Женщина сидела на расшатанном стуле, наклонившись вперед. Когда она повернула голову, Конкэннон разглядел ее лицо. По левой щеке - от волос до подбородка - тянулся огромный красный шрам, навсегда искрививший ее рот в отвратительной гримасе. Левый глаз был полностью белым и слепым.
- Что вам надо? - спросила она.
- Поговорить. Насчет Эйба Миллера. Я готов заплатить…
- Сколько?
Вопрос прозвучал устало и безнадежно. Сколько можно было дать шлюхе с ужасным шрамом, сидящей у предпоследней лачуги на Второй улице? Пятьдесят центов, самое большее - доллар…
- Пять долларов, - быстро сказал Конкэннон, - если вы дадите полезные сведения.
Та половина ее лица, где был шрам, совершенно не изменилась, зато на второй появилось изумление. Она встала:
- Заходите.
Ее жилище было слишком тесным для двоих. Мэгги Слаттер поспешно закрыла дверь и поставила между кроватью и стеной стул. Конкэннон осторожно присел на его край; Мэгги уселась на кровать. На ней была униформа проституток Второй улицы - грязная розовая "комбинация".
- Вы знаете, где находится Эйб Миллер? - начал детектив.
Она печально покачала головой.
- Он уехал больше месяца назад. А куда - не знаю…
Конкэннон достал из кармана купюру и протянул ей.
- Может быть, он что-нибудь такое говорил, прежде чем уехать?
Она смотрела на бумажку единственным глазом, держа ее обеими руками, словно грудного младенца:
- Ничего Эйб не говорил. Просто-напросто взял и уехал… - Здоровая половина ее лица улыбнулась. - Я решила, что надоела ему.
- А есть у него друзья, которые могут знать, где он?
- У Эйба никогда не было друзей. Такой уж он человек…
- Может быть, были знакомые по работе?
Она с минуту подумала, затем покачала головой.
- Нет, что-то не припомню. Не очень-то много вы от меня узнали, а?
- Эйб рассказывал вам о своей работе? О нефти? Этот вопрос, казалось, удивил ее.
- Не часто… Но бывало. Особенно по ночам… Просыпался иногда весь мокрый, дрожал, будто напился дрянного виски.
- А в чем было дело, как по-вашему?
- Он боялся, - сказала она равнодушно. - И не напрасно. Ведь он в любой момент мог взорваться. Может, видел это во сне… - Она словно задумалась о чем-то давнем: - Однажды он вот так проснулся ночью и сказал: "Мэгги, я не собираюсь надолго задерживаться на этой работе. У меня есть кое-какие планы насчет нас с тобой. Мы уедем отсюда куда-нибудь и там заживем как все". А я-то ему поверила… - Невидящий глаз уставился на Конкэннона. - Дура я была, правда?
- Не знаю. Может быть, он действительно этого хотел. А когда это было?
Она беспомощно махнула рукой:
- Как раз перед тем, как он исчез навсегда. Надо было мне догадаться, что он врет…
Изуродованная часть лица оставалась неподвижной, будто каменная маска, и от этого единственная слеза, скатившаяся по гладкой правой щеке, выглядела еще печальнее. Конкэннон отвернулся, пока женщина шарила по кровати в поисках платка, и заметил, что стены лачуги оклеены старыми газетами, укрывавшими хозяйку от летней пыли и зимнего ветра. Он машинально прочел заголовки четырехлетней давности. "Война в Оклахоме: солдаты и колонисты вступили в организованное сражение".
Но думал он в этот момент совсем о другом.
Итак, Эйб Миллер, специалист по взрывному делу, был на грани нервного срыва и хотел оставить работу. Собирался уехать с Мэгги. По словам Сэма Спира, очень любил деньги. Но главное - после ограбления поезда Миллер исчез, и о нем больше не слышали. Конкэннону все сильнее хотелось побеседовать с этой загадочной личностью.
Он встал в узком проходе между кроватью и стеной.
- Благодарю за информацию, Мэгги. Если вдруг узнаете, где Эйб, сообщите мне в "Вояджер-отель", ладно?
Она живо кивнула головой и промокнула здоровый глаз.
- Может быть, Эйб произносил при вас имя некоего Рэя Алларда?
Она медленно покачала головой.
- Был такой полицейский, - продолжал Конкэннон. - Сопровождал важные грузы в Санта-Фе.
Этот вопрос оставил у него во рту горький вкус. "Прости меня, Рэй, но я должен все проверить". Мэгги посмотрела на Конкэннона и вздохнула.
- Нет. Я ни разу не слыхала об этом Алларде.
- Когда Миллер обещал забрать вас отсюда, он сказал, где возьмет деньги?
