Я устроился в углу. С первых же минут стало ясно, что в будке киномеханика что-то не ладно. Это портачил мой предшественник Сычов! Видать, не раз еще забегал он к Клаве в магазин.
В зале свистели, кричали, топали ногами. Экран то бледнел, то мутнел. Несколько раз зажигался свет. Женщина, сидевшая рядом со мной, не выдержала:
- Вы бы, товарищ милиционер, пошли, разобрались. Мучение-то какое за свои же деньги…
Я вышел в фойе. И обомлел: в пустом помещении сидели двое - Лариса и Чава. Они сидели молча. Но это молчание было более чем красноречивым.
В аппаратную вход шел с улицы, по крутой железной лестнице. В бетонной темной комнатушке щелкал проектор, глухо доносились из зала звуки кинокартины. На высоком табурете сидел парнишка лет пятнадцати, прильнув к окошечку в зал.
Я стоял молча, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Значит, этот Чава приехал не ради кинофильма, а к нашей библиотекарше? А вдруг нет? Мало ли что…
Парнишка слез с табурета и, увидев меня, вздрогнул.
- Где Сычов?
- Это самое… пошел…
Ему хотелось очень правдоподобно соврать.
- А ты кто?
- Помощник. - Он деловито открыл аппарат и стал заправлять ленту.
- Так где же Сычов?
- Отлучился. По нужде…
Разговаривать дальше было бессмысленно. Я спустился по гулкой лестнице. Возле входа в клуб дремал конь Чавы, подрагивая лоснящимся крупом. Я стоял и смотрел через окно на Денисова и Ларису.
- А, лейтенант…
Сычов ощупывал стенку, боясь от нее оторваться.
- Нельзя же так хамски относиться к людям! - вскипел я.
- Не кричи! Ты мне в сынишки годишься.
- Я бы на вашем месте шел спать. Подобру-поздорову!
Сычов смерил меня мутным взглядом. Что-то в нем сработало. Он взмахнул руками и, отвалившись от стены, пошел в ночь, как подраненная ворона.
- Так-то лучше будет, - сказала возле меня тетя Мотя, уборщица клуба, она же контролер, и кивнула вверх, на аппаратную. - Володька сам лучше справится.
* * *
Шесть часов утра. Вокруг - зелень, над головой синь небосвода и яркое солнце.
Особенно я не спешил. Мой железный конь, негромко пофыркивая двигателем, мягко катился по шоссе, над которым уже колыхалось зыбкое марево.
Повернув на укатанную проселочную дорогу, я невдалеке увидел хатки - хутор Крученый. За ним тянулась невысокая поросль дубков - полоса лесозащитных насаждений.
Хутор дугой обходил Маныч, окаймленный по берегам тугими камышами. Резвый "Урал" перемахнул мостик и затарахтел по единственной хуторской недлинной улочке.
Я проехал двор, в котором сидела… обезьяна. От неожиданности я затормозил и, заглушив мотор, попятился назад, отталкиваясь ногами от земли.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Испугавшись чего-то, она бросилась к крыльцу хаты и стала колотить пепельно-черными кулачками в дверь.
Та отворилась, и на улицу вышел высокий мужчина в фетровой, видавшей виды шляпе. Он слегка поклонился мне:
- Здравствуйте!
Я ответил на приветствие. Из-за его спины выглядывали две женщины - молодая и средних лет. А из палатки высыпало несколько смуглых босоногих ребятишек.
Все семейство смотрело на меня с любопытством и тревогой.
- Мне надо поговорить с Денисовым.
Он обеспокоенно поднял брови. А женщины зашушукались.
- Я Денисов.
- Нет, мне Чаву… то есть Сергея.
Глава семейства спустился с крыльца и неторопливой походкой вышел ко мне, за ворота.
- Если вам очень нужен Сергей, поезжайте к лесопосадкам. Он там со стадом.
Поблагодарив хозяина, я завел мотоцикл.
Зачем я ехал к Чаве? Можно было зайти к Крайновой, поговорить с ней, свести ее с Ледешко - и дело с концом. История ведь сама по себе вздорная. Но меня тянуло к Сергею Денисову любопытство. А может быть, и какое-то другое чувство? Не знаю. Но мне захотелось познакомиться с Чавой поближе.
Я проскочил полосу насаждений и выехал на луг, где паслись коренастые темно-красные буренки, прильнув мордами к траве. Остановился, не заглушая мотора.
И вдруг от стада отделился огромный рябой бугай. Он приближался ко мне, задрав вздрагивающий хвост, свирепо изогнув шею и выставив вперед рога. Они у него хищно изгибались, отливая чернотой.
Бугай остановился в нескольких метрах, глядя на меня застывшим, налитым кровью глазом. Я газанул, чтобы припугнуть его.
Он, оттолкнувшись от земли всеми ногами, так что из-под копыт взметнулись комья земли, бросился вперед, на меня.
Больше я не раздумывал и рванул мотоцикл с места. Сзади что-то ухнуло, затрещали, схлестнулись молодые дубки.
Со стороны, наверное, это было захватывающее зрелище. Я мчался по едва заметной тропинке, подскакивая на седле и выжимая из машины все, что можно.
