Но каким-то образом, чем больше я читал, тем ближе я подходил к истине. Многие годы Реджинальд твердил мне (раньше я сказал бы: "нудел мне") свою теорию о расе существ, бывшей до нас. Он уверял, что мы появились на свет благодаря их усилиям и, следовательно, были подчинены им; что наши предки бились с ними за свою свободу в долгой кровопролитной войне.
Все, что за время путешествия почерпнул я из этой книги, произвело на меня сильнейшее впечатление. И вот тогда я понял, почему Реджинальд так одержим предтечами. Помните, я насмехался над ним? Но читая книгу, я вовсе не чувствовал никакого желания смеяться, а чувствовал лишь удивление, какую-то легкость внутри себя, и временами у меня почти кружилась голова от волнения и того ощущения, которое можно бы описать как "ничтожность" применительно к моему месту в мире. Как будто я заглянул в замочную скважину, рассчитывая увидеть с той стороны еще одну комнату, а увидел целый новый мир.
Но что же случилось с Теми, Кто Пришел Раньше? Что оставили они после себя?
Этого я не знал. Это и была та самая тайна, что на протяжении столетий озадачивала мой Орден, загадка, которую меня попросили разгадать, и которая привела меня сюда, в Бостон.
- Мастер Кенуэй! Мастер Кенуэй!
Это выкрикнул молодой джентльмен, возникший в толпе. Я подошел к нему и осторожно спросил:
- Да? Чем могу служить?
Он протянул мне руку.
- Чарльз Ли, сэр. Рад с вами познакомиться. Меня попросили показать вам город.
Помочь устроиться на новом месте.
Я слышал о Чарльзе. Он не состоял в Ордене, но очень хотел присоединиться к нам и, по словам Реджинальда, не прочь был снискать мое расположение в надежде на мое покровительство. Присутствие Чарльза напомнило: теперь я великий магистр Колониального Обряда.
У Чарльза были длинные темные волосы, густые бакенбарды и видный, ястребиный нос, и хотя Чарльз мне сразу понравился, я заметил, что со мной он говорил, улыбаясь, а на всех остальных в гавани посматривал свысока.
Он позаботился о моем багаже, и мы двинулись через толпу, наводнявшую длинную пристань, мимо утомленных пассажиров и членов экипажа, все еще привыкавших к суше; через грузчиков, торговцев и красных мундиров, пронырливых ребятишек и собак, вертевшихся под ногами. Я вежливо приподнял шляпу перед парочкой хихикающих женщин и обратился к нему:
- Вам здесь нравится, Чарльз?
- Полагаю, в Бостоне есть свое очарование, - ответил он через плечо. - По сравнению с другими поселениями. Да, в здешних городах нет ни лондонской изысканности, ни блеска, но народ серьезный и трудолюбивый. У них своеобразная страсть к первопроходству, и кажется, она неодолимая.
Я посмотрел вокруг.
- Ну, это не так уж страшно - исследовать место, которое, фактически поставило их на ноги.
- Только боюсь, что ноги купаются в крови других людей.
- А, эта история стара, как мир, и одна из таких, что не меняются. Мы создания жестокие и безрассудные, поставленные на путь завоеваний. Саксы и франки. Османы и сефевиды. Я могу перечислять часами. Вся история человечества не что иное, как череда завоеваний.
- Я молюсь, чтобы однажды мы оказались выше этого, - искренне ответил Чарльз.
- Пока вы молитесь, я буду действовать. Посмотрим, кто первым достигнет цели, а?
- Красивые слова, - сказал он с долей зависти в голосе.
- Ну, да. И опасные. Слова имеют силу. Их не произносят зря.
Мы погрузились в молчание.
- Вы ведь подчиняетесь Эдварду Брэддоку, не так ли? - спросил я, когда мы проходили мимо телеги, груженной фруктами.
- Ну, да, но я полагал, что мог бы. ну. Я думал.
Я поспешно шагнул в сторону, чтобы не толкнуть маленькую девочку с косичками.
- Не стесняйтесь, - сказал я.
- Я прошу прощения, сэр. Я думал. Я надеялся, что мог бы учиться у вас. Я хотел бы вступить в Орден и не представляю себе наставника лучше, чем вы.
Я выслушал это не без удовольствия.
- Благодарю на добром слове, но думаю, что вы переоцениваете меня.
- Вовсе нет, сэр.
Неподалеку краснолицый газетчик в кепке выкрикивал новости о сражении у Форта Несессити.
