"Почему ребенок один в лесу?" - удивленно подумал И-синь. Он осторожно подошел к нему сзади и увидел впереди маленького зайчишку, который копошился в траве и не чувствовал надвигавшейся опасности. Мальчишка спрятался за большой камень и стал натягивать лук.
- Так ты в него не попадешь! - шепотом сказал ему И-синь.
Мальчик вздрогнул от неожиданности и бросил на незнакомца быстрый взгляд:
- Почему?
- Стрела у тебя кривая!
У Сюй И-синя так и чесались руки - ведь он сам не так давно был подростком и слыл первым стрелком из лука среди ребят. Он поднял с земли небольшой камень и швырнул зайцу в голову, тот упал и вытянул лапы. Мальчик быстро подбежал к зайчонку и поднял его за уши.
- Он еще живой! - обрадовался мальчуган и протянул добычу И-синю.
- Нет, мне он не нужен! Возьми его себе, будешь с ним играть!
Круглые глазенки мальчишки заблестели, он погладил зайца, потом прижался к нему лицом, не зная, как выразить свою радость. Сюй И-синь присел на камень и усадил мальчишку рядом с собой.
- Как тебя зовут, братишка? - спросил он, погладив мальчика по голове.
- Те-чжу!
- Кто у тебя дома есть?
- Отец и мать.
- Отец где сейчас?
- Ушел за дровами.
- Сколько же тебе лет?
- Девять.
Хотя и стояло лето, но в горах было прохладно. И-синь удивился, что такой большой мальчик ходит совершенно голый. Он обнял его за худенькие плечи.
- Те-чжу! Сейчас уже холодно, а ты совсем раздет. Хочешь, я дам тебе свою куртку - согреешься?
- Не надо, у меня скоро своя будет.
- Откуда?
- Придет мой дядя, и у меня будет куртка.
- А у твоего дяди много денег?
- Нет, он такой же крестьянин, как и мой папа.
- Откуда же он возьмет деньги на куртку?
- А-а, ничего ты не понимаешь, он вовсе не будет покупать мне куртку, - мальчик с трудом выговорил непривычное для него слово "покупать" и, недовольно взглянув на И-синя, с чувством собственного превосходства пояснил: - Мой дядя говорит, что, как только они придут, мы сразу сможем разделить помещичье зерно, одежду, все, все!
Такое объяснение очень удивило И-синя, и он, понизив голос, спросил:
- Твой дядя в Красной армии?
- Да, - утвердительно кивнул головой мальчик. - Он и бабушка живут в советском районе.
- В какой деревне?
- Лоуфанпин.
- Так вот оно в чем дело! - обрадовался Сюй И-синь. Действительно, как говорится: "В железных башмаках весь свет исходил, чего искал - не нашел, а оно рядом было, и ходить никуда не надо!" Ведь И-синю и в голову никогда бы не пришло, что через этого мальчика он сможет найти в деревне нужных ему людей. Раз появилась такая ниточка, то дальше дело пойдет лучше. Он снял с себя куртку и набросил ее на плечи Те-чжу со словами:
- До дележа помещичьего добра еще далеко, а сейчас прохладно - надень мою куртку.
- Нет, нет, не надо! - отказался мальчик.
- Почему не надо?
- Отец побьет меня за это.
- Не будет он тебя бить. Ты скажи ему, что тебе ее подарил земляк, дядя Сюй И-синь.
Те-чжу не стал больше отказываться. И-синь одной рукой взял у него зайца, а другой помог надеть куртку. Хотя она была велика мальчугану - полы свисали ниже колен, а руки не были видны из рукавов - он, очень довольный, оглядывал себя со всех сторон. Похоже было, что никогда прежде он не носил одежды, хотя ему уже минуло девять лет. Сюй И-синь подвернул ему рукава и подвязал куртку лианой.
- Как зовут твоего отца? - спросил И-синь.
- Го Чжэн-юнь.
- А мать?
- Фамилия ее Су, а имени нет.
- Где же ваш дом?
Те-чжу вытянул руку в сторону бамбуковой рощи за окраиной деревни:
- Вон там… Дядя Сюй, вы зайдете к нам?
- Может быть, зайду вечером, - ответил И-синь и, опустившись перед мальчиком на корточки, строго сказал: - Те-чжу, будь осторожнее: никому не говори о том, что ты рассказал мне, - ни о том, что твой дядя служит в Красной армии, ни о том, что собираются делить помещичье имущество. Понял?
- Почему нельзя говорить?
- Если об этом узнают плохие люди, они могут арестовать твоего отца.
Мальчик задумался, потом ответил:
- Ладно, я никому не скажу.
По возвращении в дом Летающего тигра И-синь поделился своими впечатлениями с У Чжи. Беседу их прервала хозяйка, принесшая бамбуковый кальян. Сюй И-синь поспешно вскочил со своего места и пригласил ее сесть. Сам он стал в сторонке, подчеркивая свое положение ординарца.
Дородная хозяйка была одета в широкую синюю куртку на подкладке, из-под которой виднелась теплая черная кофта. Усевшись, она обменялась с У Чжи традиционными вежливыми фразами, а затем сказала:
- Господин офицер очень помог Чэню - ведь он из-за этой книги совсем покой потерял, даже сна лишился.
