- Точно сказано. Истинно казнь… Вот вы изволили назвать меня оптимистом. Так ведь сие - не господом данное. Исключительно от веры в грядущее. Господа ученые подметили божественную закономерность спирали. Грех отрицать очевидное. Посему мыслю, испив чашу горестей до дна, мир увидит, что и новый порядок - явление столь же преходящее, ибо довлеет дневи злоба его. И все придет на круги своя.
- Полагаете, вернется? - с плохо скрытой насмешкой спросил Сибирцев.
- Верую, Михаил Александрович.
- И оттого столь неосторожны?
- Вы имеете в виду?..
- Вашу давешнюю проповедь.
- О-хо-хо! Воистину, если господь хочет убить человека, он лишит его разума. Что же противное существующему режиму узрели разносящие слухи?
- Анафему, батюшка, анафему. Впрочем, вы правы, пользуюсь исключительно слухами этой… Дуняшки. Так ее, кажется, здесь зовут.
- Глупая баба, прости господи. Нет, это заблуждение помраченного ума либо примитивный оговор. Ну, да что об Авдотье-то рассуждать?.. Пустое. Я ведь к вам, Михаил Александрович, попросту, свежее слово услышать. Живем тут, как в склепе, знаете ли, темно и глухо. Разве эхо донесет этакое: "бу-бу-бу!" Не то гром небесный, не то вполне земная артиллерия. - Священник неуловимо усмехнулся. - В уезд давненько не выбирался, тоже вот, изволите видеть, слухами питаюсь. Как крот в норе. Приход-то наш невелик.
- Вряд ли, Павел Родионович, могу быть вам чем-нибудь полезным по этой части. Особых знакомств ни в Козлове, ни в губернии не имею. Рана вот еще… Вышибла на целый месяц.
- Жаль, - поскучнел священник. - Думал беседой насладиться… Значит, не имеете знакомств… А какая ж нужда, извините за любопытство, все-таки привела вас в нашу губернию?
"Неймется тебе, - подумал Сибирцев. - Нет, брат, не уйдешь ты отсюда просто так. Не за тем явился…"
- Долг, Павел Родионович… - и, заметив его удивленно поднятые брови, добавил: - Не должок, нет - долг.
- Я так полагаю, что ваше недавнее прошлое и мой сан позволяют мне быть с вами откровенным?
- Сделайте одолжение.
- Поймите меня, Михаил Александрович, - начал священник, придвинувшись к Сибирцеву вместе со стулом и переходя на доверительный топ, - разве вам не показалось бы странным… ну, скажем, трудно объяснимым то обстоятельство, что достаточно умный и опытный, как мне представляется, человек приезжает в места, мало ему знакомые, в разгар известных событий, его тяжело ранят - кто и как, я не спрашиваю, - а затем он появляется в нашей глуши и валяется, как вы сами изволили выразиться, в койке, не обращая внимания на происходящие вокруг катаклизмы? Вам это, повторяю, не показалось бы странным?
- Ну, предположим. Какой же вы делаете из этого вывод?
- А такой, уважаемый Михаил Александрович, что вам приходится нынче здесь быть. Надо вам тут быть. И нет у вас иного выхода…
Сибирцев долгим и пристальным взглядом смотрел в глаза священника, уловил в них мелькнувшее торжество. Видимо, тот был почти уверен в своей догадке. Ну что ж, совсем хорошо, надо помочь.
- Возможно, вы и правы… - задумчиво произнес он. - Возможно…
- Ну, посудите сами, Михаил Александрович, - голос священника нетерпеливо дрогнул. - А я ведь давненько наблюдаю за вами.
- Хорошо, - через силу сказал Сибирцев. - Хотя, признаюсь честно, даже не догадываюсь, как вам это удавалось.
- Слухами, изволите видеть, земля полнится. Да и личный интерес имею.
- Что ж, откровенность за откровенность. Что вас интересует? Только конкретнее, пожалуйста. Ежели смогу - отвечу.
- Откуда вы? - с готовностью начал священник.
- Откуда?.. Ну, скажем, из Омска.
- Омск… - недоверчиво и вроде бы разочарованно протянул Павел Родионович. - Экая даль… И что за надобность такая?
- А вы что же считаете: Тамбов - единственная наша ставка? Хороши бы мы были…
- Посмею возразить. Не знаю, как в других губерниях, но здесь у нас имеется мощь великая, Александр Степаныч…
- Ах, оставьте, Павел Родинович. Битая карта этот ваш Антонов. Сколько он еще сумеет продержаться? Неделю? Месяц? Вы в курсе происходящего?
- Ну-у, в меру сил…
- Тогда вы должны знать, что сюда стянуты регулярные войска. Это вам не милиция и не продотряды. Это - конец.
- Я не столь пессимистичен, позволю заметить.
- Разумеется, вы оптимист. Только Виктор Михайлович отчего-то не очень разделяет ваш оптимизм. Скорее, наоборот.
- Вы имеете в виду, простите, Чернова?
- Да. Потому и Главсибштаб принял решение временно уйти в подполье. У нас ведь тоже потери. Чека взяла Тагунова, Данилова, Юдина. Вам, вероятно, эти фамилии мало что говорят, но для нас урон серьезный. Члены сибирского областного комитета партии эсеров…
- А вы, Михаил Александрович, имеете отношение к штабу?
