О’Греди почмокал губами, словно обсасывая какую-то мысль и соображая, как понимать чрезмерное усердие новоиспеченного "волонтера": на самом деле знает дисциплину или зубоскалит над ним? Так и понял Арлекин его подозрительный взгляд, но примиряюще улыбнулся и повел плечами: мол, хоть сейчас готов заступить на руль!..
7
Фрегат вышел из последнего боя с повреждениями и не мог держать крейсерскую двадцатиузловую скорость. С увеличением хода возникала вибрация: грелся опорный подшипник левого вала, но могло заклинить и правый. Главный механик предполагал повреждение кронштейна, поддерживающего вал на выходе из корпуса.
Итак, "Черуэлл" направлялся в Ливерпуль, и командир фрегата рассчитывал затратить на переход... Точную цифру лейтенант-коммандер обещал назвать по прибытии в порт.
Северный вечер медленно катился в ночь.
Уже которую неделю грозила непогодой осень, а все лишь тужилась-пыжилась и не могла разразиться ненастьем. Кажется, вот-вот грянет! Но нет... Набухнет небо, потянет с норда холодом, и - снова туманчик зализывает волну...
Рассеянно поглядывая вокруг, новый рулевой следовал за О’Греди. Командир решил представить фрегат с лучшей стороны и потому, проходя мимо "хеджехога", замедлил шаг: пусть русский полюбуется на бомбомет, который торчал впереди и ниже орудий главного калибра, откуда началась эта экскурсия. Пожелав лично сопровождать "волонтера", О’Греди преследовал единственную цель. Хотелось приглядеться к новому человеку и, если удастся, понять его. "Что мы знаем о русских? - размышлял лейтенант-коммандер. - Помнится, тот же Маскем с презрением уверял, что Советам не продержаться и месяц. Потом дал срок до зимы, после продлил до лета, потом... Потом мы считали, что с Россией покончено, так как тевтоны вышли на Волгу и окружили Сталинград. Маскем заявил: "Снимите шляпы, господа, нам придется воевать одним: восточного союзника больше нет" А русские? О-о, взяли да устроили под Сталинградом зимний аттракцион, и тевтоны, как сказал этот парень, там помирали, точно, не от смеха. Да-да-да! Им было не до смеха! А сэр Уинстон вручил в Тегеране дядюшке Джо рыцарский меч от имени нашего короля Георга и нашего народа... Говорят, в московском парламенте сидят сплошь да рядом фермеры и шахтеры. И этот, - О’Греди покосился на спутника, - вполне может оказаться не только капитаном..."
Подумав так, О’Греди решил на первых порах, до начала чисто служебных отношений, проявить дипломатический такт и оказать внимание, гм... гостю. Тем более, симпатичному малому, а не размазне. Пусть убедится в огневой мощи "Черуэлла", который даже в нынешнем состоянии может, к-гм... постоять за себя.
Фрегат понравился - ладная штучка! Вооружение, как говорится, на уровне современных требований: главный калибр - стадвухмиллиметровые орудия на носу и корме, на баке - двадцатичетырехзарядный "хеджехог", кидающий на триста пятьдесят метров двадцатишестикилограммовые бомбы. Кроме того, там и тут, но больше в корме, - однозарядные тяжелые бомбометы. Особенно понравились сорокамиллиметровые зенитные автоматы "бофорсы" - аккуратные скорострельные пушечки. И вынесены умно - к бортам позади дымовой трубы, чтобы увеличить зону обстрела.
На крыльях "веранды", как называют англичане мостик перед ходовой рубкой, разместились двадцатимиллиметровые скорострельные "эрликоны". И-эх, "Заозерску" бы такие стволы! Будь они в наличии, глядишь - и уцелел бы старый капитан... А значит, и танкер в опытных руках. И не мотался бы он сейчас по чужим кораблям черт знает в качестве кого!.. То ли пленный, то ли действительно "волонтер"; готовлюсь стать рулевым, а могу оказаться "хид-одли" - уборщиком гальюнов: черт его знает, что может взбрести в голову этому сумасбродному ирландцу...
Море шипело за бортом и, казалось, поддакивало.
О’Греди поздно заметил, что спутник витает мыслями неизвестно где и почти не слушает объяснения. Да нет, слушает, но без воодушевления и тем более без ожидаемого восторга. Поскучнел лейтенант-коммандер и, кивнув на тонкие стволы "эрликонов", с деланной прохладцей заметил, что оные снабжены электрическими прицелами... Будущий рулевой вежливо удивился. Потом сказал:
- Меня другое приводит в умиление. Вот это... - Кивнул на мешки для отстрелянных гильз, что болтались под казенной частью. - Хозяйственно!
- Зачем пропадать добру? - буркнул О’Греди. - Цветной металл не валяется на дворе Адмиралтейства.
- Именно! Целиком с вами согласен, сэр!
- Именно... - О’Греди не мог определить, когда спутник говорит серьезно, когда подпускает шпильки. Однако в том, что нынче имеет место скрытая издевка, не сомневался. - Британию уже несколько столетий называют "мастерской мира", - пояснил внушительно, - и несколько столетий мы учились хозяйствовать. Поэтому всему знаем цену... Маскем, например, говорит, что когда "хеджехог" швыряет полтонны отличного металла, ему кажется, что из его, Маскема, кошелька летят на ветер, а вернее сыплются на дно, золотые соверены.
