- Ты угадала. Моя приятельница будет тебе признательна. Я ей сказала, что ты живешь в ста шагах от дома этого господина.
- В тридцати шагах, синьора.
- Что из твоего окна виден его сад.
- Почти его комната.
- И это известие так обрадовало мою приятельницу, что она дала мне для тебя двадцать дукатов, в награду за твои труды.
Элеонора взяла дукаты и спрятала их в карман с плохо скрываемой жадностью.
- Я не стану смотреть через стену, - сказала она, - я пойду в дом.
- Ты это можешь?
- Ничего не может быть легче. Замет входит же туда, а он вчетверо толще меня.
- Но если он встретит тебя там?
- Я сумею его избегнуть. Притом, что за беда, если он меня увидит? Разве я не свободна?
- Но ты не приглашена.
- Я хожу, куда хочу. А если войду к этому господину, то я буду очень глупа, если не успею с ним говорить, а он будет очень хитер, если успеет скрыть от меня что-нибудь.
- Элеонора, ты жемчужина! Когда ты начнешь?
- Сегодня.
- В день бала?
- Именно. Если молодой человек любит кого-нибудь, эта особа непременно будет на бале. Для кого дают бал, если не для любовницы? А если любовница его там, я вам назову ее прежде, чем пройдет полночь.
- Ты права, - сказала Анриэтта. - Каждое твое слово - правило мудрости. Ну, пока ты будешь действовать, я хочу доставить себе удовольствие следовать за тобой взором. Эта лестница меня искушает. Твой сад темен и пуст, не правда ли?
- Тем более, что синьор Замет будет в отсутствии, Кончино также. Люди будут играть между собой или рано лягут.
- Я пойду и скажу моему отцу, что ты даешь мне урок в хиромантии, что он может воротиться домой и прислать за мной в два часа. Однако сделай вид, что сядешь со мной. Когда уйдет мой отец, ты проскользнешь к соседу, проводив меня прежде в сад и поместив на лестнице. Это будет преинтересно.
- Непременно, и вы увидите праздник, как будто были приглашены.
Анриэтта закусила губы.
- Ты не видишь никакого препятствия, Элеонора?
- Никакого. Но так как надо предвидеть все, я надену мой флорентийский костюм, который так мне идет, и ручаюсь, что он привлечет внимание короля, если он будет на балу.
- Невозможно, чтобы король присутствовал там, - с живостью сказала Анриэтта.
Они были прерваны графом д’Антрагом, который пришел за дочерью. Все случилось так, как обе женщины придумали.
Отец согласится ехать, оставив Анриэтту погруженную в ученые соображения линий и планет.
Только он ушел, Элеонора начала одеваться; она покрыла свои прекрасные волосы наколкой с длинными иглами, надела корсаж, затканный золотом, полосатую юбку и шелковые пестрые чулки. Одетая таким образом, она была хороша тем странным очарованием, перед которым всегда бледнеет правильная красота, и Анриэтта призналась, что никогда более очаровательный взгляд не бросал столько пламени, более опасного для спокойствия мужчин.
Элеонора повела Анриэтту в глубину темного свода и подняла своими маленькими сильными руками лестницу, тяжелую даже для мужчины. Анриэтта влезла на эту лестницу и поместилась так, что спрятала голову под плющом, спускавшимся с вазы, стоявшей на стене.
- Вижу, благодарю! - прошептала она, наклонившись к Элеоноре, которая хотела знать результат пробы.
Завернувшись в манто, прислонившись руками к стене, молодая девушка обещала себе быть терпеливой. Элеонора обещала ей скоро воротиться.
С другой стороны слышалась прелюдия инструментов, блистали огни в аллеях. Ночь была великолепна; первое дыхание весны согрело землю; фиалки, спеша распуститься, посылали свое благоухание из тени, которую они любят. От пламени факелов и цветных фонариков сверкал на конце ветвей первый пушок изумрудных листьев. Вдали сиял дом; стекла походили на зажженные фейерверочные снопы. Толпа гостей мало-помалу наполняла сад. Ужин, приготовленный для танцующих, выказывал свое великолепие в большой зале нижнего жилья. Он походил на один из тех гигантских пиров, которые изображал Поль Веронез. Хозяин, начинавший таким образом, не мог не иметь множество друзей.
Понти, в сумасбродно великолепном костюме, бродил около буфета, точно стоял на карауле; может быть, он оберегал для себя некоторые куски или бутылки.
Эсперанс, свежий и очаровательный, как обыкновенно, обходил гостей и принимал поздравления и приветствия. Лань, встревоженная и ослепленная ярким освещением, следовала за ним, стараясь встретить его ласковую руку. Когда он проходил по аллеям, чтобы отдать приказания или проводить какую-нибудь женщину, которая тихо говорила с ним, говор восторга поднимался на пути его.
