Ввели послов - нельзя пышнее,
Придворный соблюдая чин.
Несли они дары Энея:
Пирог без малого с аршин
(На радость царскому желудку),
Соль крымскую и соль-бахмутку,
Лохмотьев чуть не целый воз.
К Латину подступили близко
И трижды поклонились низко.
Рацею старший произнес:"Энеус, постер магнус паннус
И славный Троянорум князь,
Шнырял по морю, как цыганус,
Ад те, -о реке! - прислал нунк нас.
Рогамус, домине Латине!
Спаси наш капут и отныне
Пермитте жить в твоем краю,
Хоть за пекунии, хоть гратис.
Уж мы, поверь, оценим сатис
Бенефиценцию твою.О реке! Будь нашим меценатом
И ласкам туам окажи.
Энеусу названым братом
Стань, оптиме! Не откажи!
Энеус, принцепс наш удалый,
Формозус и проворный малый,
Инномине увидишь сам!
А прежде чем распить по чарке,
Вели акципере подарки,
От сердца присланные вам.Вот коврик-самолет чудесный…
Его топтал еще царь Хмель.
Взовьется он под свод небесный,
Умчит за тридевять земель.
Тебе скажу я без утайки:
Годится он для таратайки,
И лавку можно покрывать.
Царевне он придется кстати:
Расстелет около кровати,
Как будешь замуж отдавать.Ват эту скатерть-самобранку
Давно из Липска привезли.
Захочешь кушать - спозаранку,
Днем, ночью - скатерть расстели
И загадай. Невесть откуда
Появится любое блюдо,
К нему в придачу хлеб и соль,
Медок, пивцо, винцо, горелка,
Рушник, нож, ложка и тарелка.
Царице поднести дозволь!А вот сапожки-самоходы
(Их, видишь ли, носил Адам),
Козловые, давнишней моды,
Не знаю, как попали к нам.
Их завезли, кажись, пендосы,
Когда мы удирали босы,
А во главе - Эней-сударь.
Диковинную вещь такую
Тебе с поклоном презентую -
Носи, мол, на здоровье, царь!"Латин, Амата и царевна
Глазами друг на дружку хлоп.
Едва не кончилось плачевно:
К себе подарки всякий греб.
Насилу удалось без драки
Принять расположенья знаки,
И молвил царь Латин послам:
"Энею передайте, братцы:
Моя семья и домочадцы
Не описать как рады вам!И всё мое владенье радо,
Что вас господь привел сюда.
Мне ваша нравится громада!
Не отпущу вас никуда.
Пokjioh Энею, а дотоле
Прошу отведать хлеба-соли,
Куском последним поделюсь.
Лавися, дочь моя, - хозяйка.
Шить, прясть умеет, не лентяйка…
Возможно, с вами породнюсь".Царя Лапша хлебосольство
Пришлось троянцам по нутру.
Хлестало пенную посольство;
Все ели бублики, икру;
Была похлебка с потрохами,
К борщу - грудинка с бураками,
Затем с подливой каплуны;
На перемену - лещевина,
За нею - с чесноком свинина.
Кисель, что кушают паны.Заморских вин запас немалый
Троянцы выдули в обед.
Но слюнки потекут, пожалуй!
Расписывать охоты нет.
Кизиловую и дулёвку,
Вернее, крымскую айвовку,
Там распивали, что квасок.
Нa "виват" из мортир стреляли,
Туш громко трубачи играли,
А дьякон многолетье рек.Расщедрился на этот случай
Латин, Энею отрядив
Лубенский каравай пахучий,
Корыто опошнянских слив,
Сивухи бочку из Будянки,
Бычков и телок из Липянки,
Сто решетиловских овец,
Орехов киевских каленых,
Полтавских коржиков печеных,
Яиц гусиных, наконец.Латин связался, столковался
С Энеем, нашим удальцом.
Эней и зятем назывался, -
Но дело славится концом!
Пошли забавы и потехи.
Сынок Анхизов без помехи
Успел на радостях гульнуть,
Хотя по-прежнему Юнона
За ним следила неуклонно,
Не позволяя увильнуть.Ирися - торопыга, врунья,
Богов заядлый вестовой,
Заноза, таранта, крикунья -
Спешила долг исполнить свой:
Юноне натрещать скорее,
Как чествует латынь Энея,
Как попросту и без затей
Он тестем, вишь, зовет Латина,
А царь Энея счел за сына,
И с дочкой снюхался Эней."Эге! - Юнона закричала. -
Сквернавец далеко зашел!
