Он плюхнулся на землю и, стоя рядом со мной на коленях, уверенным голосом начал отдавать Господу приказания глаз не спускать с раба своего. Не знаю, что во мне такого особенного, но эти святые парни вроде Николсона всегда готовы молить за меня Создателя - даже те из них, кто знают меня недостаточно хорошо, чтобы догадаться о размерах взятки, которую надо подсунуть Всевышнему, чтобы старина Флэши хотя бы понюхал ладана спасения. Я словно до сих пор вижу его - большую темную голову и нос, на фоне кровавого заката, борода трепещет от воодушевления, и даже различаю веснушки на его молитвенно сложенных руках. Бедный старина Джон - лучше бы он молил Господа за себя, ибо, если я все еще хожу по Земле спустя полвека, он сошел в нее в том же году, подстреленный из засады во время атаки на Дели и брошенный медленно умирать на обочине дороги. Вот чего потребовал от него его долг; а если бы он предпринял некоторые предосторожности, то мог бы стать вице-королем. А Дели все равно бы пал. [VI*]
Молитвы его пошли на пользу моему телесному здоровью, зато его рассказы о Джханси не в лучшую сторону отразились на душевном благополучии. "Странное дикое место", - сказал он и еще твердил что-то о бандитах-пиндари, тугах и негодяях-маратхи. Я и без того знал, что в старые времена там все кипело, как в дьявольском котле, но полагал, что с тех пор как мы аннексировали эти земли, там должно было стать потише. Манглс в Лондонском Совете по контролю говорил про них как об "умиротворенных под благодетельной властью Компании", но ведь он был напыщенным ослом, с необыкновенным талантом нести всякий вздор по вопросам, в которых считался авторитетом.
Когда я достиг Бандельканда, стало казаться, что Манглс явно ошибался, а Николсон был прав - это была дикая, холмистая страна, густо поросшая джунглями. Вокруг не сыскать белого лица, а рожи туземцев с каждой милей становились все более зловещими. Дороги были такими разбитыми, что повозку ужасно трясло, так что я вынужден был пересесть на моего пони по кличке Пегу. Сам дьявол не нашел бы здесь следов цивилизации - только деревни, окруженные глинобитной стеной и кое-где зловещие замки махараджей, чернеющие на вершинах гор, словно напоминание о том, кто на самом деле владеет этой землей. "Самый твердый орешек к югу от Хайбера" - я готов был поверить в это, осматривая недружелюбные, поросшие джунглями холмы, на которых не было заметно ничего приятнее тигра, крадущегося в отдалении среди колючих зарослей. Вот какой была страна, которой мы "правили" - при помощи одного батальона сомнительной сипайской пехоты и горстки британцев, собирающих налоги.
Сам Джханси, на первый взгляд, меня абсолютно не вдохновил. Он тянулся вдоль дороги, опоясывающей высокий холм и предстал передо мной во всей красе под скучным вечерним небом - массивный форт, башни которого грозно возвышались на скале, и раскинувшийся у ее подножья городок, окруженный стеной. Он был больше, чем я это себе представлял, - окружность его стен должна была составлять не менее четырех миль, а воздух над городом был пропитан дымом тысячи очагов. С одной стороны города виднелись белые линейки британского лагеря и городского управления - Боже, какими маленькими и слабыми они казались под сенью могучего форта Джханси! Я возвратился мыслями в Кабул, вспомнив, как наш лагерь казался карликом по сравнению с Бала-Хиссаром. Но в Кабуле у нас была десятитысячная армия, а спастись удалось лишь единицам. Я подумал, что здесь все будет по-другому: что менее чем в ста милях впереди, вдоль Большого тракта, стоят наши гарнизоны и к тому же Джханси сегодня - часть Британской империи и находится под защитой Сиркара. Но вот защиты что-то не было заметно - только наш до слез маленький поселок, подобный блохе, сидящей на губе льва, и в этой самой цитадели, в которую наши войска никогда не входили, эта старая сука рани плетет против нас интриги, а тысячи дикарей вокруг только и ждут ее слова. Вот, что говорило мое воображение - как будто не достаточно было Игнатьева, головорезов тугов и диких пиндари, предателей-сипаев и мрачных предсказаний Николсона.
Первым моим делом было найти Скина, агента, чей рапорт положил начало всему этому приключению, так что я отправился в управление, представлявшее собой небольшой городок из почти сорока бунгало, окруженных садами, и обычных компаний, собравшихся на верандах, чтобы выпить и поболтать после захода солнца. Здесь стояли в ожидании несколько экипажей с грумами, чтобы везти своих владельцев на обед, и еще парочка офицеров приехала домой верхом. Я прошел мимо них и, по совету старосты-човкидара, направился в маленький Звездный форт, где был офис Скина. По словам човкидара, он все еще был на месте, что утверждало меня в мысли о его добросовестности как агента.
