2
Когда Илас проснулся, над лагерем вставало утро: тонкий косой луч пробивался в шатер от плохо прикрытого полога.
Илас огляделся и увидел, что Васо все так же лежит на спине, укрывшись до подбородка косматой буркой, и думает, думает…
- Да ты что, Васо? Так и не уснул?
Товарищ неохотно откликнулся:
- Спи, спи. Кто знает, какой нас ждет день?
- Вот и ты спи, - рассердился Илас. - Если не будешь спать, где сил возьмешь? А вдруг… - он невольно улыбнулся, вспомнив историю, которой был свидетелем, - вдруг Ольга и с тобой захочет посостязаться?
- Состязаться? Что-то ты ерунду понес!
- Я? Ерунду? - Илас сел на попоне, поджав ноги. - Плохо ты ее знаешь…
И он рассказал, как однажды почтенный грузин из аула Тетрицкар пригласил Габилу на праздник. Приехали. Ольга тут же затерялась среди местных девушек. А потом развернулись всяческие события: он, Илас, с первого взгляда влюбился в дочь хозяина, а ей приглянулся неведомо откуда взявшийся молодой джигит, выказывающий Иласу самые дружеские чувства.
- А потом перед Тамрико, дочкой хозяина, - блестя глазами, продолжал рассказ Илас, - еще один джигит захотел отличиться. Из местных - Котэ. И правда, ловкий, смелый и красивый. Мой приятель в танцах его по всем статьям обошел, и Котэ разошелся - спасу нет. Говорит:
"Танцуешь ты, кацо, изрядно. А так ли ты ловок в других делах?"
"Это в каких же?"
"А в мужских!" - при всех подначивает.
А кто-то из дружков уже предлагает:
"Покажи ему, Котэ, как у нас кинжалы мечут!"
"Ну как? - с видом мастера, готовящегося преподать урок любопытным, спросил тот. - Не возражаешь?"
"Пожалуйста!" - безразлично мотнул головой мой кунак.
Услужливый приятель грузина тут же повесил на нижний сук стоящего рядом дерева свою шапку:
"Смотрите не продырявьте!"
"Если наш гость ее проткнет, я тебе новую куплю! - сказал Котэ и повернулся к моему земляку. - Хочешь - первым кидай!"
"Ты же вызвал на спор, вот и кидай первым!" - крикнул я. Может, думаю, промахнется.
"Хорошо", - сказал Котэ, отмерил двадцать шагов, прицелился и метнул кинжал. Он вонзился в ствол, а шапка качнулась раз-другой и упала на землю.
"Хочах, важкацо! - с облегчением откликнулась толпа болельщиков. - Попал!"
"Твоя очередь, дорогой гость". - Котэ носком щегольского сапога провел по земле, отмечая место, на котором стоял.
Мой кунак подождал, пока хозяин шапки снова водворит ее на сук. Потом вдруг весело сказал: "Послушай, кацо. Я вижу, тебе жалко твою шапку. Нет ли у нее тесемки?"
"Есть. Как не быть? - откликнулся тот. - А зачем тебе она?"
"Я слышал, тебе обещали новую шапку, если я в это воронье гнездо попаду".
"Ну и что?" - все еще не понимал вопроса парень.
"А я хочу, чтоб у тебя и новая шапка была, и эта целой осталась. Повесь на тесемку".
Парень с сомнением покачал головой, но выполнил просьбу.
Молнией свистнул кинжал и, звеня, закачался, воткнувшись в ствол. Шапка висела.
"Мимо!" - обрадовалась толпа.
"Не попал!" - признаться, ахнул и я.
Но тут до толпы зевак долетел изумленный возглас хозяина шапки:
"Вот это да! В тесемку угодил! Ну и глаз у тебя, парень!"
Подбежав к дереву, хозяин шапки осторожно потянул кинжал из ствола, и тогда все увидели, что тесемка вдавлена в дерево острием, на ниточке держится шапка.
- Ну и к чему ты мне все это рассказываешь? - перебил Васо. - При чем тут Ольга?
- Какой ты нетерпеливый, друг! Погоди, дойдет черед и до Ольги. В общем, Котэ не успокоился и тут же предложил сразиться на шашках. Кто окажется искуснее?
Мне бы вмешаться, самому скрестить шашку с этим гордецом. Но я все помнил мамино предостережение, и, пока раздумывал, шашки уже зазвенели.
Котэ был на целую голову выше соперника, но тот куда увертливее и быстрее. Он легко вскакивал на камни, вертелся бесом, нанося быстрые удары, от которых Котэ едва успевал защищаться. Но грузин был явно сильнее и крепче, и видно было, что моему земляку стоит большого труда отражать тяжелые, прямые удары сверху. Тонкие руки юноши подгибались, и он поспешно отскакивал в сторону, чтобы заставить идущего напролом Котэ защищаться, а не нападать.
На счастье, из сакли в сопровождении хозяина вышел Габила и, не найдя нас ни в кругу танцоров, ни на поляне, где молодежь, покоренная мастерством незнакомца в белой черкеске, неутомимо метала кинжалы, направился туда, откуда доносился звон шашек.
Он хмуро глянул на меня, может быть считая причиной этой схватки, и бросился к Котэ:
"С кем ты споришь, кацо, так усердно? Неужели не видишь, кто перед тобой?"
"Кто же?" - опешил тот.
