– Мы нарисовали картинок, просветили его.
– Кто "мы"?
– Группа, кто же еще, – беззаботно ответил Цыпленок; – сейчас, говорят, даже отдел… Мы – вместе, разве не так, Алонсо? Посоветовались, сделали маленький информпакет Эстебану…
– ¡
Манолито, кто у тебя начальник?
– Дон Алонсо Гонсалес, – сказал Цыпленок, и в его голосе появилась тоска. Он быстро почуял неприятности.
– Твой начальник Гонсалес участвовал в этой работе?
Цыпленок затравленно посмотрел на Гонсалеса.
– Мы – вместе… Мы… Алонсо, ну
¡скажи что-нибудь!
– Я тебя спрашиваю, – строго сказал Филипп.
Гонсалес вскочил, рванул рубашку на шее, обнажил татуировку, пальцы веером распустил, выкатил глаза, оскалился – захотел, наверно, что-то сказать, но передумал, сел и молча отвернулся.
– Даже так… – трагически молвил Цыпленок.
– Вплоть до того, – сурово отрезал Филипп.
– Но там не было ничего секретного, – пролепетал Цыпленок. – Просто… общие сведения… Платформу нарисовали… на которую трубы сложить… Я не знал, что это так серьезно.
– Теперь будешь знать, – произнес Филипп тоном инквизитора. – Итак, вы просветили Эстебана. Кстати, запрещаю тебе говорить слово "мы". Говори конкретно – кто ходил, кто просвещал и так далее.
– ¡¡
Замочу, сеньор!! – крикнул Гонсалес, не выдержав. – ¡Не трожь ребенка! ¿Следствие чинишь над малолетними?
– Ты угадал, – бесстрастно сказал Филипп. – Это служебное расследование. Манолито! прошу, продолжай.
Цыпленок тяжело вздохнул.
– Вначале я ходил один. В общей сложности раз… – он задумался, – пять-семь, не больше. После того, как мы с Бананьевым…
– ¡
Еще раз скажешь "мы", я тебя оштрафую! – рявкнул Филипп.
– ¡
Я! После того, как я с Бананьевым ушел… ушли от него… от Эстебана… я доставил ему материалы. По почте. Вначале один. Потом он позвал Бананьева. Мне задали вопросы. ¡Я отвечал уклончиво! – боязливо добавил Цыпленок. – Некоторые вопросы вообще игнорировал… особенно, это… если не знал, что сказать… Пробыл там часов пять-семь. Не больше. Через день – снова зовут. Надоело мне ездить. Шесть пересадок, а потом еще монорельс. Неделю назад Бананьев звонит и говорит, что Эстебан просит срочно прибыть. Услышав такое, я посоветовался с Эрнандесом… то есть, с Гонсалесом… Гонсалес сказал, поедем вместе. Мы… ¡ой! Я и Гонсалес, то есть Гонсалес и я, поехали к Эстебану.
– Неделю назад?
– Да, в четверг. В пятницу. Эстебан сказал, что изучил вопрос и хочет получить от нас коммерческое предложение, но очень быстро. Гонсалес спросил, насколько быстро. Эстебан сказал "вчера". Гонсалес сказал, что так работать нельзя и что любой проект имеет этапы.
Цыпленок с опаскою покосился на мрачно молчащего Гонсалеса и воинственно выпалил – правда, непонятно кому и о чем:
– ¿
Ну, не так разве?
Поскольку никто ему не ответил, он продолжал:
– Эстебан стал думать, ходить куда-то. Так ничего и не решил. Мы… Гонсалес и я… уехали.
– Хватит с тебя, – решил Филипп. – Твоя очередь, Алонсо. Поточнее, пожалуйста.
Гонсалес почесал репу.
– В понедельник утром, – начал он заунывно, – примерно с девяти сорока до одиннадцати, Эстебан вышел на меня с разговором. Секретарша соединила нас по внутренней телефонной сети. Эстебан вначале приветствовал меня, а затем недвусмысленно высказал свое намерение переговорить с нашим руководством.