- Не потому ли коммодор топил почти целые суда с грузом, не сделав попытки спасти их? - съязвил Арлекин.
- С какой стати ему переживать из-за тоннажа? - О’Греди пожал плечами. - Его кошелек не страдает. Доходы... контр-адмирала - в нефтяных скважинах Персии.
- Контр-адмирала? - переспросил, думая, что О’Греди ошибся.
- Да. Вчера коммодору Маскему присвоено очередное звание, - невозмутимо подтвердил лейтенант-коммандер.
- О, господи, - вздохнул Арлекин, - пути твои неисповедимы!
- Если первый лорд Адмиралтейства вытащил из отставки эту бездарь да еще и повысил в чине, значит, дела у господа идут из рук вон! - ворчал О’Греди. - Придется мне поинтересоваться здоровьем всевышнего у капеллана: вдруг зацепило отца небесного шальным осколком?
Арлекин рассмеялся, с интересом взглянул на ирландца. Пожалуй, лейтенант-коммандер - черная кость. Начинал, скорее всего, матросом - дослужился до офицера. Для таких и словечко придумано: "хозпайп". Hawsepipe officer... Воюет, судя по всему, не за страх, а за совесть, потому и фрегат О’Греди - "versatile combatant vessel" - боевой корабль, способный выполнить любые (... точнее, посильные его классу) задачи; а его командир - "versatile line officer" - как говорится, всесторонне подготовленный строевой офицер. Всесторонне - это уж точно, потому что начинал с матросов. Да, именно так: hawsepipe officer...
Добрались до кормы.
О’Греди, потерявший к экскурсии всякий интерес, прошел к стеллажу с глубинными бомбами, оперся и принялся разглядывать тусклый кильватерный след. Владимир замер в стороне и уставился на олушей, что держались за кормой и сварливо переругивались какими-то не птичьими, ржавыми голосами: "Р-раб! Р-ра-аб!" Говорят, только поморник может испугать олуша и заставить отрыгнуть проглоченную рыбеху. О’Греди чем-то похож на олуша. Вот только вряд ли выпустит добычу. Не из пугливых, словом. И, как видно, простецкий. Хотя, возможно, в рубке будет вести себя иначе и выглядеть тоже. Нужно сразу определить дистанцию в отношениях и придерживаться ее без отступлений...
- Ну, что ж... Арлекин, теперь вы имеете представление о фрегате. Отдыхайте - ваша первая вахта с ноля.
- Слушаюсь, сэр!
- Ну-ну, мистер Арлекин, ведь мы в неофициальной обстановке. Или я похож на контр-адмирала Маскема?
В рубку он п р и б ы л, а не явился. Вошел по-хозяйски, но не развязно. С достоинством. Сейчас он, конечно, рулевой - не больше, но пусть бритты видят и знают: все-таки перед ними капитан.
О’Греди встретил добродушным кивком, вахтенный офицер предложил осмотреться, привыкнуть к незнакомой рубке и обстановке. Словом, на руль пока не ставили.
Как предложили, так и поступил.
Первым делом обследовал "веранду". С наступлением ночи к "эрликонам" были вызваны расчеты и удвоено количество сигнальщиков. Обогнув рубку и оказавшись на правом борту, увидел О’Греди. Командир курил в приоткрытой двери. Пропустив нового рулевого, снова поставил ногу на комингс, замер. Через некоторое время шумно вздохнул.
- К рулю вам, пожалуй, вставать сегодня нет смысла, - решил он. - Не будем ломать эту вахту. - И пригласил "волонтера" к себе в каюту...
- На море тихо, на море спокойно, а мне вот - не по себе... - О’Греди рывком снял фуражку, дернул себя за рыжую прядь, но тут же пригладил вихры и вдавил кнопку звонка. - Поскорей бы добраться до Ливерпуля. Не люблю подобной тишины, а тут еще проклятая трясучка мотает нервы. Да-да! Это скверно! Это очень плохо: издерганный человек не выложится сполна в нужную минуту. В определенном смысле корабль - тот же человек, и корабль мой болен. А я привык к здоровому организму и боюсь при нынешних обстоятельствах допустить промах, ошибку. Знаю - да-да-да! - подобные мысли опасны для командира - рождают неуверенность, но что прикажете делать?
- Вы откровенны.
- Пустое! Своим не скажешь, а вы... Вы лицо как бы нейтральное, да и расстанемся скоро. - О’Греди предложил гостю устраиваться на диване, сам опустился в креслице возле стола. - Простите, вы на самом деле русский?
- Стопроцентный!
- Но ведь... Арлекин - это псевдоним?
- Нет, так меня звали друзья. Была причина.
- Простите!.. Говорят, вы - капитан. Это, значит, тоже не выдумка? Полагаю, я не обидел вас расспросами. Да? Надеюсь, что так. Да-да-да!
- Полагаю, что нет! - улыбнулся Владимир. - А мое капитанство... И это - истинная правда. Клянусь собором святого Павла!
- Бывали в Лондоне? - заинтересовался О’Греди.
- Только однажды, да и то в качестве практиканта... - пояснил Владимир. - Кончал институт водного транспорта.