Замет также ходил по саду, вычисляя издержки этого роскошного пира. Он отыскал Крильона, который лукаво старался доказать ему, что теперь его станут называть нищим, а Эсперанса Крезом. Замет захотел удостовериться в этом и потом, как другие, приветствовать Эсперанса. Крильон оставил их гулять вдвоем и говорить о финансах. Однако этот разговор стеснял молодого человека, несмотря на его привычку к наивной откровенности. Чем более он признавал себя бедным и неуверенным в своем богатстве, тем более Замет пугался его соперничества. Вдруг Замет вскрикнул от удивления и с волнением выпустил руку Эсперанса.
- Что такое? - спросил Эсперанс.
- Вы видели за этими деревьями женщину в итальянском костюме?
- Нет, но можно поискать.
"Как это странно!" - думал Замет.
- Да, вот она, вот она, - сказал он.
В самом деле заблудившаяся Элеонора прошла как тень.
- Эта маленькая женщина, которая повернулась к нам спиной?
- Да, я видел ее лицо.
- Вы ее знаете?
- Конечно, и не понимаю, как она могла попасть сюда. Позвольте мне удовлетворить мое любопытство.
Говоря эти слова, Замет быстро направился к аллее, где исчезла итальянка. Эсперанс едва успел спросить себя, кто эта женщина, когда вдруг увидал, что она бросилась из-за дерева, за которым пряталась от Замета. Она прямо подошла к молодому человеку и остановилась напротив него с удивлением и восхищением.
- Сперанца! - вскричала она.
"Флорентийка в красных панталонах, - подумал Эсперанс. - По какому случаю?"
- Как? - с живостью продолжала Элеонора. - Это вы хозяин этого дома?
- Да.
- В самом деле?
- Спросите у синьора Замета, который видел вас и ищет.
- О!.. - вскричала она, схватив его за руку. - Отведите меня в сторону на несколько минут; я должна говорить с вами.
Глава 51
ДЕЛАЙ ЧТО ДОЛЖНО, БУДЬ ЧТО МОЖНО
Это был час, в который утомленные танцоры хотят освежиться, а музыканты отдохнуть. Ужин выставлял все свои обольщения, столы наполнялись проголодавшимися гостями. Эсперанс, устремив на молодую флорентийку пронзительный взгляд, приметил, что она хочет сообщить ему что-то серьезное. Он попросил у нее несколько минут, чтобы показаться за ужином и разместить гостей. Пока он удалялся с обещанием скоро воротиться, Элеонора пошла одна по аллее зеленых деревьев, в конце которой возвышалась стена, которую Анриэтта выбрала обсерваторией.
Но на углу этой аллеи Элеонора вдруг встретила Замета, который, подстерегал ее несколько минут и готов был загородить ей дорогу. Лицо капиталиста обнаруживало беспокойство его ума.
- Элеонора! - вскричал он, приближаясь к итальянке. - Зачем вы здесь и разговариваете по секрету с этим молодым человеком?
- Я могла бы вам отвечать, что это не ваше дело, - сказала она с улыбкой.
- Нет, вы не можете, потому что при малейшем подозрительном поступке вашем в Париже я буду принужден дать об этом знать их высочествам во Флоренцию.
- Так же как и я сама буду принуждена это сделать, - спокойно отвечала Элеонора, - если вы с вашей стороны сделаетесь мне подозрительны; однако я предоставляю вам полную свободу, не правда ли? Вы во все стороны разбрасываете нити ваших дел, а я не нахожу этого дурным.
Замет, несколько оторопев от этой самоуверенности молодой женщины, возразил, что оправдываться нельзя обвиняя.
- Я вас не обвиняю, а защищаюсь. Я пришла сюда потому, что я знаю хозяина дома. Это тот самый молодой человек, которого я встретила у Меленских ворот, когда меня хотели остановить; он защитил меня и спас мою тайну и мою жизнь.
- А! это другое дело. Однако вы могли бы меня предупредить.
- Я не знала, что он наш сосед.
- Вы этого не знали час тому назад, а знаете теперь?
- Да.
- Это странно, сознайтесь сами.
- Сознаюсь, но разве в моей судьбе есть что-нибудь другое, кроме странностей? Я читала у наших старых поэтах, что три богини, которые прядут жизнь смертных, употребляют золотую нить для счастья, а темную для несчастья. Мой моток, должно быть, перепутан самым странным образом.
- Все это мне не объясняет, - упорно продолжал Замет, - каким образом вы узнали в одну минуту, что вы знаете синьора Эсперанса.
Она приняла веселый вид.
- Сперанца! - прошептала она. - Красавца Сперанца! Признайтесь, что он красавец и что так близко от него сердце женщины должно получать быстрые предуведомления.
- Ты влюблена, Элеонора?
- Почему и нет?
- А Кончино?
- Мы еще не обвенчаны.
- Тем более причины, вероломная, чтобы ты его не обманывала.
- Кончино слишком ленив, чтоб заниматься подобными вещами. Я говорю так много глупостей, - продолжала молодая женщина тоном более серьезным, - а Сперанца сейчас придет, и я хочу поговорить с вами серьезно.
- Как! Он придет? Сюда? К тебе?
- Да.
- Он оставит своих гостей для тебя?
- Да.
- Об этом будут говорить. Ты сделаешь вред этому бедному синьору.