- Пожалуйста, не настаивайте, - кротко сказал Эсперанс, - я решился безвозвратно. Все, что вы мне сказали, удивило меня. Я не люблю двор, я не люблю свет, я имею только одно желание…
- Опять плакать?
- О нет! Это кончено, - весело сказал Эсперанс, - я хочу охотиться в странах очень отдаленных, в странах совершенно новых. Я жду, чтобы Понти воротился. Скоро он воротится?
- Вместе с королем сегодня утром, к десяти часам, к крестинам.
- Очень хорошо. Я обниму друга Понти и тотчас же отправлюсь в путь.
- Мы увидим! - вскричал кавалер. - Что вы отказываетесь от моих денег, еще пусть так, что вы отказываетесь поступить в гвардейцы, принять должность при дворе, еще пусть так, но чтобы вы воротились в изгнание, я это запрещаю вам!
- Кавалер!
- Запрещаю, - сказал Крильон, раздавив сапогом головню, от которой полетели мириады искр, - ваша мать поручила вас мне.
- Однако, если я несчастен…
- Будьте несчастны возле меня. Вы не были плаксой, когда я с вами познакомился, а теперь вы льете воду, как нимфы с превращениями… нет, я укреплю вам фибры.
- Обратите внимание, что я страдал.
- Вы получили удар ножом, это правда; а я получил больше шестидесяти ударов, не считая пуль и мелкой дроби; вы лишились трех литров крови, а я лишился целого бочонка - и смеюсь! Я буду танцевать на крестинах маленького Сезара; мы будем вместе танцевать.
Эсперанс страшно побледнел. К счастью, его лакей, постучавшись в дверь комнаты, робко просунул голову и руку с письмом.
- Это от кого? - закричал кавалер.
- От человека, который справлялся, приехал ли месье Эсперанс, - отвечал лакей.
Эсперанс взял записку, из которой выпал ключ, как только он ее распечатал.
- Это приглашение на бал? - спросил Крильон, увидев изумление на лице молодого человека.
- Это еще страннее, - сказал Эсперанс.
- С вами всегда случается что-нибудь новое, любезный друг, но хорошо ли, по крайней мере, это новое?
- Судите сами.
Крильон прочел вслух:
- "Монсеньор…"
- Только один человек называет меня таким образом, - поспешил сказать Эсперанс, - тот старик, о котором мы говорили.
- Тот, который выплачивает вам двадцать тысяч экю в год; посмотрим его слог. "Монсеньор, так как вы в Париже, самом лучшем местопребывании для такого человека, как вы, я думаю, вы скоро поселитесь в доме, купленном вами на улице Серизе…"
- Вы купили дом? - с удивлением спросил Крильон.
- Кажется, - отвечал Эсперанс, - но продолжайте.
- "…на улице Серизе, на деньги, сбереженные вами в три последние месяца. Надеюсь, что вы сочтете этот дом достойным вас и удостоите одобрить распоряжения, сделанные мной. Вы найдете в шкатулке на камине в вашей спальной документы на владение и другие ключи, положенные туда вашим верным слугой Джульермо".
Кончив читать, Крильон выронил письмо. Эсперанс и он переглянулись.
- Это уж чересчур, - сказал наконец Крильон, - этому верите?
- Верю; почему же не верить? - сказал Эсперанс, вертя в руках ключик.
- В самом деле, почему же? Улица Серизе недалеко отсюда, позади улицы Ледигьер, где у Замета свой отель. Вы знаете, Замет - итальянский капиталист.
- Знаю, - сказал Эсперанс. - Не имеете ли вы желания…
- Посмотреть ваш дом? Сохну от нетерпения…
- Ну пойдемте же, кавалер.
- Шляпу и шпагу! - закричал герой громким голосом. - И в путь!
Улица Серизе примыкала с одной стороны к улице Пти-Мюск, с другой - к фальшивой двери Арсенала, и прорезывала под прямым углом маленькую улицу Ледигьер, в которой Замет, богатый капиталист, выстроил себе отель, славившийся тогда своим великолепием.
Этот квартал, почти забытый ныне, сохранял в 1594 году остатки великолепия и жизни. Королевская площадь отстроилась только десять лет спустя, но тут помнили Турнельский дворец, в котором так долго жила Екатерина Медичи, и множество богатых отелей еще находились в улицах Сен-Поль, Сент-Антоан и в окрестностях Бастилии.
Стало быть, богатый вельможа мог выбрать этот квартал, для того чтобы выстроить себе там жилище. Сады были многочисленны, обширны и насажены старыми деревьями. Чистый воздух, тишина и уединение в двух шагах от городского движения, широкие улицы были блестящими преимуществами в то время, когда мостовая часто проваливалась под ногами прохожих, когда угол стены превращался несколько раз ночью в засаду, где часто пешеход принужден был влезать на тумбу, чтобы не быть раздавленным лошаком.
Эсперанс, войдя с Крильоном на улицу Серизе, приметил там только два дома, довольно скромные, на том конце, который примыкал к Пти-Мюск. Эти дома, уже старые, были оставлены ими без внимания.
