Старый Беса охотно снял с плеча Кизо винтовку. Увидев это, отстал от Майсурадзе и незнакомый старик. Ворча, рассылая во все стороны проклятия, он стал пробираться к выходу со двора.
- Ольга! - отводя глаза, сказал старый Беса. - А ты бы в самом деле не смущала народ. Сказала бы, кто это с тобой, а?
- Как же! - плевался Кизо. - Жди! Скажет она тебе. Накликали со своим братцем беду. Теперь из сакли без оружия не выйди. Продались грузинам…
- Вы хотите знать, кто это? - устало спросила Ольга, обводя взглядом лица земляков.
Непонятная, тревожная жизнь наложила на них черный отпечаток, отчужденными, холодными стали эти лица. Люди прятали глаза.
- Вы хотите знать, кто это? - переспросила она громче, с вызовом и страстью. - Такой же бедняк, как вы! Только что грузин да из города. Не в горах, как мы, живет - вот и вся разница!
- Не надо, Ольга, я и сам им о себе скажу! Не надо.
Толпа, как листва под ветром, прошелестела одобрительным шепотом:
- Язык наш, смотри, как свой, знает!
- Да уж если с Габилой и с Ольгой заодно, значит, не плохой человек.
- Кто знает? Может, и в самом деле такой же бедняк, как мы?..
Майсурадзе выступил вперед.
- Что я вам могу сказать сейчас, люди? Очень немного. Как у вас, осетин, на шее сидят князья и чиновники, как вас душат поборами, так и у нас, грузин. Да только ли у нас? Сколько племен на Кавказе, столько и горя, столько и несправедливости. Наша свобода и наша жизнь от нас самих зависит. Надо, друзья, за оружие браться. Сбросим с шеи князей, возьмем в свои руки власть и над землей, и над заводами - будем жить по-человечески. Не возьмем - так и будут пить нашу кровь мироеды! - Он шагнул к телу Иласа, встал перед ним на колени. - Еще вчера я видел, как радовался жизни Илас! Как он вернулся с охоты, подстрелив серну, - ночь не спал, скрадывал ее, чтоб товарищей угостить на славу. Он за товарищей все готов был отдать! Все! Как горько, что не дожил он до светлого часа победы над князьями! И многие еще не доживут. Разве отдадут князья свои земли добром? Разве уйдут с нашей дороги по доброй воле? Нет! Много еще крови прольется. Но мы клянемся тебе, Илас, что еще придем сюда и скажем: "Твоя юная кровь пролита недаром! Поводья жизни в наших руках!"
Майсурадзе поцеловал холодный лоб убитого.
Слова незнакомца, его прощание с Иласом словно разбудили толпу. Послышались всхлипы и причитания женщин, сдержанное покашливание мужчин.
- Ольга! - волнуясь, кусая губы, решительно сказал Кизилбек. - Дай мне винтовку Иласа - я иду с вами…
- И я!
- Я тоже! - послышались выкрики молодых.
- Вот и Кизо винтовка сгодится, - усмехнулся высокий, крепкий юноша с диковатыми, глубоко посаженными глазами.
Ольга с трудом узнала в нем Илию, ровесника и спутника детских игр, - так изменился в лице юноша за пять лет, что не было его в родном ауле, - был на заработках.
- Илия?.. Дедушка Беса, отдайте ему винтовку.
- С радостью, - закашлялся старик. - Тяжеленная, все плечо оттянула.
- Ловки вы, я вижу, распоряжаться чужим добром, - процедил сквозь зубы Кизо Сокуров. - Ничего, мы еще с вами посчитаемся, - добавил он уже вовсе неслышно, едва шевеля губами.
Двор огласил плач женщин.
Глава четырнадцатая
1
Узнав о том, что Васо схвачен, Нико Датунашвили только скрипнул зубами в бессилии. Как вырвать молодого командира из лап врага? Как?
Если не прикончили по дороге, то наверняка запрячут в такой каземат, откуда его ни за что не вытащить. И все-таки надо пораскинуть мозгами…
Ах ты, беда, беда…
Ну что ты с них возьмешь, с молодых? Торопятся, лезут в воду, не зная броду. Что стоило Ольге с Иласом дождаться утра, посидеть в лесу перед аулом, приглядеться к тому, что в нем происходит? Наверняка заметили бы, что ждут их там. Понадеялись на ночь, на резвые молодые ноги, на счастливый случай.
Авто смотрел на Ольгу волком. "Если бы не эта красотка, - думал он, - сидел бы Васо сейчас у костра, пил бы, как все, простой кипяток, закусывая черствым хлебом, и не надо им ни привезенной араки, ни мяса, ни сыра. Да, дела. Связала судьба с девкой, вот и пошли беды!"
