- Понимаешь, - сказал Чава, присаживаясь по другую сторону Арефы, - шофер болван какой-то попался. Повез в другую сторону. - Он осекся, увидев наконец меня. - Привет, Дмитрий Александрович!
- Здравствуй, Сергей.
- Нехорошо, нехорошо, - сказал Арефа. - Ты бы хоть предупредил. Мы с матерью волнуемся. Вот, понимаешь, - он указал на меня, - милицию на ноги подняли…
- Как это не предупредил? - искренне удивился Чава. - Я ведь Славке сказал, что еду за Дратенко искать Маркиза. Он разве не передал?
Мы с Арефой переглянулись.
- Честное слово! Когда Славка сказал, что Маркиз пропал, я по глупости решил, что это Васькина работа… А потом уж думал, что Гришка с Петькой. Зря только время потерял… Маркиза-то хоть нашли? - Чава переводил взгляд с отца на меня.
- Нет, не нашли. А где твоя кобыла? - спросил Арефа.
- В колхозе "XX партсъезда". - Сергей достал из кармана бумажку и протянул отцу. - Вот… сохранная расписка. (Денисов-старший стал молча читать документ.) Не тащиться же мне верхом столько километров?.. Спешил очень. - Он покачал головой. - Поспешил, только людей насмешил. Да вы скажите, Маркиза действительно не нашли?
- Сергей, зачем ты взял обротку? - спросил я.
- Какую обротку?
- Обротка Маркиза лежала в нашем доме, - пояснил Арефа. - Он был за нее привязан во дворе у Ларисы…
Сергей наморщил лоб.
- У нас дома? Глупость какая-то. Чепуха!
- Нет, не чепуха, - сказал я.
Чава ударил себя кулаком в грудь:
- Так вы считаете, что украл я? Я? Вот почему вы здесь… - Он резко взмахнул рукой. - Я так и знал. Сразу понял, что подумают на меня. Поэтому и помчался как угорелый за Васькой. В Сальск ездил… Мотался как дурак…
- Погоди, давай разберемся спокойно. Ты в ту ночь был у Ларисы? - спросил я.
- Нет!
- Хорошо, допустим.
- Не допустим, а не был!
- Ладно, не был. А раньше заходил к ней в дом или во двор?
- Нет, не заходил.
- А кто ж тогда бросил в ее дворе твой окурок? - спросил я.
Арефа недоуменно посмотрел на меня. Этого обстоятельства он не знал. Оно его крепко озадачило.
- Я был у Ларисы, - тихо сказал Сергей.
- Ты только что сказал, не был. Как же так? - спросил я.
Арефа помрачнел еще больше.
- Ты меня не сбивай, - хлопнул по столу Сергей. - Ты… Простите, вы спросили, был ли я раньше? Раньше я не был. Я был потом. Утром.
- Зачем?
- Как зачем? Когда я узнал, что жеребца украли, поехал к Лариске. Надо же было узнать подробности!
- Так ведь ты знал, что Лариса сама прибегала в Крученый?
- И ушла… Я думал, вернулась домой. А дома ее не оказалось. Где ее искать - не знал. Да и надо было догонять Ваську. Я же на него подумал.
- Расскажи подробнее про то утро, - сказал я. - Не спеша. Не думай, что мне приятно копаться в этой истории. Никто не хочет возводить на тебя напраслину.
- Именно так, сынок, - поддержал меня Арефа.
- И начинай твой рассказ с ночи, - предупредил я.
- Значит, так. К Филиппу в Куличовку я пошел из-за Васьки. Надоел он мне. Пойдем, говорит, надо помириться с Филькой. Я ему говорю: хочешь, мол, иди сам. Но Василий боялся, что его отметелят. Я все же свой. Да и знаю, как лучше смотаться в случае чего… Мы посидели, я скоро уснул. Проснулся около пяти. На коня - и к стаду.
- Когда ты уходил от Филиппа, Дратенко был там? - спросил я.
- Не знаю. В другую комнату не заглядывал… А что?
- Хорошо. Дальше.
- Дальше, приезжаю к стаду. Славка меня с ходу: Лариса была, Маркиз пропал! Ну, я сразу и подумал, что Васька… Крикнул Славке, что, мол, поехал искать Маркиза. Забежал домой, взял на всякий случай сто рублей. А то как же без денег? И в Бахмачеевскую, к Ларисе. А ее дома нет. Я постоял возле окна. Помню, курил. Может быть, действительно бросил окурок. Потом махнул вдогонку Ваське. Решил, что он, пока я спал, увел жеребца. Дурак, не догадался вернуться к Филиппу. Васька еще у него был. Проехал я километров десять, думаю, на лошади теперь не догонишь. Оставил свою кобылу в колхозе "XX партсъезда". На автобусе добрался до Ростова… Васька говорил, что в Сальск поедет. Билет показывал. Вот так и мотался за ним… И при чем здесь обротка, не знаю! Может быть, Ганс притащил? Наша обезьяна.
- Вот ты тоже! - не вытерпел Арефа. - По-твоему, старая больная обезьяна ночью сбегала в станицу, отвязала Маркиза, сняла с него обротку и принесла на хутор?
- А помнишь, как Ганс много лет назад таскал домой патроны? Ты же сам мне тумаков надавал! - Сергей обернулся ко мне. - Вы спросите у отца.
- Это он из степи таскал, - подтвердил Арефа.
