Волонтеры из многих стран всеми возможными и невозможными путями пробирались за Пиренеи, на помощь защитникам республики. Среди них были и коммунисты-интернационалисты из Советского Союза. Лаптев, как только узнал о такой возможности, начал писать рапорты "по начальству". Рапорт за рапортом. Отказано - тут же готов следующий. Пока не вызвали в Москву, в наркомат.
Пожилой генерал - два ромба в петлицах - постучал карандашом по стопке его посланий, оценивающе оглядел.
- Приметный ты со своими прядками, - показал на его седые подпалины. - И нос у тебя гузкой, не западноевропейский нос.
- При чем тут нос, товарищ комдив? - удивился Лаптев. - А голову обрею, как Котовский.
- Не принято там бритоголовым. Чему вас только учили? - И, не дав Андрею выложить аргументы, неожиданно спросил: - Когда сможешь ехать?
- Хоть послезавтра! Только бы в Минск за вещами заскочить!
- Никаких вещей. И если ехать - то завтра.
- Так точно, завтра!
Мать Андрея уже давно жила в Москве - со времени его курсантства. Вечер он провел с нею. Утром, как бы между прочим, сказал:
- По старому адресу пока не пиши. Если от меня долго не будет писем - не волнуйся: посылают далеко на Север, в командировку. На несколько месяцев - а там сама знаешь, как с почтой: олени, собаки...
Мать украдкой перекрестила его, но ни о чем спрашивать не стала: солдатка, мать краскома.
Утром он сел на севастопольский поезд. А еще через сутки прошел через контрольно-пропускной пункт военно-морской базы на пирс.
6
Итак, теперь ему предстояло выступить в роли шефа.
Лаптев познакомился с экипажем - с товарищами и помощниками в начавшемся путешествии. Команда парохода - испанские моряки-коммунисты, совершавшие уже не первый рейс от берегов республики к берегам Советского Союза и обратно. В русском языке, правда, еще не сильны, но дело свое знают. На борту кроме Хозефы - два радиста, советские добровольцы, - Лев из Ленинграда и Жора из Одессы, шифровальщик Олег и танкисты. Молчаливые. Все время держатся около своего командира. Одеты в такие же костюмы и береты, как и Андрей.
Осмотрел он и груз. Броня машин поблескивает серой краской, опущены стволы орудий. Грозные машины. Насколько он может судить - самой последней конструкции.
Пока шли Черным морем, Андрей при помощи экипажа заминировал судно, кабели из трюмов протянул к себе в каюту, подсоединил к взрывному механизму.
Из Севастополя пароход вышел, неся на борту название "Измир". На следующее утро с любой "коробки", встретившейся им в открытом море, без труда можно было прочесть: "Мартабан". Босфор и Дарданеллы их "посудина" прошла под своим настоящим именем "Мар-Кариб" и трехцветным испанским флагом. Ночью же, когда открылись по курсу просторы Средиземного моря, начался аврал. Все вооружились кистями и ведрами с краской. И в рассветных лучах пароход преобразился - из бело-черного стал голубым, со второй трубой, синей с красной полосой, изрыгающей такие же черные клубы дыма, как и первая. Новой трубе Андрей и сам удивился: как же ухитрились подключить ее к котлу? Испанцы только посмеивались, подмигивали, цокали языками: догадайся, мол, компаньеро шеф!.. Лаптев забрался по переборкам к трубе, заглянул - и расхохотался: сидит внутри цилиндра, изображающего трубу, матрос и жжет паклю, пропитанную мазутом. Сам как черт, только белки глаз и зубы блестят, а во рту - сигара.
Капитан вел судно вдоль Африканского побережья. Команда каждую минуту ждала появления вражеских кораблей. Но горизонт был чист, и лишь изредка проплывали встречным курсом "торгаши" или "пассажиры". Этот район Средиземноморья пересекало множество незримых шоссе - и кому было удивляться еще одной "посудине", не спеша резавшей форштевнем синюю волну?.. Остались по северу Балеарские острова, по югу - город Алжир. У мыса Крамис, когда вышли на траверз порта Картахена, капитан резко, на девяносто градусов, повернул пароход.
Теперь предстояло одолеть самый опасный участок. Из Москвы получили шифрованную телеграмму: на полпути к базе их встретят корабли военно-морского флота республики. Сообщили пароль и отзыв для обмена при встрече.
Начало быстро темнеть. Лаптев приказал не зажигать огни. Машины заработали на максимальных оборотах. Никто не спал. Вглядывались в темноту. Шли часы. Приближался берег Испании. Республиканских кораблей не было. Андрей стоял на мостике рядом с капитаном. Небо уже светлело. От мерного покачивания клонило в сон...