- Самое непосредственное, Павел Родионович… Ладно, так и быть, взгляните. - Сибирцев вынул из кармана второй свой мандат, врученный ему в Москве.
Это был фактически подлинный документ за подписью полковника Гривицкого, начальника военного отдела сибирского "Крестьянского союза". Он был известен в свое время Сибирцеву: встречались в ставке Колчака. Позже Гривицкий был пленен Красной Армией, но бежал из лагеря и вскоре организовал в Омске подпольную организацию из бывших офицеров-белогвардейцев. После объединения его организации с эсеровским "Крестьянским союзом" возглавил военный отдел. Помимо всего прочего, в Красноярской губернии действовал комитет "Союза трудового крестьянства", руководимый однофамильцем Сибирцева. Так что можно было считать мандат, выданный Лацисом, подлинным. С ним Михаил Сибирцев и направлялся Главсибштабом на Тамбовщину, к Антонову, для установления прямых контактов и выработки общей программы действий "Союза", имея в виду при этом серию крупных провалов, преследовавших сибирскую организацию.
Священник внимательнейшим образом ознакомился с мандатом и удовлетворенно протянул Сибирцеву.
- А я ведь с Петром Никаноровичем Гривицким…
- Никандровичем.
- Да, простите, Никандровичем, был знаком, знаком… Как-то он нынче?
- По-прежнему, Павел Родионович. Усы сбрил.
- Сбрил? Скажите… Лихой был подпоручик.
"Знал бы ты, что сидит сейчас твой Гривицкий в чека у Павлуновского и вовсю дает показания…" - подумал Сибирцев.
- Так вы, следовательно, к Александру Степановичу.
- Шел, да, как понимаете, не добрался. А теперь, видно, уже поздно. И боюсь, что в нынешних обстоятельствах те мои связи, что имелись, могли нарушиться.
- Позвольте заметить: Антонов - еще не вся организация. О фельдшере Медведеве не наслышаны? В Козлове.
- Медведев, говорите? - задумался Сибирцев. - Кажется, я должен вас крепко огорчить, Павел Родионович. Нет его. В конце марта его забрали чекисты.
- Что вы! Побойтесь бога! - испугался священник. - Откуда у вас такие сведения?
- Увы, знаю, что говорю. Я ведь и сам едва ушел.
- Как же так?! - Священник вскочил и стал взволнованно ходить по террасе. - Мне сказали: он в отъезде… Что ж теперь с оружием?.. У нас ведь все готово. И оружие… И организация…
- Я вас очень огорчил, Павел Родионович? Как же вы не знали?
- Да, это очень плохая весть… Как я не знал? Простите, Михаил Александрович, но я вынужден отбыть… Сделать кое-какие распоряжения.
- Медведев, это - очень серьезно?
- Не хочу оказаться прорицателем, но опасаюсь, как бы это не стало началом… Однако же нам следует обезопаситься. Да и для вас надобно приискать связи… Назову я вам верных людей. Назову. Завтра же, Михаил Александрович. Дело-то наше общее. - Он высунулся в темноту и негромко крикнул: - Егорий!
Появился старик. Священник указал ему на стол:
- Прибери да ступай к калитке. Я догоню… Ну, любезнейший Михаил Александрович, разрешите откланяться. Весьма рад, весьма, - приговаривал он, поглядывая на старика, убиравшего все остатки в корзину, и подталкивая его к выходу. - Без соли, без хлеба - какая беседа!
Он становился излишне суетливым
Подождав, когда старик уйдет, Сибирцев по-дружески, с некоторой даже фамильярностью, притянул священника к себе за пуговицу и, прищурив глаза, сказал:
- А вы, батюшка, не лезьте на рожон с анафемой-то. Не надо. Не ровен час, понимаете?.. Вот так мы и горим - от излишней преданности да избытка чувств… Жду вас, значит, завтра. Спите спокойно.
"Как же, будешь ты спать! - мелькнула мысль. - Полетишь как ошпаренный…"
Шаги совсем уж затихли. Сибирцев, взяв лампу, отправился в свою комнату, но обернулся у двери, услышав скрип ступенек. Оглядываясь в темноту и пригнувшись, на террасу легко поднимался Баулин.
- Давай в дом, - шепнул он и первым проскользнул в дверь. - Ну и сидели же вы… Дед еще этот. Чуть не спугнул. Ты гля, какая контра - поп-то?
- Слышал?
- Не все. А что это он про оружие? И организацию?
- Теперь узнаем. Завтра же… Понимаешь, почему мне нужен Нырков?
- Какой вопрос! Давай записку Пиши, не бойся, они ушли, я проверил… Ну и духота, сроду такой не было.
- А меня что-то знобит…
Ушел Баулин так же тихо, как и появился.
На юге все погромыхивало. Перед сном Сибирцев подошел к дверному проему, чтобы выкурить последнюю самокрутку. Звездное небо потонуло в непроглядной черноте, и вместе с раскатами приближающейся грозы начали смятенно метаться ветви вековых лип, резко выхваченные из тьмы вспышками молний.
Через короткое время вместе с гулким потоком несущегося ливня в одуряющую духоту сиреневого сада влилась ледяная, первозданная свежесть, и Сибирцев широко распахнул окна и дверь в комнату. Слава богу, все-таки это была гроза.