Но скоро на конце стены, построенной из прекрасного камня, с деревьями, покрытыми блестящим снегом, они увидали в глубине обширного двора дворец в флорентийском стиле; чудная скульптура и прекрасные окна с хрустальными стеклами составляли удивление прохожих, останавливавшихся перед этим новым образцовым произведением.
Здание примыкало к улице двумя флигелями, составлявшими павильоны с балконами, с железной балюстрадой, замысловатый узор которой представлял корзину с цветами. Дверь из массивного дуба с гвоздями из полированной стали защищала и украшала вход под каменной нишей с кривыми колоннами. Вид был обольстительный.
Крильон и Эсперанс остановились, как любопытные, ища глазами около, не видно ли других домов на улице.
- Если письмо старика не шутка, - сказал Крильон, - вот ваш замок.
Он хотел постучаться. Эсперанс остановил его.
- Мной овладело сомнение, - сказал молодой человек. - Дом, о котором говорит мой поверенный, был куплен, по словам его, на деньги, сбереженные в три месяца, то есть на шесть тысяч экю; а как вы думаете, можно ли достать такой дом за такую сумму?
- Одна дверь должна стоить больше, - отвечал Крильон, - но все-таки войдем.
- Позвольте расспросить этих честных людей, которые любуются на этот дом.
- Вы правы. Эй! Друг мой, позвольте спросить, кому принадлежит этот дом?
- Неизвестно, а между тем мы из этого квартала.
- Как неизвестно? - продолжал кавалер. - Подобное здание делает честь всему кварталу. Ведь оно выстроилось не само же по себе, черт побери!
- О нет! - сказал другой человек с тонким видом. - Если знаешь, да не можешь сказать, не все ли это равно?
- Ба! Если вы знаете, так скажите, любезный друг, - перебил Крильон. - Я человек добрый и неспособен сделать вам вред.
- Это и видно, сударь; притом в предположении не может быть преступления; говорят, уверяют, будто этот дом…
- Вы меня жарите на медленном огне.
- Будто этот дом выстроил король.
- Ай! - сказал Крильон, смотря на Эсперанса.
- Но ведь у короля есть Лувр, - намекнул тот.
- Не, для того чтобы помещать там его любовницу, сударь, между тем как здесь, в двух шагах от Замета, его друга, его…
- Плохо дело, - шепнул Крильон Эсперансу.
- Вы понимаете, - продолжал рассказчик, - король входит через улицу Ледигьер к Замету, думают, что он приехал к нему, не правда ли?
- Ну-с?
- Ну-с, а он идет к даме на улице Серизе.
- Но маркиза де Монсо живет на улице Дойенвэ возле Лувра, - вскричал Крильон, - если не в самом Лувре! Вы видите, чтобы идти к ней, королю не нужно строить отель на улице Серизе.
- Я говорю не о прекрасной Габриэли, - возразил рассказчик, лукаво подмигнув. - Король волокита, король забавляется, король способен выстроить себе десять таких домов и все их занять.
- Не выдрать ли за уши этого дурака? - сказал Крильон Эсперансу, которого этот разговор терзал.
Но во время этого разговора, который привел перед домом собрание необыкновенное в этом квартале, человек высокого роста, вроде сторожа, хорошо одетый и вооруженный, отворил дверь и смотрел. При виде Эсперанса он вскрикнул от удивления, поспешно подошел к нему и поклонился со всеми знаками глубокого уважения.
- Что вы делаете? - спросил Эсперанс.
- Я отворяю вам, монсеньор, - отвечал этот человек.
- Для чего? - прошептал кавалер.
- Для того чтобы монсеньор не ждал перед дверьми своего дома.
При словах "монсеньор" и "своего дома" толпа разбежалась с удивлением и испугом, опасаясь, что высказала столько предположений в присутствии хозяина дома.
Крильон и Эсперанс пошли за сторожем, который запер за ними дверь.
- Кто же я? - спросил Эсперанс сторожа.
- Монсеньор Эсперанс, наш господин.
- Очень хорошо, но как же вы меня знаете, а я вас не знаю!
- Я вас узнал, потому что вы похожи, как нам сказали, на ваш портрет.
- На какой портрет?
- На тот, что висит в вашей комнате, монсеньор.
Эсперанс щелкал пальцами - знак его гнева.
- Уж не насмехаетесь ли вы? - сказал он.
Улыбка на лице сторожа заменилась испугом.
- Зачем буду я насмехаться?.. Что я вас узнал? но вы увидите, что вас узнает вся ваша прислуга так, как я.
Сказав эти слова, он позвонил в колокол, на звук которого в обширную переднюю сбежалась куча слуг в богатых ливреях.
Сторож указал им на Эсперанса.
- Монсеньор! - закричали они в один голос, низко кланяясь.
- Нечего сомневаться, - заметил Крильон.
- Покажите мне этот портрет, - сказал Эсперанс.
По двадцати мраморным ступеням, покрытым персидским ковром, он вошел в прекрасную комнату, где его портрет, безукоризненный, живой, висел над камином в рамке с позолоченными листьями.
- Я понимаю, - сказал он, - что все эти люди меня узнали.