* * *
До упомянутого разговора с сестрой Владимир Белов побывал в Петербурге у Людмилы, которую не видел более месяца и уже не мог переносить затянувшуюся разлуку.
В небольшой квартирке Людмилы Вальц они провели, никуда не выходя, несколько дней - все никак не могли наглядеться друг на друга, наговориться, надышаться.
Потом она повезла его по городу, по знакомым. В первые же минуты, как только узнавали, что он из сибирской глухомани, новые знакомые спрашивали примерно об одном и том же:
- А правда ли, что у вас медведи задирают людей прямо на улицах?
Или:
- А правда ли, что у вас можно пройти или проехать до сотни километров и не встретить ни единого человека?
Или еще:
- А правда ли, что у вас и дорог-то нету, а люди до сих пор ходят по звериным тропам?
Белов никого не разубеждал.
- Да, - отвечал он степенно. - Бывает, что и заходят. Был случай, когда один такой медведь-шатун задрал молодую женщину по имени Раиса. Потом медведя пристрелил охотник по фамилии Воробьев.
- У нас действительно есть места, как, например, в Присаянье, где можно пройти верст двести и не встретить ни единого человека, - так же степенно отвечал другому любопытному.
- До иных деревень проще добираться по звериным тропам. А ежели ехать по дороге, то надо будет сделать крюк верст в пятьсот, - удовлетворял любопытство третьего.
"Какая-то все пустота, - по-своему определил петербургских жителей. - Все они здесь еще больше, чем мы, дремучие, а туда же, корчат из себя цивилизованных…"
На одной из тусовок внимание его привлек молодой, лет около тридцати, парень с горящими глазами. Людмила его представила как подающего надежды архитектора. Остановился послушать.
- Деревня, глубинка сегодня должна быть другой, - толковал, не обращаясь ни к кому конкретно, молодой архитектор. - Хватит, как сказал поэт, "тащиться сохой по полям". Деревня мне представляется преображенной и своим внешним обликом, и своей внутренней сутью. Современное, железобетонное должно сочетаться с травой, деревьями, птицами и всеми возможными надземными и подземными обитателями, какие всегда были присущи деревне. И дома надо строить из природных, экологически чистых материалов, а не из пластмасс, благо в России таких материалов немерено. Я разработал проект такой деревни и пытаюсь предложить его строителям. Но, боюсь, это вопрос далекого будущего. Вот вы, Владимир Степанович, из Сибири, - повернулся к Белову. - Как лично вам представляется деревня будущего и возможно ли осуществление такого проекта у вас?
- Тебя, молодой человек, я вот уже минут десять слушаю и никак не возьму в толк: с какой стати вы здесь, в своем мегаполисе, вдруг обеспокоились положением деревни? - усмехнулся Белов, намеренно говоря "ты" человеку, которого видел впервые. - Ежели действительно болеете за деревню и сельского жителя, так приехали бы к нам, посмотрели на месте, что и как. Ты и вообще-то, парень, когда-нибудь бывал в деревне или она тебе только пре-едставляется? Я уверен, что для вас, столичных жителей, деревня - здесь ли, в центре России, в Сибири ли - все одно, что какая-нибудь тьмутаракань.
- У меня бабушка живет в деревне. В Тульской области, - покраснел, видимо, обидившись, архитектор. - В детстве я к ней часто ездил.
- А сейчас?
- Сейчас недосуг: я продолжаю учиться, бываю за границей, сравниваю, смотрю, прикидываю, что можно перенять для нашей российской действительности. Слишком уж нищая у нас деревня, убогая постройками. Вот и родилась мысль - сделать проект деревни будущего.
- Вот-вот: за границу находишь время съездить, а к бабушке в деревню - недосуг, - заключил добродушно. - Хотелось бы глянуть на тот проект. Кто знает, может, я тот строитель, которого твой проект заинтересует.
- Заходите к нам в отдел завтра где-нибудь часиков в десять. Вот адрес…
Проект был выполнен в чертежах и макете. Деревня представляла собой одноэтажные и двухэтажные дома со всеми присущими сельской местности постройками: хоздворами, банями, теплицами, огородами. Расположение улиц было таково, что все они вели к центру поселения. А в самом центре стоял высотный дом.
- Идея моя - сочетать небоскребы с традиционными для России усадьбами, - пояснял архитерктор, которого звали Виталием. - От небоскребов никуда не уйти, они - данность нашего времени, и в XXI веке человечество, с его растущей переселенностью, будет развиваться именно в направлении строительства высотных зданий. Дабы не разрушать традиционное, я предлагаю в одном таком высотном здании, что стоит как раз в центре деревни, сосредоточить весь набор сельской инфраструктуры. Мне это представляется так: на первом этаже - супермаркет, где человек может приобрести исключительно все, что ему требуется, вплоть до иголки с нитками. На втором - ресторан, кафе, диско-бар. На следующем - учреждения связи, кафе-интернет и тому подобное. За ним - этаж, где размещены спортивные и тренажерные залы. Еще выше - школа искусств для детей. Следом по восходящей - большой зал для проведения культурных мероприятий - концертов, презентаций и прочее. Здесь же комнаты для занятий вокалистов, танцоров, клубы по интересам. На последнем этаже - офисы администрации деревни, так сказать, ее официальное представительство. Этажей может быть столько, сколько нужно. Каждый снабжен самостоятельным лифтом, дабы этаж был автономен, а не походил на проходной двор, но предусмотрена общая лестница.
