Рябой едва нашел сил подавить обиду. Он заговорил с жаром:
- Мы блуждали по лесу. Мы, будто охотничьи псы, шли по кровавому следу и совершали круг за кругом. Мы отчаялись. Мы всякий раз возвращались на прежнее место. И всякий раз опять видели свежий кровавый след. И так день за днем - шесть дней!.. - Рябой вопросительно посмотрел в глаза Мстиславу. - Вы видели такое существо, господин, зверя или человека, которое шесть дней будет истекать кровью и не подохнет?.. Шесть дней свежей крови!.. Я это не могу понять иначе, как колдовство…
- Вот как! - мрачно задумался Мстислав.
- Это колдовство, господин! - убежденно повторил Рябой. - Глеба мы так и не нашли. А воины вконец измотаны. На них жалко смотреть.
- Ладно. Иди, - отпустил Рябого князь.
Они опять остались вдвоем в трапезной - Мсти-1 слав и Святополк. Князь спросил:
- С какого края теперь будем браться за дело? Святополк поднялся, прошелся мимо окоп:
- Не все еще нами испытаны средства. Мы можем попробовать назначить награду за поимку Глеба. И там, где оказались бессильны мужество и воинское умение, вполне может справиться корыстолюбие.
- Но у меня нет лишних денег, - воскликнул Мстислав. - И тебе это отлично известно.
Святополк улыбнулся:
- А разве я сказал, что деньги надо платить? Их можно только пообещать…
- Как это? - не понял молодой князь.
- Всегда можно придраться к чему-нибудь и не заплатить обещанное. Тем более совесть должна быть спокойна, что дело мы будем иметь с подлым человеком - с весьма низким существом. Ибо человек, уважающий себя, никогда не продаст другого человека. А подлеца мы найдем, чем припугнуть. Его можно даже убить без особого сожаления.
Мстислав облегченно улыбнулся:
- Поистине гибок твой разум, Святополк. Однако мне кажется, что средства, предлагаемые тобой, не всегда хороши. Как бы нам с тобой не вызвать на себя гнев всех этих людей, которыми я имею удовольствие править.
- При чем здесь вы, государь! - тут же возразил Святополк. - Вы предоставьте мне это дело. Позвольте попользоваться всей полнотой власти… И если что не так - то все валите на меня. Дескать я, Мстислав, знать ничего не знаю. Все Святополк воду мутит… А Святополк уж найдет способ выкрутиться…
- Что ж! - оценил князь. - Ты неплохо придумал…
Святополк слегка поклонился:
- Не сработает корыстолюбие, мы попробуем предательство друзей. Есть и еще средство про запас - можно бросить в темницу его братьев… Мир, в котором мы живем, государь, стар. В нем уж столько всего было, что нам ничего не нужно придумывать, а следует лишь идти проторенной тропой.
- Тебе виднее, - признал Мстислав. - Ты жил при киевском дворе. Должно быть, всякого насмотрелся. - Да, мой господин! И еще… - Святополк сделал вид, что в нерешительности замялся.
- Что?
- Насчет обещанной награды… Князь удивленно вскинул брови. Святополк продолжал:
- Мы могли бы послать человека в Чернигов. Денег попросить у Владимира - как бы на поимку Глеба…
- Так. Дальше… - спешил услышать молодой князь.
- А на что мы потратим эти деньги, Владимиру-то не скажем.
- Но поднимет шум тот корыстолюбец, что продаст Глеба…
- Повесим… где-нибудь в лесу. Скажем, братья разбойника мстят.
- Хорошо! - просветлело лицо у Мстислава. - Поищи верного человека. И пошлем его в Чернигов за деньгами.
В ясный полдень стоял Глеб над развалинами жилища Анны, а на сердце, на душе у него была черная полночь. Мрак беды, мрак печали царил в его глазах.
- Анна… - произносил Глеб и вытирал слезу, повисшую на реснице.
Из-под полуобгорелых бревен весело стрекотали кузнечики.
- Где я был в тот час?..
Старые, давно погасшие угли скрипели у него под ногами…
Под ветвями плакучей ивы Глеб увидел могилу. Без креста. Ибо погребал Анну языческий бог, который враждебно настроен к кресту.
Вспомнил Глеб, что у Анны не было языческого имени, вспомнил, что она иногда крестилась и ходила в церковь слушать того черноглазого грека.
Она была христианка.
Из зеленых березовых прутиков Глеб сделал крест - связал прутики пучком травы; воткнул в рыхлую еще землю.
Бросил то золотое кольцо на могилу. Сел рядом…
Так, без движений Глеб сидел до темноты. Легкий ветерок слегка раскачивал ветви ивы. Этот ветерок представлялся Глебу живым, как и скорбящая ива. И Анна была где-то здесь живая. В шелесте листвы Глебу несколько раз чудился ее голос. Анна тихо произносила его имя.
И тогда сердце его сжималось, по щекам текли слезы.
Ветерок ласкал лицо…
"Глеб…"
Он вздрагивал, вздыхал. Вспоминал, какой красивый и нежный был у Анны голос.
"Глеб…"
Где-то в ночи плакала птица…
Глеб невидящим взором смотрел на могилу. Он вспоминал, как красива была Анна. И юна. Она была много моложе его. Она была - женщина. Была его мудрее.
