- Дерзни! - сказала Элеонора, глаза которой бросили молнии. - Чем я хуже тех, с которыми он разговаривал бы, если б меня не было здесь?
- Конечно, - отвечал Замет, - но…
- А особенно я не хуже той, которая прислала меня с ним говорить.
- А!.. - вскричал Замет. - Тебя послали… кто?
- Синьорина, будущая королева.
- Анриэтта д’Антраг?
- Тише! Не произносите громко это имя, чтобы оно не донеслось вон до той стены.
- Она подстерегает… о, это очень хорошо!
- Возвращаясь домой, не наткнитесь на лестницу; вы свернете шею будущему величеству.
- О, Элеонора, как ты умна!
- В самом деле?
- Как! Антраг послала тебя говорить с Эсперансом?
- Для одной приятельницы, - сказала Элеонора, подмигнув.
- То есть она сама в него влюблена. Хорошо; что же ты должна сказать Эсперансу?
- Множество разных разностей.
- В особенности имея доказательства…
- Предоставьте мне.
- Ах! Элеонора… Эту, когда мы ее посадим туда, куда она хочет сесть, не так трудно будет уничтожить, как маркизу де Монсо!
- Надеюсь.
- Она очень порочна, эта Анриэтта, - с презрением продолжал Замет, - даже не умеет себя держать! В ту минуту, когда она хочет свергнуть женщину, которая держит себя так хорошо! Но берегись, Элеонора, компрометировать ее с Эсперансом слишком рано.
- О! не бойтесь, - улыбаясь, сказала итальянка.
- Видишь ли, минута хороша для нас; король поддается; она его околдовала, несмотря на то что она такая дрянь. Вчера он потихоньку спрашивал Пия о ней; мало того, послал ла Варенна осведомиться о здоровье этих дам. Дело идет, не будем ему мешать.
- Не бойтесь ничего, говорю я вам, синьор Замет. Сперанца слишком очарователен, для того чтобы я позволила этой француженке захватить его. О нет… бедный, милый Сперанца, она не завладеет им.
- Ты его приберегаешь для себя, не правда ли? - спросил старый флорентиец с двусмысленным смехом.
- Это самое большое счастье, какое только может с ним случиться. Но я слышу там хохот…
- О, вино такое славное!
- Такое же, как хозяин. Он идет, он идет!
- Я бегу.
- Напротив, оставайтесь. Я предпочитаю не секретничать.
- Но кто ты для него, я должен это знать.
- Я Элеонора Галигай, жена Кончино, состоящая под покровительством Марии Медичи.
Замет сделал движение ужаса.
- Несчастная! - вскричал он. - Ты сказала ему это имя?
- Надо же было показать ему, что я не испанка и не авантюристка, недостойная его покровительства.
- Но он может догадаться, что ты служишь здесь принцессе.
- Как! Ведь и вы также флорентиец и в то же время добрый приятель короля и маркизы де Монсо, так как вы будете новым приятелем мадемуазель д’Антраг и всех других до тех пор, пока…
- Молчи, он может услыхать.
Эсперанс подходил, отыскивая итальянку. Он увидал ее под руку с Заметом, которого захватила эта хитрая женщина.
- Как! - весело вскричал он. - Синьор Замет, вы уже поймали на лету флорентийскую горлицу.
- Флорентийские горлицы, синьор Сперанца, - перебила Элеонора, оставив руку Замета и взяв за руку Эсперанса, - белые с розовыми глазками, а я черная, с глазами еще чернее. Я ворона.
- Эта девочка, - сказал Замет, - захотела прийти сюда насильно. Она здесь, вы хозяин дома, и я оставляю вас.
- Она в безопасности со мной, - сказал Эсперанс, смеясь. Элеонора бросила на него странный взгляд, как бы упрекая его в этих словах, которые другую успокоили бы. Замет поклонился и ушел.
- Вот я к вашим услугам, - сказал Эсперанс, - но прежде позвольте мне задать вопрос.
- Извольте.
- Замет сказал мне, что вы желали быть у меня, а приметив меня, вы вскричали, как будто не ожидали меня видеть.
- Это правда.
- Когда так, это довольно странно.
- Я не опровергаю. Но вы меня выслушаете, не правда ли? - Говоря эти слова, она нежно пожимала руку молодого человека.
- Я пришла, - продолжала она, - оказать вам услугу или, по крайней мере, избавить вас от неприятности.
- Благодарю.
- Вы не подозреваете, какое участие вы мне внушаете… это признательность.
- Добродетель великодушных сердец.
- Я с нетерпением искала случая заплатить мой долг; случай представился, я пользуюсь им.
- Но вы все-таки мне не объясните, - сказал Эсперанс, - каким образом вы пришли оказать мне услугу, не зная, что вы идете ко мне.
- Не будем слишком распространяться об этом, это повлечет бесполезное рассуждение. Будем смотреть на результат. Однако я хочу быть с вами откровенна, потому-то, видите ли, синьор Сперанца, когда говоришь с вами, начинает ум, потом вмешивается сердце и прогоняет ум.
- Добрая Элеонора!