Тяжело, будто мельничные жернова, ворочались мысли и в безутешной голове Ольги. Ну почему бы ей, столько раз в последнее время едва-едва уходившей от жандармов, не поопасаться - вдруг засада? Почему? О себе заботилась, только о себе. Почему не подумала, дурная голова, о Васо? Разве трудно было предположить, что, услышав перестрелку, он не утерпит и кинется на выручку? Впрочем, что теперь об этом судить да рядить! Случись беда с Васо, разве она думала бы об опасности? Разве, про все забыв, не кинулась бы на выручку? То-то и оно… Надо думать, как вызволить Васо… Остальное все - пустяки. Надо ехать к Габиле, все ему рассказать…
Погруженная в эти неотступные мысли, она не сразу поняла, что ее новые товарищи, бойцы отряда Васо, совещаются о том же: как выручить командира.
Только дорогое имя, сорвавшееся с губ худого, изможденного горца, того самого, что расправился в поединке с Коциа, заставило ее стряхнуть оцепенение.
- Васо не должен и дня оставаться у них: убьют его без всякого суда!
- Что ты нам душу терзаешь, Дианоз? - всплеснул руками Нико. - Дело предлагай.
- А вот и дело. Поручите мне Бакрадзе прикончить - и еще до захода солнца по нему будут молитву читать!
- Ну а чем это поможет нашему командиру?
Дианоз растерянно пожал плечами:
- Тогда, может, выкрасть этого Бакрадзе и предложить обмен, а? Мы им Бакрадзе, они нам Васо?
- Да как ты его выкрадешь? Он же без охраны, видно, и до ветра не ходит.
- Это уж мое дело…
- Нет у нас теперь твоих да моих дел, - выколачивая трубку, сказал Нико. - Все дела наши общие.
- Вот и надо идти в Гори, отбивать Васо! Раз общие… Важнее этого дела у нас теперь нет.
- Верно, Дианоз, - поддержал бритоголовый чеченец с тонкими черными усами. - Выручим не выручим, а попытаться надо, если мы не трусы.
- Эй, уже до оскорблений дело дошло!
- Тихо!
- Дианоз! Что ты душу травишь? Я хоть сейчас готов за нашего Васо голову положить, но надо же действовать наверняка.
- Как?
- Если бы я знал!
- Пока Васо нет, надо командира выбрать. Как он скажет, так и сделаем.
- Да, да, - согласился Нико, - надо подумать о командире. Вон у нас сколько новичков, а мы без вожака на стадо стали смахивать. Блеем, как овцы…
Дианоз исподлобья взглядывал на Ольгу. Его тоже не радовало ее появление в их отряде. "Надо было дурню, - корил он себя, - сразу, как вернулся тогда из аула, рассказать, что у них вышло с Коциа. А теперь узнают люди, что скажут? Отпустили к больному брату, а он, вместо того чтобы бога молить, с кровником счеты сводил". Но Ольге, судя по всему, было сейчас не до него, и он понемногу успокоился. "А-а, хватит переживать. Отправил на тот свет ненавистного всей округе человека - гордиться можно! Васо бы обязательно сказал: "Молодец! Я князя поучил уму-разуму, ты его управляющего на голову укоротил - разве это не достойное дело?"
Тьма укутывала горы. Потянуло прохладой. Нико расставил по местам дозоры.
- Укладывайся, дочка, - сказал он Ольге - Будь спокойна. Никто не ступит за полог.
- Пусть попробует, - усмехнулся Дианоз. - Как раз наткнется на мою саблю.
Как хотелось Ольге уткнуться лицом в мужнину бурку и дать волю слезам! Но могла ли она позволить себе эту слабость?
"Васо, любимый! - стонало все в ее душе. - Неужели я потеряла тебя? Потеряла свое счастье? Потеряла надежду на завтра?"
Всего один день. Но сколько он принес в ее жизнь горя! Она потеряла Иласа, которого любила, как брата, которому доверяла все свои тайны. Она только что приникала к плечу Васо, к его широкой груди, держала в ладонях его сильную, тяжелую руку, ловила на себе теплый взгляд - и вот все рухнуло, как каменная гряда от внезапного удара грома.
Ей хотелось вскочить на коня и, не разбирая дороги, мчаться к Габиле, выплакаться у него на плече. Брат не осудит, он поймет. Но как она скажет ему, что Иласа больше нет? Как посмотрит ему в глаза? "Девчонка! - плюнет Габила. - Тебе бы дома возиться с тряпками, а ты надела карабин, повесила кинжал. Разве я велел тебе совать голову во вражью пасть?"
Что она ответит? Что?
Всю ночь Ольга не сомкнула глаз. Лишь под утро забылась тяжелым, беспокойным сном.