Содержание:
ПРОЛОГ 1
КНИГА ПЕРВАЯ. - БОЕВИКИ 3
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. - КОНСПИРАТИВНЫЕ КВАРТИРЫ 3
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. - ЭКСПРЕСС ИЗ ТИФЛИСА 14
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. - ДОСЬЕ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ 31
КНИГА ВТОРАЯ. - ЖРЕЦЫ ОХРАНКИ 58
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. - ВИЦЕ-КОНСУЛ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 58
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. - ДЕПЕША С АВЕНЮ ГРЕНЕЛЬ 72
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. - СИГНАЛЫ НА ВЫШКЕ 93
ВМЕСТО ЭПИЛОГА 106
ПОСЛЕСЛОВИЕ 106
Об авторе 107
Ночь не наступит
Лишь час опасности -
проверка для мужчины.
Ф. Шиллер
ПРОЛОГ
Антон проснулся от душераздирающего крика и острого, вонзившегося в сердце удара. Сел на кровати, ошалело огляделся. И понял, что это кричал во сне он сам: снова увидел руки, беспомощно взметнувшиеся над толпой, а потом, когда толпа отхлынула, - тело, вдавленное в камень, в мостовую на площади у Техноложки.
"Не могу!.. - он стиснул зубы так, что заныло в скулах. - Не могу!.."
Подошел к окну.
Уже брезжило. По пыльному стеклу, оставляя прозрачный след, скользила последняя капля ночного дождя.
Он прижался лицом к стеклу. Холодило лоб. Паркет жег босые ступни.
Внизу дворник, поводя плечами как косарь, скреб метлой мостовую.
"Что же я?.. Ведь решил... Неужели трушу?.."
Семен перекатил из ладони в ладонь чугунный шар, похожий на кегельный, подбросил. Шар был тяжел, пригнул к полу руку.
- Сумасшедший! - вскрикнула девушка.
- Боишься, Джавоир? - Семен рассмеялся.
Глаза у него были светло-карие, круглые, бесшабашно-веселые. А голос - неожиданно сиплый, как у закоренелого курильщика.
- Зачем боишься, сестренка? Запала ведь нет.
- А детонация?
- Эх, учу тебя, учу - никакого толку! Здесь, - он постучал костяшками пальцев по оболочке, - не гремучая ртуть, а панкластит, он без запала спокойный - это не гремучка.
Но все же бережно опустил ядро и вкатил его в узкую щель меж камнями стены. В углублении матово поблескивали черные спинки таких же ядер.
- Сколько уже?
- Пятнадцать, - ответила девушка, влюбленно глядя на брата.
- На сегодня хватит.
Он камнем заложил отверстие хранилища, провел ладонью по темно-русым, распадающимся на две пряди волосам. Пальцы левой руки были неестественно выпрямлены.
В узкое незастекленное окно вливался свежий воздух. Он выветривал острый запах серной кислоты, наполнял комнату ароматом пшата. Дом был на краю селения. Из окна просматривалась дорога. Она спускалась в долину, к подвесному мосту, переброшенному через шумную речку. Ледяная вершина противоположной горы уже сверкала под утренним солнцем.
Семен глубоко вздохнул и потянулся, разминая отяжелевшие плечи.
- Больше не надо, Джавоир, хватит, - устало повторил он. - Пойдем спать.
Ольга вышла на крыльцо - и остановилась пораженная: вчера еще в палисаднике все было голо, только набухали почки на ветвях, а сейчас куст сирени окутала зеленая дымка, блестели листки на березе и спавшая с зимы осина - чудо! - ожила, задрожала под неуловимыми токами воздуха, роняя с изумрудно-огненных язычков хрустальные капли. "И сладкий трепет, как струя, по жилам пробежал природы..." - всплыло в уме давнее, радостное и грустное.
Скользнув взглядом по резным филенкам перил, женщина спустилась с крыльца. Одной рукой она поддерживала таз, краем упиравшийся в бедро. Поставила таз у березы и начала развешивать мокрые тряпицы на веревке, протянутой от столбика крыльца к осине. Встряхнула полотенце, вышитое пунцовыми петухами. "А у нас вишни уже белым-белые...".
Она вернулась в дом. Егор встретил ее восторженным взглядом. "Надо же! Глупый мальчишка..."
- Пора за работу, - строго сказала она.
Юноша открыл крышку сундука, вынул хлам. Вместо днища в сундуке была еще одна крышка, ведущая в подпол. Егор поднял и ее.
Ольга спустилась первой. В подполе было холодно и сыро. Лампа едва освещала черные стены.
- Будем расширять в ту сторону, - показала женщина.
В углу, за тюками, что-то зашуршало.
- Мыши! - испуганно воскликнула она. - Ужас как боюсь мышей!
- А я... - начал Егор и осекся. - И я тоже боюсь.
Его глаза все так же светились восторгом:
- Мне... Мне хочется называть вас Софьей. Только не дай вам бог ее судьбу.
- Сплюньте через левое плечо! - легко рассмеялась она. - А где сейчас ваша невеста, Егор?
- В Гельсингфорсе, у родичей, - упавшим голосом проговорил юноша.
- Я слышала - очень красивая девушка, - сказала Ольга.
Она по-крестьянски поплевала на ладони, взялась за черенок лопаты:
- Ну, начнем! Нам надо подготовить побольше места: завтра транспорт уже прибудет.
Скрипнула заслонка "глазка". Затем трижды визгливо провернулся в замочной скважине ключ.
- Нумер сто шешдесят третий, пожалте-с на прогулку, - прогудел надзиратель.
Леонид Борисович поднялся с привинченного к полу табурета, направился к двери, потом - по коридорам, переходам, лестницам...
Загон для прогулок был пуст. Леонида Борисовича и на воздух выводили одного. Не давали газет, не позволяли свиданий.
"Какое сегодня число? Четвертое?.. Нет, пятое. Бесспорно, пятое. Какая глупость, какая нелепица! Уже шесть дней, как там, в Копенгагене, идет борьба, а я здесь прохлаждаюсь..."
Над головой светился квадрат не по-майски холодного неба.
Почему арестовали? На единственном за все эти дни допросе жандармский полковник лишь многозначительно постукивал карандашиком и ворошил замусоленные страницы "дела", явно не имеющего касательства к Леониду Борисовичу, задавал пустые вопросы.
"Арестовали, чтобы помешать поездке в Копенгаген? Что-то разнюхали?.. Кто еще арестован?"
Отполированные тысячами подошв булыжники глухо вбирали в себя сердитые удары его туфель.
"Сегодня же - протест прокурору. Не поможет - голодовка. По крайней мере, объяснят причину ареста. А пока есть свободное время, надо использовать его рационально: привести в порядок дела".
Да, неторопливо и методично разобрать, рассортировать, спрятать в сейфы памяти. "Итак, начнем с Северо-Запада: с Аахи-Ярве, Выборга, Хаапалы..."