Капитан дотронулся до его плеча. Лаптев подался вперед и увидел в сером рассветном тумане проступивший силуэт миноносца. Военный корабль застопорил ход. С его борта замигал светофор: "Кто вы?"
Андрей приказал ответить паролем. Вместо отзыва с миноносца передали острыми вспышками прожектора: "Остановиться!"
Значит, франкисты? Надо же! Нарвались, когда до Картахены оставался час хода!.. Лаптев через Хозефу сказал капитану:
- Миноносец маленький. Потопить нас не успеет. Бей ему носом в бок, будем кормить рыб вместе.
Увидел, как девушка с хрустом стиснула пальцы. И громко перевела.
Андрей приказал радисту:
- Вызывай Москву. Передавай: "Свой долг выполнили".
Жора начал отстукивать:
"Перехвачены противником. Идем на таран. Свой долг выполнили".
Не выдержал, добавил:
"Прощай, мама!"
Капитан сделал маневр. Судно полным ходом устремилось на миноносец.
За эти мгновения, как бывает только на море, стало совсем светло и туман растаял. На миноносце увидели несущийся на них пароход. Кто-то с палубы яростно заорал в переговорную трубу:
- ¡Ellos son fascistas!
Капитан рванулся к штурвалу:
- ¡Son amigos! ¡Republicanos! - И отдал команду застопорить ход.
Вскоре выяснилось: миноноска - корабль республиканской береговой охраны. Подождали, когда растают последние пряди тумана, и пошли следом за него сквозь узкий створ в минных полях к Картахене.
На берегу от встретившего их советского представителя Андрей узнал, что корабли республики, направленные для их сопровождения, ночью в открытом море разминулись с пароходом - и они, и "торгаш", шли с погашенными огнями. А миноноска возвращалась с задания в другом квадрате и ни о каких паролях не ведала.
7
Вот она, земля Испании!.. "Я хату покинул, пошел воевать..." По совести говоря, Андрей смутно представлял себе эту страну. В воображении рисовалось нечто прекрасное: пальмы под жгучим солнцем, белые дворцы, черноокие красавицы, тореадоры - образ страны, слепленный из обрывков услышанного и репродукций с картин Веласкеса и Эль Греко, печатавшихся в "Огоньке".
Земля Испании предстала совсем иной. Картахена бухтой врезалась в каменистые горы. К гавани сползали узкие и кривые улицы, мощенные серым известняком. Вдоль улиц громоздились безрадостно-серые дома с похожими на амбразуры окнами. Вдоль берега тянулись тяжелые пакгаузы, арсеналы, доки. У причалов стояли, сердито подняв стволы орудий, серые корабли.
Хозефа попыталась оживить суровую однотонность картины экскурсом в историю. Заглядывая в путеводитель, начала сыпать:
- Картахена - это бывший Новый Карфаген, основанный еще до нашей эры. Отсюда Ганнибал вел свои легионы против Рима...
Советский представитель - белобрысый, но уже успевший загореть до черноты, в берете, прилепленном к макушке, - вернул их в сегодняшний день:
- Картахена - главная военно-морская база республиканского флота на Средиземном море и вообще лучшая гавань на всем побережье Пиренеев.
Лучшая гавань? Это - дело. И все же не такой представлял себе Андрей Испанию.
Сдав груз, распрощавшись с командой и советскими волонтерами-танкистами, он вместе с Хозефой отправился, как и было приказано, на попутной машине в Валенсию. Советский представитель дал адрес: отель "Метрополь", номер 213. "Там встретят".
Ехали на ящиках со снарядами и минами. Грузовик, ревя и громыхая на выбоинах, несся по шоссе вдоль моря. Шофер оказался отчаянный - откуда было знать пассажирам, что в Испании все шоферы такие, - делал крутые виражи, лихо проскакивал по хлипким мосткам, не уступал дорогу ни встречным, ни попутным машинам. Ящики со снарядами скрипели и громыхали в кузове. Но на этой-то дороге и увидел Андрей те приметы экзотической страны, которые рисовало воображение. Арбы, запряженные мулами, были до краев, с горкой, наполнены золотистыми плодами, в Москве считавшимися редкостными и продававшимися поштучно. Андрея поразили именно эти арбы, мимо которых с ревом проносилась их машина. Прямо на апельсинах восседали мужчины с длинными кнутовищами в руках и с винтовками за плечами и черноглазые, дерзко улыбающиеся женщины. В их черные волосы были вплетены красные гвоздики. С одной из арб смуглый весельчак метнул в кузов апельсин. И Хозефа, изогнувшись и подпрыгнув, как на волейбольной площадке, поймала золотистое ядро и рассмеялась.
Андрей посмотрел на нее. Вспомнил, как вела себя девушка на судне - в тот момент, когда увидели они эсминец. "Не трусиха". И еще подумал: "Хорошо, что она едет со мной!"