Что он знал о Сальпетриере? То же, что и любой другой гражданин. Что лечебница основана в середине XVII века, и под нее приспособили постройки, в которых в стародавние времена размещалась пороховая фабрика. Очень скоро богоугодное учреждение превратилось в закрытую территорию, где изолировали, бросая на произвол судьбы и обрекая на нечеловеческое существование, неимущих женщин, страдавших телесными и душевными недугами. В конце XVII столетия к лечебнице прибавилась еще и тюрьма для проституток. А в ночь с 3 на 4 сентября 1792 года революционные парижане явились сюда, чтобы дать свободу несчастным, но, как это часто случается, их благие намерения вылились в гнусности и кровавую оргию. Несмотря на свой юный возраст он был уже твердо убежден, что каждая помещенная в Сальпетриер женщина - жертва ненависти и безразличия.
Приблизившись к ограде, он коротко и быстро объяснил привратникам, что ему нужно. Незаметно оглянулся - его никто не преследовал. Но даже если бы и преследовал, что это меняло? Никакая сила, ни человеческая, ни потусторонняя, не смогла бы сейчас сдвинуть его с места, заставить уйти.
- Спроси у сестры Шарлотты. Может, она чего и подскажет, - отделался от него привратник, указывая на монахиню, направлявшуюся к крытой галерее.
Юноша устремился за ней и, прежде чем она скрылась за дверью, окликнул по имени. Подбежал и остановился рядом, повторил свой рассказ.
Сестра Шарлотта, совсем юная монахиня в коричневом облачении, перехваченном в поясе веревкой, внимательно слушала, смиренно потупив глаза, но ему казалось, будто они прикованы к его оттопыренным карманам. С лица ее, покрытого кожей гладкой и нежной, как лепесток цветка, не сходила смущенная улыбка, обнажавшая крупные ровные зубы.
Монахиня спросила, как зовут и в каком году поступила его в заведение его мать и уверен ли юноша, что она все еще находится здесь. Имея столь скудные данные, объяснила она, в архивах искать бесполезно. И выразив сожаление, сказала, что помочь не сможет.
Бесполезно? Юноша отказывался верить. Сейчас, когда он здесь, и вдруг бесполезно? Он порывисто схватил монахиню за руку, неожиданно холодную как лед, и умоляющим голосом произнес:
- Я бы ее узнал. Я уверен!
Сестра Шарлотта, продолжая стоять с опущенным долу взглядом, покрылась легкой краской и осторожно высвободила руку.
- Я в Сальпетриере совсем недавно… У нас тут есть сестра Женевьева… Особенно обнадеживаться, конечно, не стоит, но если кто и может помочь, так только она. Она здесь всю жизнь, душу отдала этому заведению и хорошо знает пациенток. И многие по-настоящему к ней привязаны. Сестра Женевьева - пример для нас. Но она очень старенькая, никто не знает, сколько ей лет. И говорит иногда очень странно… Идите за мной.
Они прошли через лабиринт галерей, пересекли большой прямоугольный двор, вновь углубились в коридоры и наконец остановились перед решетчатой дверью в сад, окруженный со всех сторон высокими стенами.
Сестра Шарлотта, робко подняв глаза на юношу, указала на коленопреклоненную фигурку в глубине сада, и направилась к ней.
- Сестра Женевьева, это я, сестра Шарлотта, - обозначила она свое присутствие, склонившись над старой монахиней. Та медленно повернула голову. На пергаментном лице размером с кулачок блеснули стекла круглых очков. Рядом стояла небольшая корзинка с маргаритками. - Сестра Женевьева, к вам пришли.
- Мы уже никого не ждем, - ответила сестра Женевьева и отвернулась, любуясь своими маргаритками. Говорила она очень тихо. - И к нам никто не приходит.
- Но к вам пришли, сестра Женевьева. И нуждаются в вашем совете.
- Мы повидали изрядно. Но советовать нам не нравится. Нас уже нет здесь. И ничто нас больше не волнует.
- Прошу вас, сестра Женевьева!
- Пойдемте отсюда, - сказал нетерпеливо юноша. - Здесь мы ничего не добьемся. Это невозможно.
- Невозможно! - возмутилась старая монахиня. - На каждом шагу мы слышим: "Это невозможно". Невозможно… Что люди имеют в виду под словом невозможно? Как ты сказала тебя зовут?
- Сестра Шарлотта.
- Ах, да! Сестра Шарлотта похожа на цветок. Что ты ищешь здесь, сестричка цветок, что кажется невозможным?
Юная монашка терпеливо объяснила:
- К нам пришел молодой человек, который хочет спросить об одной пациентке.
- Молодой человек? Ну и ну. Было время, когда мы сами были молоды и нам нравилась молодость. О да! Сейчас, однако, все давно позади. Мы немало повидали на своем веку - и боль, и страдания, и загубленную молодость, мой маленький цветок. Все это мы прошли.
- Сестра Женевьева, - заговорил юноша, не в силах сдержаться. - Позвольте задать вам всего один вопрос. Я ищу свою мать.