- Деньги? - Здоровая половина ее лица вдруг напряглась. - Это мне в голову не приходило. А какая разница? Ведь он все равно врал…
Конкэннон открыл дверь.
- Если что-нибудь вспомните, я буду в "Вояджер-отеле".
Он сел в фиакр, который только что привез очередного посетителя в "Ночную магию".
- Отвезите меня к Лили Ольсен.
Фиакр, качаясь, пересек рельсы и покатил в восточную часть города.
Несколько минут спустя его уже окружали шум и суета Бэттл-Роуд. Мимо здания мэрии, шатаясь, шли подгулявшие ковбои. Один из них выстрелил в воздух, обратив в бегство дюжину прохожих. Конкэннон спокойно откинулся на спинку сиденья и стал ждать, пока суматоха уляжется. После темной и угрожающей Второй улицы все это казалось ему детскими забавами.
Широко расставив ноги и заложив руки за спину, у дверей "Дней и ночей" его поджидал сержант Боун.
Конкэннон решил хотя бы раз опередить полисмена, который был уже готов задать свой любимый вопрос.
- Боун, - сказал детектив, ступив на тротуар, - что вам известно о взрывнике по имени Эйб Миллер?
Сержант недовольно посмотрел на него.
- А зачем вам это?
- Мне представляется, что Миллер замешан в хищении скотоводческих денег. Он специалист по взрывчатке, ему нужны были деньги, и он исчез как раз в это время.
- Больше Мэгги Слаттер вам ничего не сказала? - сердито проворчал Боун.
Конкэннон улыбнулся. Он был бы разочарован, если бы сержант не обратил внимания на исчезновение Миллера.
- Заходите. Я угощаю.
Боун сплюнул, подтянул брюки, спадавшие от веса "Кольта", и пошел прочь. Конкэннон вынул из внутреннего кармана портсигар, выбрал "корону" в черной обертке и с удовольствием закурил. Эти сигары было, конечно, трудно сравнить с отличными "гаванами" Джона Эверса. Но для простого железнодорожного детектива они были весьма неплохи.
Он начал подниматься по ступенькам, ведущим в бар Лили. Тут кто-то свистнул ему из-за угла дома. В полумраке маячила худая серая фигура.
- Вы ищете Эйба Миллера?
Узнав голос, не так давно предлагавший ему креольских девушек, Конкэннон сошел по лестнице на тротуар и, оглядевшись, приблизился к сутенеру.
- Вы что-то о нем знаете?
- Я слышал ваш разговор с Мэгги. Если мы сойдемся в цене, то я, пожалуй, помогу вам его найти.
Он беспокойно оглянулся.
- Не стойте на свету. Мне не хочется, чтобы меня застали за разговором с детективом.
Конкэннон ступил в тень, которую отбрасывало здание, и слишком поздно понял свою ошибку. В темноте блеснул какой-то продолговатый предмет - скорее всего, ствол револьвера. Сводник попятился, выставив перед собой руки, словно желая показать свою непричастность к происходящему.
Но Конкэннон этого не увидел. В голове у него будто вспыхнул огонь. Когда он падал, чьи-то могучие руки подхватили его и втащили в узкий переулок. Он получил удар в бок и, задыхаясь, упал на колени. Два человека, обутые в тяжелые ботинки, стали молча и умело пинать его ногами. Сутенер, стоя поблизости, восхищенно скалил зубы.
Вдруг удары прекратились, и один из нападавших наклонился над детективом:
- Хочешь дружеский совет, Конкэннон? Оставь в покое Эйба Миллера и не лезь не в свое дело.
Кто-то схватил его за плечи и как следует потряс.
- Ты слышал?
Конкэннон пошевелил губами. Он был не в силах говорить. Сутенер ухмыльнулся. Один из тех двоих пожал плечами и плюнул на стену "Дней и ночей".
- Он слышал.
- Точно? - сказал другой. - Ты меня слышишь, Конкэннон?
- Да, - проворчал детектив.
- Кто приказал тебе заняться Эйбом Миллером? Конкэннон осторожно набрал в легкие воздух. Угадав его намерения, один из людей в ботинках вытащил "тридцать восьмой" у него из кобуры и забросил подальше.
- Никто, - с трудом проговорил детектив. - Это же проще простого: сейф взорвали нитроглицерином. Вот я и ищу специалиста по нитроглицерину.
- Может быть, это и просто, - сказал один из них. - Очень даже может быть. Знаешь, что тебе нужно делать теперь?
Конкэннон пробормотал что-то невнятное.
- Вот что тебе нужно делать, Конкэннон: ровным счетом ничего. Ты забудешь Эйба Миллера, нитроглицерин и все остальное. Скажешь своему шефу, что дело слишком давнее. - Он сделал паузу, чтобы усилить значение сказанного. - Сделай так, Конкэннон, и нам не придется тебя убивать.