- Итак, я говорю, что я пришла сюда избавить вас, по всей вероятности, от неприятности.
- А!
- Да, я шла к хозяину этого дома с некоторыми идеями и с некоторым поручением.
- Скучным?
- Конечно. Когда я вдруг увидала Сперанца, лицо которого никогда нельзя забыть, тогда мои идеи переменились; вместо неприятности я приношу услугу.
Элеонора, не довольствуясь тем, что держала Эсперанса одной рукой, оперлась на него обеими руками, такими же красноречивыми, как и ее глаза.
- Мне поручили, - сказала она, - спросить у хозяина этого дома… заметьте, не у Сперанцы.
- Спросить?..
- Какую женщину он любит, - медленно произнесла итальянка, погрузив свой блестящий взгляд в ослепленные глаза Эсперанса.
Он быстро оправился, но его волнение не укрылось от Элеоноры.
- Сперанца, - сказала она с волнением, - ты не принужден мне отвечать.
- Этот вопрос, мой прекрасный друг, изменяет свою важность, смотря по тому, кто делает его. Вы делаете его?
- Я не говорю, что у меня нет на это желания, Сперанца, - отвечала она страстным тоном, - но я слишком вам предана, для того чтобы лгать. Это не значило бы оказать вам услуги. А вы уверены, не правда ли, что я хочу оказать вам услугу и должна.
- Я буду вам признателен, - сказал Эсперанс с волнением, потому что он старался скрывать любопытство, которое этот вопрос возбуждал в нем.
Кто в самом деле старался узнать имя той, которую любил Эсперанс? Кто мог читать и, может быть, уже прочел это сладостное и ужасное имя в глубине его сердца?
- Вы будете мне признательны за это? - спросила Элеонора с неопределимым жаром, который она почерпала, сама не отдавал себе отчета в том, в глазах Эсперанса и в соприкосновениях с ним, - скажите, что вы будете мне признательны за это.
Он взял руку итальянки и поднес ее к губам. Она побледнела, и жгучий ток пробежал по ее жилам и зажег их, как один из тех ядов, которые поражают мгновенно.
- Для меня будет невозможно сопротивляться вам, когда вы мне приказываете повиноваться, - прошептала она, - вы желаете знать, кто меня послал расспросить вас. Клятва не допускает меня произнести ее имени… но сделайте, что я вам скажу, и вы узнаете.
Он с удивлением посмотрел на нее.
- Я немножко ворожея, - сказала она, - не забывайте этого. Вот человек несет факел; это, наверно, один из ваших лакеев?
- Да, и именно неаполитанец; он вас поймет.
- Прикажите ему сделать то, что я скажу.
Эсперанс позвал лакея и шепнул ему несколько слов.
Этот человек почтительно подошел к Элеоноре, которая в свою очередь сказала ему на ухо:
- Пойдите к последней сосне в аллее направо, и когда мы дойдем до двадцати шагов от вас, зажгите как бы нечаянно вашим факелом первую ветвь этой сосны. Потом вы ее отрежьте.
Лакей смотрел на нее с изумлением.
- Повинуйтесь, - сказала Элеонора.
- Я велел вам повиноваться этой даме, - прибавил Эсперанс.
Лакей поклонился и ушел.
- Теперь, - сказала Элеонора Эсперансу, - смотрите хорошенько, где мы.
- В аллее из сосен и лиственниц.
- В конце которой есть стена?
- Заметова.
- На стене что вы видите?
- Мы слишком далеко, а темнота слишком глубока, но я могу различить каменную вазу, из которой падает плющ… Но эта скотина неаполитанец зажжет мои деревья.
- Смотрите все на это место, и приблизимся туда.
Вдруг пламя сверкнуло на смолистой ветви и обдало красноватым отблеском бледное лицо Анриэтты, которая смотрела из-под своего лиственного убежища, и Эсперансу таким образом явилась страшная маска, искривленная ревностью и ненавистью. Он чуть было не вскрикнул; Элеонора сильно сжала ему руку, заставила его повернуться и продолжать прогулку в противоположную сторону с наружным спокойствием беззаботно прогуливающегося человека.
- Анриэтта?.. - прошептал молодой человек. - Вас послала Анриэтта.
Элеонора не отвечала.
- Анриэтта хочет знать имя любимой мной женщины… Стало быть, она подозревает?
- А разве она имеет причины подозревать? - спросила Элеонора.
- Нисколько, - сказал Эсперанс с волнением, которое легко понять.
- Однако вы взволнованы. Что я должна ей отвечать?
- Что вы хотите, Элеонора.
- Я должна ей ответить что-нибудь, Сперанца, и что-нибудь правдоподобное, потому что она не легковерна и ее нелегко обмануть.
- Отвечайте ей… отвечайте ей, - вдруг весело сказал молодой человек, - что я влюблен в вас.
Молния сверкнула из глаз итальянки.
- Вы этого хотите? - сказала она страстно.
Он взглянул на нее. Этот порыв испугал его.
- А вы скоро охладели, синьор.
- Нет… это вы все воспламеняете вашей непреодолимой веселостью.
- Вы называете это веселостью?
- Но…