"Моя сестренка, дорогой". - С этими словами он снял папаху с головы юноши в белой черкеске, и все ахнули.
Под папахой-то оказались старательно уложенные в пучок косы.
Илас хлопнул Васо по плечу:
- Вот где была, друг, твоя Ольга! Доволен теперь? Испортил Габила ей весь праздник. С этого момента заскучала она, зато я обрадовался: не может же Тамрико в девушку влюбиться!
- Ну и закрутил ты историю, Илас! - искренне удивился Васо. - Теперь и вовсе не усну! Только бы с ней ничего не случилось…
- Не беспокойся, Ольга из любого положения найдет выход. Скоро она будет здесь, помяни мое слово.
- Я не беспокоюсь. Я думаю, неужели у Габилы не было другого сообразительного человека, чтоб его на разведку отправить?
- Разведка разведке рознь. В Тифлис всякого не пошлешь. Надо, чтоб ои Майсурадзе знал в лицо.
- Майсурадзе, говоришь?
- Да, Майсурадзе. Он нам и оружием, и патронами помогает. А ты что, слыхал о нем?
- Как не слыхать? Мне о нем еще мой артельный Нико рассказывал…
Пришел черед удивиться Иласу:
- Как ты сказал? Нико? Датунашвили?
- Ага. Датунашвили.
- Да это ж отец моей Тамрико! Дела! Выходит, он у тебя в отряде!
- Выходит.
- Вот это удача так удача! - ликовал счастливый Илас. - Уж ты замолвишь, Васо, словечко за кунака?
- Ни за что! - улыбнулся Васо. - Ты подставил Ольгу под саблю какого-то дикого забияки, а я тебе сватом должен быть? Ни за что!
- Тогда придется тебе послушать, что дальше было в Тетрицкаре. Согласен?
- Давай, - разрешил Васо. - Все равно время коротать.
Илас поудобнее устроился на кошме и продолжал:
- В общем, расстроилась Ольга, взяла из рук Габилы уздечку, вскочила на его скакуна - только ее и видели.
"Лишил ты, Котэ, сестру праздника", - покачал головой Габила. Скорее для себя сказал, чем для него. А тот опять взвился:
"Верну ее сейчас же!"
"Да где там! Не догонишь теперь!"
"Я? Не догоню?"
"Конечно. Она уже далеко".
"Спорим - догоню!"
А народу только дай забаву. Подзуживали.
"Спорим так спорим", - сказал Габила. Он был спокоен, знал, как быстр арабский скакун.
"А не обидишься?" - сверкнул глазами Котэ.
"Постараюсь".
"Если догоню - отдаешь за меня сестру. А если нет - берешь мою Кохту. Лучше нет в Тетрицкаре лошади".
"Оставил бы ты лучше себе свою Кохту!"
"Боишься? - И Котэ, чтобы увлечь Габилу, повернулся в сторону пастбища, где под присмотром местных мальчишек мирно паслись до скачек лошади. Сложив ладони лодочкой, он протяжно крикнул: - Кох-та! Кох-та!"
Черная, как воронье крыло, холеная кобылица вскинула красивую, маленькую голову и не спеша направилась на зов. Подбежав к довольному хозяину, она послушно замерла, фыркнула и стала нетерпеливо бить копытом землю.
Габила, увидев ладную, чистокровную ахалтекинку, пожалел, что Ольга ускакала на его рысаке. Неплохо бы тому помериться выносливостью с этой Кохтой. Но что теперь поделаешь?
"Ну, по рукам?" - опять спросил Котэ, любовно поглаживая лошадь по крутой шее.
"Ладно, будь по-твоему".
Котэ кошкой прыгнул в седло. Его Кохта, вытягиваясь в струнку, полетела вперед…
Подвыпившие гости уже выбирались из-за столов, а я все поглядывал в сторону холма, за которым скрылась Ольга, - продолжал повествование Илас. - Поглядывал туда и Габила. Но вот мы уже стали домой собираться, и дружки Котэ, как бы извиняясь за него, преувеличенно долго жали нам руки и уговаривали задержаться. Но дорога нам предстояла не близкая, а день уже клонился к вечеру, и мы стали прощаться.
И тут кто-то глазастый первый увидел на склоне горы черную точку.
"Котэ возвращается!"
"Один?"
"Один".
Вскоре Котэ подъехал к нам на своей взмыленной кобылице. Он устало спрыгнул с седла.
"Бери Кохту, Габила. Ты выиграл. Не догнал я твою сестру. Не конь, видно, а сам дьявол под ней".
Он протянул Габиле дорогую уздечку.
"Везет человеку, - думал я. - Что бы этому хвастуну со мной не поспорить? У Габилы чистокровных лошадей полная конюшня, у меня захудалой пи одной. И вот на тебе, ему за здорово живешь еще одна. Да такая, за которую на любом торге двух трехлеток можно взять".
И что, ты думаешь, выкинул наш Габила?
"Было бы неблагородно, - говорит, - лишать лошади такого наездника и танцора, без которого любой праздник - не праздник. Бери, Котэ, уздечку назад и езди себе на здоровье!"
"Да что за день несчастный такой! - воскликнул чуть не со слезами в голосе джигит. - Неужели ты, Габила, хочешь, чтобы меня в каждом ауле насмешками встречали? Я ведь от чистого сердца отдаю тебе Кохту! Уговор дороже денег. Меня же никто за язык не тянул".