- И ты тоже тогда думал, что это я. Было такое?
- Было, - кивнул Арефа. - Понимаешь, Дмитрий Александрович, стали дома патроны появляться… боевые. От немецкого пулемета. Думаю, кто-то из детей балует. Игрушка опасная. Перепорол внуков. Клянутся-божатся - не они. Я на Сергея… И что ты думаешь? Ганс! Он в степь любил ходить. Старый окоп обнаружил. Верно, Сергей, было… Но так далеко, в станицу, Ганс никогда не бегал.
- Может, воры бросили обротку в степи? - сказал Чава.
Я выслушал обоих и высказался:
- Все это малоубедительно…
- Как хотите! Маркиза я не воровал. Хоть режьте меня!
- А за что тебе Василий двести рублей предлагал?
- Подбивал на одно дело. - Сергей пожал плечами. - Но я в его махинациях участвовать не собираюсь. И к Маркизу это никакого отношения не имеет.
- А что Чуриковы? - спросил я.
- Нет. Они тоже ни при чем. Ошиблись, товарищ лейтенант, - усмехаясь, проговорил Чава. - А настоящих воров проворонили, вот что я вам скажу.
- Петро и Гришка приехали? - спросил Арефа.
- Нет.
- Почему?
- Откуда мне знать? Если не верит, пусть сам во всем разбирается, - кивнул он на меня.
Арефа тронул меня за руку:
- Ты не обижайся…
- Поеду я, Арефа Иванович. Без толку все это… Будем разбираться дома.
- Может, утречком двинемся вместе?
- Нет. Ждать не могу.
- Я провожу немного.
Мы вышли с Арефой со двора. Я все еще колебался, правильно ли поступаю. Но за каким чертом торчать здесь?
Автобус доставил меня в Краснопартизанск часов в пять вечера. Первым делом я зашел в райотдел узнать результаты анализа крови. Кровь под ракитником оказалась лошадиной.
Я колебался: ехать в станицу или в Ростов, где оставил форму и мотоцикл. Не придя к определенному решению, зашел в отдел уголовного розыска. Разбирало любопытство: что дала проверка Лохова?
Как только я появился в УГРО, меня ошарашили:
- Кичатов, молодец, что зашел! Тебя вызывает в Ростов генерал. Лично.
- Когда? - спросил я у начальника уголовного розыска, теряясь в догадках, зачем это я понадобился высокому областному начальству.
- Послезавтра.
- По какому делу?
- Не знаю. Спроси у майора.
Я незамедлительно поднялся на второй этаж и нос к носу столкнулся с Мягкеньким, который куда-то спешил.
- Вот и ты, кстати. Срочно едем в Бахмачеевскую. У вас ЧП. Пожар!
Мы почти бегом спустились во двор, сели в "газик", и майор приказал водителю:
- Выжми из своей техники все, на что она способна.
По его суровому и замкнутому лицу я понял, что Мягкенький крепко озабочен. С вопросами сейчас лучше не соваться. Что же такое может гореть, если на место происшествия выехал сам Мягкенький? Вдруг майор повернулся ко мне и покачал головой:
- Что же это ты, лейтенант, не знаешь, какие люди живут у тебя под носом?
- А что? - спросил я неуверенно. Мягкенький ответил, обращаясь к шоферу:
- Представляешь, почти полгода у них с Сычовым в станице ходил на свободе особо опасный преступник, а они и в ус не дули.
- Лохов? - воскликнул я.
- Он такой же Лохов, как я китайский император! У человека чужой паспорт, чужая, можно сказать, биография… Хорошо, хоть ты свою ошибку исправил, догадался еще раз проверить. Как говорится, победителей не судят…
- Значит, Лохов?
- Вот именно. Твой приятель вчера приезжал из облуправления. Михайлов. Как ты, Кичатов, докопался?
- Случайно, - вырвалось у меня.
- Вот-вот! На авось надеемся.
- Я думал, что Сычов до меня его уже проверил.
- Иван кивает на Петра… Так как же тебя осенило?
- По медицинской справке, у Лохова одно легкое и туберкулез. А фельдшер мне сказала, что у него два легких…
- Как в цирке! Настоящая фамилия его - Севостьянов. Он знал мужа этой продавщицы, настоящего Лохова. Познакомились на Алдане, в бригаде старателей. Севостьянов недавно отбыл срок в колонии. Подался в наши края. Ему предложили дело. Какое - сам знаешь: ограбление и убийство инкассатора. Севостьянов вспомнил, что неподалеку, в Тихорецке живет Лохов. Вот он и поехал туда. По старой дружбе. Оказалось: Лохов умер. Он к его жене и пристроился. Говорит, хочу начать новую жизнь…
- Клава знала об убийстве? - спросил я.
- Говорит, что не знала. Севостьянов сказал ей, что прежде сидел за автомобильную аварию. Плел еще разные сказки, будто по несправедливости в колонии еще срок набавили. Запятнали, мол, человека на всю жизнь. У тебя, говорит, мужик помер, а у меня жены нет… Попросил, как говорится, руку и сердце. А также паспорт и документы покойного мужа. Отцом обещался быть примерным для ее детей. На чем сыграл, подлец!
- Поплакаться да разжалобить они умеют, - подтвердил шофер.
- Постойте, но ведь паспорт сдается в обмен на свидетельство о смерти? - сказал я.