Честно говоря, я рассчитывал, что Скин окажется глупцом или трусом - но он не был ни тем, ни другим. Это был один из тех честных молодых людей, которые всегда рады вам помочь и готовы работать дни и ночи напролет. Пока я представлялся, он смущенно переминался с ноги на ногу и, похоже, был ошеломлен встречей с самим великим Флэши, но его спокойные серые глаза говорили о том, что этот парень не поднимет паники из-за пустяков. Он послал клерков и носильщиков, суетящихся вокруг, чтобы отнести мой багаж на квартиру, побеспокоился о том, чтобы я мог принять ванну, и затем пригласил меня на обед в свое собственное бунгало, за которым не стал терять времени, а сразу перешел к делу.
- Никто, кроме меня, не знает, почему вы здесь, сэр, - важно произнес он, - полагаю, что Каршор, сборщик налогов, что-то подозревает, но он солидный человек и не скажет ни слова. Конечно же, Эрскин, комиссионер в Сагоре, знает об этом все, но больше - ни одна живая душа. - Он замялся. - Я немного не понимаю, сэр, почему они послали именно вас, а не кого-нибудь из Калькутты.
- Видите ли, им нужен убийца, - небрежно сказал я. - Может случиться, что я встречусь с одним русским джентльменом, который проявляет слишком большую активность в здешних местах, а возиться с таким противником - работа не для обычного агента, не так ли? - В конце концов, это было правдой - Пам сам говорил об этом. - Это значит также, что Калькутта, лично вы и комиссионер Эрскин - при всем моем уважении - не имели счастья уладить дела с этой титулованной леди в ее дворце. Затем появились эти лепешки и все начали уговаривать лорда Палмерстона, что лучше всего сюда направить меня.
- Лорд Палмерстон? - глаза Скина округлились от удивления, - я не думал, что это зайдет так далеко.
Я заверил парня, что сам премьер лишился сна из-за его докладов. Он присвистнул и протянул руку за графинчиком.
- Так или иначе, - заметил я, - мне тоже пришлось не поспать из-за вас пару ночей. Главное сейчас - выяснить, не вернулись ли сюда эти русские?
К моему удивлению, он выглядел сконфуженным.
- Правду говоря, сэр, я и не знал, что они где-то рядом. Это сообщение пришло из Калькутты - один из наших людей на границе выследил, что они трижды ездили сюда - так меня информировали. Но если бы не это, я бы нипочем не догадался.
Знаете, меня это даже разозлило.
- То есть вы хотите сказать, что если русские снова вернутся - или они уже прячутся где-то здесь - вы ничего об этом не узнаете, пока вас не соблаговолят оповестить из Калькутты?
- О, наши агенты на границе сообщат мне сразу же, как только подозрительные лица попытаются ее пересечь, - ответил он. - Да и у меня здесь есть парочка туземных агентов - смышленые парни.
- Они знают, что должны особо следить за одноглазым человеком?
- Да, сэр - у него странная примета, которую, как известно, он прячет под повязкой - один глаз у него наполовину голубой, наполовину - карий…
- Вы мне раньше об этом не говорили, - проворчал я. Клянусь святым Георгом, я и не знал, что наша политическая разведка находится в таком примитивном состоянии. - Капитан Скин, это и есть тот человек, которого я должен убить - так что если кто из ваших… гм… смышленых парней будет иметь случай избавить меня от лишних забот, то я благословляю его на это.
- О, конечно, сэр. О, они, разумеется, захотят вам помочь. Некоторые из них, - заметил он воодушевленно, - настоящие бандиты-пиндари или нечто в этом роде. Мы все узнаем заранее, сэр, прежде чем эти русские появятся поблизости.
Хотелось бы мне разделять его уверенность.
- Калькутта не имеет никаких предположений о том, что русские шпионы собираются здесь делать? - поинтересовался я, но он лишь покачал головой.
- Ничего определенного - только то, что они здесь побывали. Мы были уверены, что в основном это должно быть связано с чапатти, но потом все затихло. С октября ничего не происходило и сипаи Двенадцатого Северо-Индийского - вы же знаете, это стоящий здесь полк - ведут себя абсолютно спокойно. Их полковник клянется, что они полностью лояльны - он утверждал это с самого начала и кровно обижен за то, что я доложил про чапатти в Калькутту. Возможно, он и прав - я заслал к сипаям нескольких моих людей, но и они не услышали ничего подозрительного. Калькутта обещала уведомить меня, если эти лепешки появятся еще где-нибудь, но пока никаких новостей нет.
"Ну, что ж, - подумал я, - это уже решительно лучше. Похоже, Пам развел много шума из ничего, так что мне нужно лишь создать видимость активной деятельности и затем, через несколько недель вернуться в Калькутту, доложив, что Джханси ничто не грозит. И стоило из-за всего этого создавать мне массу неудобств?"