- А дома крестьян, посельщиков? Как они тебе представляются и есть ли конкретные проекты? - намеренно нажимая на часто употребляемое архитектором слово "представляется", продолжал допрашивать Белов.
- Есть, как же им не быть.
- Так излагай по порядку и по возможности подробнее.
- Первую задачу, которую я перед собой ставил при проектировании, это чтобы дома были недорогими, - с прежней горячностью далее "излагал" Виталий. - Подъемными, то есть, по цене для среднего сельского жителя.
- Правильно, - одобрил Белов.
- Второе в том, чтобы дома были приспособлены для проживания сельского жителя в плане их традиционной бытовой культуры, но это уже детали, которые надо уточнять вместе с заказчиком.
- Тоже правильно. У нас староверы строили наособицу, переселенцы по Столыпинской реформе - смотря по той местности, откуда переселялись, а коренные сибиряки - по-своему.
- Так это мне и представляется, - согласился молодой архитектор.
- Послушай, Виталий, все, о чем ты мне сейчас рассказываешь, мне по-настоящему интересно, - неожиданно мягко сказал Белов. - Я готов уже в этом году заказать тебе проект, только несколько иной, чем тебе представляется.
- Правда?
- Абсолютная правда.
Архитектор схватил руку Белова и долго тряс ее, не выпуская.
Тот выждал паузу, уже по-деловому закончил:
- Согласен?
- Согласен. А как это вам представляется практически?
- Как закончу здесь свои дела, мы с тобой поедем ко мне в Сибирь. На месте все посмотрим и решим. Расходы по поездке я беру на себя. Ну что: поедем?
- Поедем.
- И - добро.
Владимиру Белову действительно было интересно общение с молодым архитектором, хотя саму затею он воспринимал не более чем сказку.
Время было предосеннее, дыхание холода ощущалось тем сильнее, чем ближе подъезжали к Саянам.
Несказанное разноцветье тайги завораживало, столичный гость ахал, всплескивал руками, то и дело открывал окно машины, высовывал голову навстречу ветру или просил остановиться. Владимир не перечил - останавливал автомобиль, ждал, пока Виталий сам не захочет ехать дальше.
Проехали одну деревню, другую, и вот уже Ануфриево, где Белов подвернул к родительскому дому.
У ворот, опершись на суковатую палку, стояла Татьяна Маркеловна, рядом - трехлетний внук Санечка - сын дочери Любы.
- Совсем позабыл мать, - поджала сухие губы. - Второй месяц голову не кажешь.
- Некогда было, да и уезжал по делам, - равнодушно ответил Владимир.
- Знаю я ваши дела: тока вид делаите - лишь бы ниче не делать. Ой, люшеньки-и-и-и…
- Хватит тебе об одном и том же. Голодные мы, собери что-нибудь поесть.
- А ето хто с тобой, че-то не признаю? - прищурила глаза.
- Это гость из Петербурга, зовут - Виталием, - ответил, улыбаясь, Владимир.
- С самого Ленинграду, че ли? - не меняя позы, допрашивала Татьяна.
- С него.
- Ой, люшеньки-и-и-и…
- А это - моя мать Татьяна Маркеловна, - обернулся уже к гостю.
Виталий с интересом осматривал дом Беловых, постройки, что-то зарисовывал и записывал в блокнот.
- Усадьба родителей - далеко не образец сибирской усадьбы, хотя и типична для наших мест, - заметил архитектору Владимир. - Я специально начал с нее. Отсюда поедем на выселки, вот там ты будешь иметь возможность осмотреть усадьбу староверов. Это уже по-настоящему интересно.
Привлекла внимание молодого архитектора печь. Виталий ходил вокруг нее, оглядывал, оглаживал рукой.
- Какая-то она у вас особенная - большая и теплая, даже если не растоплена, - обратился к хозяйке дома.
- Особенная - как не быть особенной, - с готовностью отозвалась Татьяна. - По старинному образцу кладена. Русская. А теплая она завсегда - так уж сотворена печником Хоменкиным - царствие ему небесное. Энто вот приступец, куда ставили зажженную лучину, а дым выходил в энтот вот крохотный дымоходец. Зимними вечерами пряли пряжу, вязали варежки, носки и друго. Песни пели.
- Читал я об этом.
- Читаное - энто чужое, а я вот сама вживу пряла при лучине-то. Вся молодость моя прошла при лучине. Ой, люшеньки-и-и-и…