"Глеб…"
Он стал на колени и смотрел в темноту - туда, откуда, казалось ему, он слышит этот тихий зов.
Бледный образ, сотканный из света звезд, стоял у развалин жилища. Анна тянула к нему руки. Она шла к Глебу, но не приближалась; она кричала ему, но он больше не слышал ее голоса… Глеб смотрел на нее, беззвучно плакал и уже не вытирал слез - они серебристо блестели в ночи.
- Анна!.. - звал он.
Но не было ему ответа. И образ ее, что он видел, становился все бледней и бледней, пока совсем не растворился во тьме.
Глеб поднялся, подошел к тому месту, где только что видел Анну; и наткнулся на куст шиповника - тот был в цвету. Глеб подумал, что это знак ему, - в цветущем шиповнике он увидел Анну.
Он хотел сорвать цветок, но в темноте был неловок и оцарапался. Посмотрел себе на ладонь, где темной каплей выступила кровь.
- Ты жена моя, - прошептал Глеб. - Я вижу, ты жаждешь мести… О, я отомщу!..
Далеко-далеко ухал филин.
Когда на востоке забрезжил свет и порозовели верхушки деревьев, Глеб подхватил секиру с земли и направился к дороге. Полный решимости, ненависти, желания отомстить, он шел чащей напролом - как дикий, обезумевший от боли зверь. Глеб проламывался через кустарники, густые подлески, темные ельники. Лес трещал, разбегалось в испуге зверье…
Выйдя на дорогу, Глеб огляделся, утер кровь с расцарапанной щеки…
Он чувствовал в себе силы необыкновенные. Он мог бы сейчас ворочать камни, валить деревья… Ему казалось, что он может противостоять целой дружине. И Глеб решил не дожидаться, когда Мстислав и Святополк придут к нему, решил не бегать от их людей, а открыто явиться в княжеские палаты и сокрушить врагов.
Глеб непременно так и поступил бы, ибо, переполненный ненавистью, не способен был измышлять хитрости, но на дороге ему встретились в этот ранний час… Волк и Щелкун.
Они как будто поджидали Глеба под той самой липой, возле которой Глеб в последний раз виделся с братьями.
- Вот так встреча! - улыбнулся Волк, сверкнув ослепительно-белыми крупными зубами.
А Щелкун сказал:
- Я и думать про Глеба забыл, - его глаза были голубее неба, а растрепанные волосы - желтым-желты.
Глеб остановился, оперся на древко секиры:
- Сорока давно уж трещала, что вы меня ждете. Он сказал это как бы с недовольством, но от друзей не мог скрыть, что встреча с ними ему приятна.
Волк сощурил глаза:
- Сорока и нам натрещала, что у тебя, брат, не все ладно.
Глеб ответил хмуро:
- Не нравятся мне охотники соваться в чужие дела!.. - потом он добавил помягче: - Я думал, что ты давно уж в Киеве…
Волк покачал головой, поправил на плечах шкуру:
- Киев давно стоит на кручах. И ничего с ним не сделается, пока Волк гуляет в лесу. Вижу, есть дела, требующие моего вмешательства. Вот и поджидаю…
Глеб досадливо поморщился, но ничего не сказал.
Щелкун спросил:
- Куда идешь, Глеб? Но и теперь не ответил Глеб. Печальными глазами смотрел на лес.
В это время послышался конский топот. Все трое посмотрели в сторону Гривны, откуда топот доносился. На дороге показался одинокий всадник. Он быстро приближался: скакал уверенно, очевидно, приняв стоящих на обочине людей за обычных крестьян. Но когда всадник приблизился и разглядел этих людей, то с перепугу круто бросил коня в сторону и едва не вывалился из седла. Он, как ветер, промчался по другой обочине и скоро скрылся из глаз.
Это был тот верный человек, коего Мстислав и Святополк послали в Чернигов за деньгами…
Щелкун, как ни в чем не бывало, опять спросил:
- Ты где пропадал? Глеб сказал правду:
- Был я на капище. Поклонялся Волоту… Волк обошел кругом Глеба, осмотрел его со всех сторон:
- Слышал я, будто ранили тебя, будто ты истек кровью. Но не вижу раны. Наговаривают праздные люди.
- Рана моя в сердце, брат, - глухо ответил Глеб. - Эта рана долго будет кровоточить.
- Знаю, - кивнул Волк. - У меня рана такая же. Все никак не закроется.
- Поэтому и говорю тебе, что знаешь. Значит - поймешь.
Щелкун тронул Глеба за плечо:
- Не ходи туда сейчас. Голову сложишь, а злодея не накажешь.
Глеб упрямо покачал головой:
- Тебе неведомо, как я ныне силен. Меня не взять так просто!.
Щелкун сказал:
- Не всегда силу можно одолеть силой. Подумай, Глеб, если проткнут тебя в воротах копьем, придет ли к злодею кто другой востребовать долги?.. Так и будет он радоваться жизни и творить зло. А тебя бросят во рву, и на косточках твоих будут сидеть птицы, и через ребра твои будут расти пыльные репьи.
Глеб заметил: