы оно сделало, если бы поймало ее? - спросил Дик.
- Может, дало бы ей хорошего шлепка, - и поделом!
- Отчего поделом? - продолжал Дик, на которого нашла полоса допрашивания.
- Потому что она только и знает, что морочит людей. Чего только не делала она с Мак Кенна!
- Кто он такой?
- Мак Кенна? Да юродивый той деревни, где я жил в добрые старые дни.
- Что это значит - юродивый?
- Держи язык за зубами и не расспрашивай! Он вечно тянулся за луной, нужды нет, что было в нем шесть футов два вершка росту. Был он худ, как жердь, хоть узлом его связывай, и в полнолуние не было с ним никакого сладу. Бывало, сидит на траве и смотрит на нее; потом вдруг как схватится, и ну гоняться за ней по холмам, пока его не найдут где- нибудь в горах спустя дня два, голодного и холодного, так что, наконец, пришлось его спутывать.
- Я раз видел спутанного осла, - вставил Дик.
- Значит, ты видел близнеца Мак Кенна. Ну-с, раз как-то мой старший брат Тим сидит перед огнем, покуривая трубку и подумывая о своих грехах, как вдруг, откуда ни возьмись, входит Мак.
"- Тим, - говорит, - изловил я ее, наконец!
"- Кого это ее? - спрашивает Тим.
"- Луну, - говорит.
"- Куда изловил? - говорит Тим.
"- В ведерко у пруда, - говорит тот, - вся целёхонька, без единой царапины. Приди, посмотри - говорит.
"Тим и пошел за ним. Пришли они к пруду, и там стоит ведро с водой, а в воду смотрится луна.
"- Выудил ее из пруда, - шепчет Мак, - Теперь погоди, говорит, я сцежу воду потихоньку - говорит, - и поймаем ее на дне живьем, как форель. - Слил это он воду из ведра и заглядывает на дно - думал она там плескается, как рыба.
"- Удрала, чтоб ей пусто было! - говорит.
"- Попытайся еще раз! - говорит мой брат; и Мак опять набрал воды в ведро, и как только вода улеглась, глядь! - снова луна тут как тут.
"- А ну-ка теперь, - говорит мой брат. - Спусти опять воду, да потихоньку, не то опять поминай ее, как звали.
"- Постой маленько, - говорит тот, - я что-то придумал.
"Мигом сбегал в хижину своей старухи-матери - она тут же и жила близехонько - и притащил решето.
"- Ты держи решето - говорит, - а я буду лить воду. Коль из ведра ускользнет, изловим ее в решето, - Вот льет он себе воду тихонько, точно сливки из кувшина. Вылил всю воду, вывернул ведро вверх дном.
- Да провались она совсем! - кричит, - опять унесла ее нелегкая. - Да с этим как швырнет ведро в пруд, и решето за ним следом. Как вдруг ковыляет к ним его старуха-мать с палкой.
"- Где мое ведро? - спрашивает.
"- В пруду, - говорит Мак.
"- А мое решето?
"- Отправилось за ним вдогонку!
"- Я тебя научу ведрами швыряться, - крикнула она, да как хватит его палкой, а тот ну реветь и в припрыжку прочь от нее. А она загнала его в хижину, и продержала там на хлебе и воде целую неделю, чтобы вытравить у него луну из головы. Да только попусту хлопотала. Как прошел месяц, он опять за свое"… Э, да вот и она!
Из воды выплывала серебряная полная луна. Свет ее был почти так же ярок, как дневной, и тени Беттона и детей выступили на степе камбуза черными силуэтами.
- Смотрите на наши тени! - крикнул Дик, размахивая широкополой соломенной шляпой.
Эммелина выставила свою куклу, Беттон - трубку.
- Ну, а теперь, ребята, - сказал он, вкладывая трубку обратно в рот, - нора вам на боковую.
Дик тотчас начал скулить.
- Я не хочу спать, я не устал, Падди, ну, еще чуточку позволь!
- Ни минуты, - объявил тот решительным тоном строгой няни, - ни минуты после того, как потухнет у меня трубка!
- Беттон! - вдруг воскликнула Эммелина, вдыхая воздух. Она сидела за ветром от курильщика, и ее тонкое обоняние уловило нечто незаметное остальным.
- Что тебе, моя крошка?
- Пахнет цветами.
- Цветами?.. - повторил старый матрос, выколачивая трубку о каблук сапога - Откуда же возьмутся цветы посреди океана? Ты бредишь, что ли? Марш оба в постель!
- Набей опять трубку, - хныкал Дик.
- Вот отшлепаю тебя, как следует, тогда будешь слушаться, - возразил его покровитель, стаскивая его с бревен, - Идем, Эммелина!
Он повел детей за руки к корме, при чем Дик не переставал подвывать.
Поравнявшись с колоколом, мальчик подметил, что на палубе еще валяется болт, и, подхватив его, ударил с размаху в колокол. Это было последнее удовольствие, которое можно было урвать перед сном, - он и урвал его.
Падди приготовил постели для себя и своих питомцев в капитанской каюте; он убрал посуду со стола, выбил окно, чтобы выветрить запах плесени, и разложил найденные в каютах тюфяки на полу.
Когда дети уснули, он вышел на палубу и, опершись на перила, стал смотреть на светящееся море.
В то время как он стоял, прислонившись к перилам, в голове его проносились мысли о "добром старом времени". Его собственный рассказ об юродивом разбудил эти воспоминания, и за ширью соленых морей ему мерещился лунный свет на Коннемарских холмах и слышался крик чаек на бурном берегу, где за каждой волной тянется три тысячи миль моря.
Вдруг Беттон возвратился из Коннемара, чтобы очутиться на палубе "Шенандоа", и им мгновенно овладел суеверный страх. Что, если из-за двери камбуза вдруг выглянет голова, или, еще того хуже, в нес войдет призрачная тень?..
Он поспешил обратно в капитанскую каюту, где вскоре заснул рядом с детьми, в то время как бриг всю ночь покачивался на мягкой зыби Тихого океана, а ветерок тихо веял, неся с собой залах цветов…