- Мы знавали многих матерей, - по-прежнему не оборачиваясь, вещала монахиня. - Матерей, которые искали своих детей. И детей, которые искали матерей. - Старушка с трудом распрямилась и встала на ноги. На ней было точно такое же, как и на сестре Шарлотте, облачение, подпоясанное веревкой. - Всё это мы уже пережили. Отстрадали. Ушли отсюда далеко. И нас здесь больше нет, - объявила она, взяв свою корзинку.
- Я должен найти свою мать, - сказал юноша решительно.
Сестра Женевьева повернулась и впервые взглянула на него. Подошла ближе и, поскольку ростом не доходила ему до плеча, поверх стекол очков всмотрелась в его лицо. Подавляя возглас удивления, зажала рот ладонью. И все еще не веря, приподняла очки. Лицо ее осветилось блаженной улыбкой.
- Вот, возьми возрадуйся, - не сводя с юноши глаз, поднесла она ему маргаритки. - Сегодня для всех нас, верующих в Него, радостный день.
- Я сюда не за цветами пришел, сестра. Мне нужен ответ на мой вопрос. Я хочу знать, где моя мать.
- Возрадуйся, - продолжала сестра Женевьева, - ибо Господь творит чудеса и вознаграждает тех, кто поручает себя Его помыслам. Возрадуйся, ибо нет ничего невозможного для тех, кто истинно верует.
- Видно, придется искать как-то иначе, - обратился юноша к юной монахине.
- Нетерпеливый, какой нетерпеливый! - сказала сестра Женевьева, словно разговаривая сама с собой, и покачала головой. - Нетерпеливость так присуща молодости.
Неспешно, с благоговейной торжественностью, достала из прорези деревянный крестик с распятием. Держа его в обеих руках, поднесла к губам, почтительно поцеловала и возложила на грудь поверх рясы. Вслед за тем, словно продолжая священный ритуал, нащупала на шее цепочку, подсунула под нее указательный палец, скользнула им вниз и вынула из-за ворота потемневший серебряный медальон.
Сняла его с себя и, светясь все той же блаженной улыбкой, протянула юноше со словами:
- Мы тебя узнали. Ты так похож на Клер-Мари… Ее живой портрет. Она была умна и умела чувствовать. Такая же высокая и красивая, как и ее сын. Но голова у нее отказывалась вспоминать. Она боялась. Она часто говорила о сыне, который ушел, но однажды вернется. Она всегда верила в это. Но кто мог представить себе, что… - сестра Женевьева глубоко вздохнула. - В последний день, в тот самый, когда ее забрали отсюда, она сказала: "Сын будет искать меня, и когда придет, вы должны передать ему этот медальон. Этот медальон и его содержимое - единственное, что у него останется от родителей". Прошло много лет. И вот он, ее сын, вполне взрослый человек!
Когда ночь начала опускаться на Париж, юноша пересек Сену и не спеша направился к дому Виктора. Больше идти ему было некуда. Полиция наверняка уже искала убийцу Селесты Бастид, но вряд кто мог догадаться, что его следует искать у Виктора.
Снова пошел дождь. Юноша затаился в подворотне. Улица давно опустела. Убедившись, что все тихо, он выбрался из своего укрытия, быстро перешел на другую сторону и легонько постучал.
- Почему так поздно? - забеспокоился Виктор. - Что-нибудь случилось? Да ты весь промок!
Он закрыл дверь и, обняв юношу за плечи, провел в гостиную. Там усадил в кресло, которое придвинул к камину, и подбросил в огонь дров. Вернувшись с полотенцами, поставил у камина стул и на его спинке и подлокотниках принялся развешивать намокшую одежду. Едва он закончил, во входную дверь постучали. Юношу точно пружиной подбросило на ноги. Виктор, взяв его за плечи, заставил сесть и прошептал на ухо, чтобы тот успокоился и что в этом доме у него не будет повода для волнений.
Виктор вышел и через минуту вернулся. Юноша стоял спиной к огню и с беспокойством ожидал его возвращения.
- Кто это был? - взволнованно спросил он, после того как Виктор затворил за собой дверь.
- Сосед. А что ты так всполошился?
- Дело в том, что сейчас разыскивают убийцу, у которого нет имени, - произнес юноша, повергнув собеседника в замешательство. - Сегодня была убита мадам Бастид.
Виктор приблизился к нему и пристально вгляделся в глаза.
- Как это случилось? - спросил он отрывисто. - И почему ты сразу не пришел?
- Я искал свою мать.
Юноша уткнулся в полотенце и упал в кресло. Через минуту он уже отнял его от лица и увидел, что Виктор ворошит кочергой угли.
- Ее держали в Сальпетриере… - пробормотал он. - Она это знала, но скрывала от меня. Как и то, что они единокровные сестры и что в Сальпетриер мою маму упекла именно она. Сколько я ни просил, она так и не назвала мне имени матери. Хотела, чтобы я помучился. - Он едва сдерживал слезы.
- Ты нашел ее?
- Ее отправили на поселение в Новый Орлеан. Спустя несколько дней после бойни в Сальпетриере. Как преступницу.
- Это было в порядке вещей. - Опускаясь на свободный стул рядом с юношей, Виктор обратил внимание на висевший у того на груди медальон. Положив руки на колени и глядя в огонь, спросил: - Что теперь собираешься делать?
- Поеду в Новый Орлеан.