В зеркальце я видел разъяренную морду бугая, преследовавшего меня чудовищными прыжками. Попадись на моем пути хоть небольшая ямка, я взлетел бы вверх и не знаю, где приземлился бы…
Мне казалось, что преследование продолжалось вечность.
Не сбавляя скорости, миновал хутор, проскочил мост. На меня восхищенно смотрели трое пацанов, стоявших по колено в воде.
Я заглушил мотор и подошел к берегу, поглядывая в сторону лесопосадок. Там застыл бугай, довольный, подлец, тем, что спровадил меня из своих владений.
- Купаемся? - как можно беспечнее спросил я, шаря по карманам в поисках платка.
Руки у меня дрожали.
- Вон сколько наловили! - кивнул мальчуган куда-то мне под ноги.
В камышах стояло ведро, в котором копошилось нечто зеленое. Я не сразу сообразил, что это раки, потому что прежде видел их только красными.
- Кто из вас знает Крайнову?
Вопрос, конечно, глупый: на хуторе едва десяток домов.
- Баба Вера, что ли? - уточнил тот же пацан.
- Она самая.
- Айда, покажу.
Он вылез из воды весь в иле. Даже вокруг рта у него, как усы, темнела грязь.
Мотоцикл я повел не заводя. Мой преследователь все еще красовался на краю хутора. Черт знает, какие у него намерения!
- Баба Вера, до вас тут пришли, - подвел меня к калитке мальчуган.
Крайнова, чистенькая старушка, стоявшая у забора, низко поклонилась:
- Здравствуйте! Заходите, милости просим. - Она ловко утерла фартуком мордочку моему провожатому, пожурив его. - Докупался! Вон, жаба цицки дала…
Пацан вывернулся из ее заботливых рук и вприпрыжку побежал на речку.
- Поговорить с вами хочу.
- Проходьте до хаты.
- Можно и здесь. - Я указал на завалинку, как бы давая понять, что дело у меня пустячное и разводить официальности не к чему.
Мы присели.
- Жалуются на вас, - начал я.
- Ледешиха?
- Она.
- Была у вас? - Крайнова покачала головой. - Неужто до такого сраму упала? (Я кивнул.) Батюшки, стыд-то какой…
Старушка немного помолчала, подумала.
- Хай, - сказала она. - Сдам я свою Бабочку на заготпункт. От греха подальше. Да и старая я стала, трудно ухаживать, сено заготовлять…
- А как же вы без молока будете?
- Для кого молоко-то?
- Для внучат…
Баба Вера кивнула на окно. И тут только я увидал, что за нами, отодвинув занавеску, наблюдает древний, сухонький старичок.
- Вот и все мои внучата…
- Нет, значит?
- Есть, как не быть. Э-эх, мил человек, кто нынче по хуторам живет? Старики да бобыли. Молодежь, она в город подалась. А нам со стариком и козы хватит. Вот куплю козочку. И молочко будет, и шерсть… Значит, завтра и повезу мою Бабочку.
Крайнова проводила меня за калитку и с уважением посмотрела на "Урал".
- Шибко резвый у вас мотоцикл. Прямо смерч какой-то.
Я невольно глянул в сторону дубков.
По дороге кто-то скакал. Я сразу понял, что это Чава, и постарался принять равнодушный вид.
Подтянутый, ладный, стройный, Чава осадил коня и спрыгнул на землю.
- Вы извините, товарищ участковый, - начал он, словно был виноват. - Зверь, а не бугай… Насилу воротил назад. Он, наверное, от красного цвета взбесился.
До меня теперь тоже дошло, отчего рассвирепел бугай. Дело в том, что мотоцикл мне выдали ярко-красного цвета. Может быть, он предназначался для нужд пожарной охраны, не знаю. Но я был рад и такому.
Да, мне дорого мог обойтись этот красный "конь".
Баба Вера, смекнув, что произошло, заторопилась в хату.
- Доброго вам здравия, товарищ начальник! Завтра, мабуть, зайду. К обеду…
- До свидания, - кивнул я.
А Чава все еще разглядывал мой мотоцикл: все ли в порядке. Значит, и он не на шутку испугался.
- Зайдемте к нам, товарищ лейтенант. Дома говорить удобнее.
Я вошел за ним во двор. Дети играли возле палатки. Приглядевшись к ней, я подумал, что это, наверное, шатер. Он был сшит из видавшего виды брезента. Значит, много еще цыганского осталось в быту Денисовых…
Сергей вручил поводья лошади молодой женщине и провел меня в хату.
- Мои отец и мать, - представил Чава пожилого цыгана и цыганку средних лет.
- Мы уже познакомились с товарищем участковым, - сказал Денисов-старший. - Присаживайтесь.
Я сел на предложенный стул и огляделся.
Честно говоря, я представлял себе убранство комнат совсем иным. Здесь же все было чисто, уютно.
- А вы здорово ездите, - заговорил Сергей. - Я вначале испугался…
- Ничего, - перебил я, - обошлось. Мотоцикл цел - это самое главное…
В то время о мотоцикле я думал столько же, сколько о прошлогоднем снеге…
- Вы по поводу Ледешихи и бабы Веры? - нетерпеливо спросил Сергей. И добавил: - Вообще, эта Ледешиха - дурная женщина…