– Даже так?
– Недвусмысленно. В ясных, конкретных формулировках.
– Дальше…
– В тот день, – продолжал Гонсалес, – сеньор главный инженер был в отъезде. И я, оценив возможные варианты, записался на прием к Вальдемару Эдуардовичу. Тот принял меня непосредственно после обеда. За обедом он съел несколько специфически грузинских блюд, таких, как суп-харчо, аджаб-сандал и мацони… Притом аджаб-сандал был переперчен…
– Можешь опустить детали, – мягким тоном сказал Филипп. – Что было дальше?
– Он оделся, покинул обеденный зал, дал пять… нет, десять новых рублей на чай гардеробщице…
– Дальше, дальше…
– Опускаю возврат на рабочее место и посещение служебного туалета.
– Очень хорошо, – одобрил Филипп.
– Он принял меня, одновременно распорядившись, чтобы секретарша подала черный кофе. Беседа началась неожиданно. Вальдемар Эдуардович приказал: "Выкладывай все, что знаешь". Я повиновался.
Он опять почесал репу.
– Дальше, – потребовал Филипп.
– Пусть сеньор не торопит меня, – с достоинством заявил Гонсалес. – Мысли путаются… по умолчанию… Эстебан ему в дальнейшем звонил… или, я бы сказал, приезжал физически…
Гонсалес умолк.
– ¿
Так звонил или приезжал?
– ¿
А я знаю?
Он подумал и пояснил:
– Это уже вышло за пределы моей компетенции.
Черта с два ты еще что-то скажешь, зло подумал Филипп. Развели гадюшник. А ведь он, Филипп *ов, сейчас думает о Вальде так же, как Гонсалес думает о нем самом. Гонсалес по-своему прав… Филипп Эдуардович разводит инженерную бюрократию. Вальдемар Эдуардович – административную. Две стороны одной медали? Обязательный атрибут бизнеса, начиная с какой-то черты?
Было ясно и так, что происходило за пределами компетенции Гонсалеса. Эстебан имел разговор со своим начальником Эскуратовым. Тот сказал – встреться, поговори. Если, к примеру, в кредит… рассмотрим. Будет достаточно причин отказать тем, кому отказывать без причины нельзя. Эстебан поехал к Вальду. Рассказал про конкурентов… много неофициального рассказал, намекнул. Нужен первый шаг. Бережный, осторожный – они ведь нас тоже не знают. Нужен срочный звонок. Цель номер ноль – приостановить конкурентов. Вальд боится напортить. И вообще, специалист – Филипп…
– Ясно, – сказал Филипп. – Оба свободны.
Помолчали.
– ¿
В смысле? – осторожно осведомился Гонсалес.
Страх распространяется быстро, подумал Филипп.
– За несанкционированные деловые контакты вы оба получите по выговору, – пообещал он противным, казенным голосом. – На первый раз этого будет достаточно. Если кому-то неясен смысл наказания, готов объяснить на досуге. В следующий раз… Идите, короче.
Они встали и пошли с серыми, деревянными лицами.
Алонсо задержался перед выходом из кабинета.
– Сеньор Филипп Эдуардович, – сказал он, – а ведь у того, кто на рыбалку не ходит, рыбка вообще не клюет. По умолчанию.
Филипп хотел психануть. "¡¿¿¿¿¿
Умник, – хотел завопить, – где были твои деловые амбиции, когда мы вытащили тебя из твоей крохотной дохлой фирмешки? Да ты знаешь ли вообще, что такое заказ? Как финансировать? Где взять людей? И что такое нахапать заказов и не справиться? Что прежде чем вытащить рыбку, проверь, не подавишься ли! не отравишься ли… а есть рыбки, которые за собой еще и на дно потянут…"
Но сдержался. Толку-то…
Каждый должен сам. Этому не научишь.
– Да, – сказал. – Ты прав. В следующий раз, когда клюнет, подашь мне письменный рапорт о передаче удочки отделу продаж в установленном порядке.