- Французы объявили о победе после отступления Вашингтона, - кричал он. - В ответ герцог Нью-Касл обещает увеличить войска для противостояния внешней угрозе! Внешней угрозе, думал я. То есть, другими словами, французам. Это столкновение называли Франко-Индейской войной, и по слухам, оно все разрасталось.
Не было ни одного англичанина, не испытывавшего ненависти к французам, но я знал одного англичанина, который ненавидел французов исступленной ненавистью, и звали его Эдвард Брэддок. Вот где он должен быть, чтобы не мешать моему делу - по крайней мере, я на это надеялся.
Я отмахнулся от газетчика, который попытался вытребовать у меня шесть пенсов за листок. У меня не было никакого желания читать еще и о других французских победах. Когда мы добрались до наших лошадей, и Чарльз сказал, что мы поедем в таверну "Зеленый Дракон", я поинтересовался, что собираются делать остальные.
- Вас уведомили, зачем я приехал в Бостон? - спросил я.
- Нет. Мастер Берч сказал, что я буду знать ровно столько, сколько вы сочтете нужным. Он прислал мне список имен и велел мне помочь вам разыскать их.
- Вы искали?
- Да. В "Зеленом Драконе" нас ждет Уильям Джонсон.
- Вы его хорошо знаете?
- Не очень. Но он видел знак Ордена и пришел без колебаний.
- Докажите вашу верность нашему делу, и тогда вы тоже узнаете наши планы, - сказал я.
Он просиял.
- Большего мне и не надо, сэр.
2
"Зеленый Дракон" был большим кирпичным домом с покатой крышей и вывеской у входа, на которой, собственно, и красовался дракон. По словам Чарльза, это была самая известная таверна в городе, в которую заглядывали все, от патриотов и красных мундиров до губернаторов, чтобы поболтать, о чем-то столковаться, посплетничать или заключить сделку. Все, что ни происходило в Бостоне, зарождалось здесь, на Юнион-стрит.
Не сказать, чтобы Юнион-стрит сама по себе была привлекательна. Не слишком отличавшаяся от потока грязи, она замедлила наше движение, так что подъехав к таверне, мы не опасались, что забрызгаем какой-нибудь кружок джентльменов, которые стояли снаружи и самозабвенно болтали. Сторонясь телег и верховых солдат, мы добрались до невысокой деревянной конюшни и оставили там наших лошадей, а потом, аккуратно перешагивая ручьи грязи, прошли в таверну. Внутри мы тут же познакомились с хозяевами: с Кэтрин Керр, которая, не желая быть невежливой, напропалую строила всем глазки; и Корнелием Дугласом, чьи первые слова, услышанные мною при входе, были: "Поцелуй меня в задницу, потаскуха!"
По счастью, он обращался не ко мне или Чарльзу, а к Кэтрин. Когда они заметили нас, поведение их моментально переменилось с воинственного на подобострастное, и они позаботились, чтобы мой багаж был доставлен в мою комнату.
Чарльз был прав: Уильям Джонсон был уже здесь, и в комнате на верхнем этаже нас познакомили. Годами постарше, одетый так же, как Чарльз, только более усталый на вид, с заметным жизненным опытом, который читался на его лице, он поднялся от своих схем и пожал мне руку.
- Очень приятно, - сказал он, и когда Чарльз отошел, чтобы встать на карауле,
Уильям наклонился ко мне и добавил: - Надежный парень, если честно.
Мое мнение о Чарльзе осталось неизменным, и я взглядом показал Уильяму, чтобы он продолжал.
- Мне сказали, что вы вместе собираете экспедицию, - сказал он.
- Мы полагаем, что в этом районе находится хранилище предтеч, - сказал я, осторожно подбирая слова, и добавил: - Мне понадобятся ваши знания об этой земле и о ее народе, чтобы отыскать это место.
Он поморщился.
- К сожалению, сундук, в котором я хранил мои исследования, украден. А без него я вам совершенно бесполезен.
Я знал по опыту, что легко никогда не бывает.
- Значит, его надо найти. - Я вздохнул. - Этим кто-нибудь занимается?
- Мой товарищ, Томас Хики, ведет расследование. Он мастер развязывать языки.
- Скажите, где его можно найти, и я позабочусь, чтобы дело пошло веселей.
- Были слухи о грабителях, у которых есть база к юго-западу отсюда, - сказал Уильям. - Вероятно, там вы его и найдете.