Она говорила и внимательно рассматривала У Чжи. Затем начала задавать ему вопросы. Ее интересовало все: и сколько ему лет, и кто у него родители, и какое у него жалованье, и многое другое.
У Чжи не мог понять, что у нее на уме, и поэтому отвечал ей с некоторым беспокойством. Выслушав ответы на все интересующие ее вопросы, хозяйка принялась расхваливать его.
- Ты настоящий офицер! И внешность у тебя подходящая - лицо сытое и круглое, по всему видно, что в будущем достигнешь и богатства и почестей!
Такая неприкрытая лесть вызвала у молодого офицера чувство досады. Но хозяйка ничего не заметила и, еще поговорив немного в том же духе, встала и, переваливаясь с ноги на ногу, вышла из комнаты.
- Вот ведь незадача! Что этому дьяволу в юбке нужно от меня? - горько усмехнулся после ее ухода У Чжи.
- Ничего страшного. Это даже хороший признак, - подмигнул товарищу И-синь.
Тут в комнату с хихиканьем вошла Дурочка и сказала И-синю:
- Ординарец, тебя зовет моя мама.
- Интересно, что бы это значило! - ухмыльнулся И-синь, бросив взгляд на У Чжи, и пошел в комнату хозяйки.
Та угостила его тыквенными семечками и сразу же приступила к делу.
- Скажи, у твоего офицера жена есть?
- Пока нет, ищем подходящую девушку.
Услышав такой ответ, хозяйка самодовольно ухмыльнулась и продолжала:
- У меня и дочь и племянница - обе невесты! Ты не смотри, что дочку мою прозвали Дурочка - это прозвище ей дали, чтобы обмануть злых духов, а так она совсем не глупая девушка. Племянницу я также воспитываю с самого детства, она мне как родная дочь. Можно сосватать твоего офицера. Ну, что скажешь?
Сюй И-синь задумчиво почесал затылок, потом ответил:
- Твоя дочь, пожалуй, еще слишком молода, чтобы выходить замуж, а Сян-цзы девушка подходящая. Только, почтенная госпожа, не следует спешить с этим делом, сначала нужно узнать, что думает мой господин… Я это выясню и сообщу тебе. Завтра мы покидаем вашу деревню, но дней через семь-восемь снова вернемся сюда. Но независимо от этого я поговорю со своим хозяином.
- Ты же сам понимаешь, что наших девушек можно выдать только за офицеров или чиновников, - разоткровенничалась хозяйка. - Если ты сосватаешь одну из них за твоего офицера, то я в долгу не останусь, учти!
- Я и сам не прочь погулять на свадьбе!
Когда Сюй И-синь рассказал У Чжи о своем разговоре с хозяйкой, тот приуныл. Если отказаться от предложенной женитьбы - испортятся отношения с Чэнь Гуй-шэнем, и тогда может сильно пострадать их дело. Соглашаться тоже радости мало. Пока он холостяк, он свободен и распоряжается собой как угодно, может выполнить любое задание партии. А женитьба всегда связывает. К тому же еще неизвестно, как отнесется Сян-цзы к его подпольной деятельности. Действительно, задала ему хозяйка задачу!
- Дружище, не стоит так тревожиться, - пытался успокоить его И-синь. - Инициатива пока что в наших руках. У нас есть время, чтобы хорошенько обдумать и взвесить все обстоятельства. Если ты решишь жениться, то так и сделаем, а не хочешь - кто тебя насильно заставит?
У Чжи только невесело усмехнулся в ответ.
Когда стемнело, Сюй И-синь ушел, а У Чжи остался один в комнате и продолжал переплетать книгу. К нему часто забегала Сян-цзы. Она то приносила чай, то подавала воду для умывания, то угощала его грецкими орехами и каштанами. Девушка пользовалась любым поводом, чтобы поговорить, с ним или что-нибудь для него сделать. Он, например, снял накануне свою куртку, изодранную в лесных зарослях, и сейчас заметил, что Сян-цзы уже успела аккуратно заштопать и залатать все прорехи на куртке и повесить ее на место. Его измазанные грязью башмаки были вычищены и снова стояли на своем месте - под кроватью.
Каждый раз, когда Сян-цзы заходила в комнату гостей, она испытывала какой-то душевный подъем, чувствовала, что сердце ее бьется быстрее, а щеки начинают гореть. А стоило ей выйти из комнаты, образ У Чжи не покидал ее до тех пор, пока она не приходила в его комнату снова.
Девушка была вся во власти нового для нее чувства, и оно прорывалось в ее словах, сияло в глазах. Надо было быть слепым, чтобы не заметить этого.
У Чжи, конечно, все видел, и, по совести говоря, Сян-цзы тоже ему очень нравилась, но он сдерживал свое чувство, снедаемый противоречивыми мыслями. И чем больше девушка выказывала ему свое расположение, тем больше терял он душевное равновесие и старался держаться как можно строже. Он думал, что его ледяной тон охладит ее пыл, но получалось совсем наоборот, ибо Сян-цзы считала, что такое поведение говорит о его порядочности, а значит, ему можно довериться.
Хозяйка сама пришла к выводу, что у дочери ее нет никаких шансов понравиться гостю, и поэтому не только не стала мешать племяннице, но даже тайком подбадривала ее.