Не осадила я нахала,
Уж он и ноги класть на стол.
Ну, проучу я фордыбаку!
И перцу дам ему, и маку.
По-свойски с ним поговорю.
Стравлю латинцев и троянцев,
Вмешаю Турновых поганцев.
Я киселя им наварю!"И - эстафетою к Плутону
За подписью своей приказ:
Чтоб фурию, мол, Тезифону
Послал к Юноне сей же час.
Чтоб ни в берлине, ни в дормезе,
Чтоб ни в рыдване, ни в портшезе,
А духом - на перекладных.
Чтоб не было в пути препоны,
Немедля заплатить прогоны -
И отговорок никаких!Из пекла Тезифона бурей
Примчалась, подняла содом.
Ехиднейшей из ведьм и фурий
Еe считали поделом.
Вошла с ужасным стуком, криком,
Со свистом, ревом, треском, зыком.
Тут гайдуки шагнули к ней
И повели под ручки в терем,
Хотя она смотрела зверем
И сатаны была страшней."Ко мне, голубка Тезифона!
Здорово, дитятко мое! -
Смеясь от радости, Юнона
Бежит расцеловать ее. -
Душа моя, как поживаешь?
Троянского ублюдка знаешь?
Ему в Латыни - Карфаген!
Небось и дочку и мамашу
Расхлебывать заставит кашу,
И в дурни выйдет старый хрен!Мне злоба, видишь ли, несродна.
Людей губить я не люблю.
Но так, поверь, богам угодно,
И я Энея погублю.
Из свадьбы сделай панихиду,
Латинцам нанеси обиду
И пир похмельем оберни!
Энея, дьяволова сына,
Царицу, Турна и Латина
Ты хорошенько припугни!""Я милости твоей подвластна,
Безропотно тебе служу,-
Взревела ведьма громогласно,-
Троянцев заживо сгложу.
Свяжу я Турна и Амату,
В ущерб Энею-супостату
Вобью Латину в темя блажь
И заведу такую склоку,
Что в сватовстве не будет проку.
Всех растерзаю - и шабаш!"Клубком прикинувшись, к Амате
Шмыгнула в горницу, когда
Уж дело было на закате,
Домой шли с пастбища стада.
Амата сумрачно вздыхала
И, вся в слезах, перо щипала.
Зятьком желанным Турн ей был!
Кляла Лавинии родины,
Соседей, кумовьев, крестины.
Да кто ж полезет на копыл?К Амате под подол сорочки
Гадюкой ведьма заползла,
В укромном сердца уголочке
Она приют себе нашла
И, как бобов, наклала злобы
На дно царицыной утробы.
Амата лаялась, дралась,
Сулила сто чертей Латину
И всех таскала за чуприну,
Как будто с цепи сорвалась.Еще украдкой навестила
Князька рутульского яга
И на Энея напустила
Тем самым лишнего врага.
Уклад военный соблюдая,
Напился Турн с горелкой чая
И пьяный завалился спать.
Но тут прокралась ведьма в щелку,
Чтоб наважденье втихомолку
На Турна сонного наслать.Попритчилось ему, помстилось,
Что, вишь, Анхизово дитя
С Лависей в разговор пустилось
И женихалось не шутя.
С Лависей вроде обнимался,
До пазухи ее добрался
И вроде перстень взял у ней.
Лавися вроде отбивалась,
А после уж не вырывалась,
И вроде ей сказал Эней:"Лавися, милое созданье,
Ты знаешь, как тебя люблю.
Что толку в нашем жениханье?
Тебя навек я погублю.
От пана Турна ждешь ты свата,
С ним спелась, видишь ли, Амата,
Да и тебе он по нутру.
Скажи, кого предпочитаешь?
Кого, признайся, выбираешь?
Я с горя, так и быть, помру!""Живи, живи, Энейчик милый,
Очей моих желанный свет!
На что мне сдался Турн постылый? -
Царевна молвила в ответ. -
Скорее пентюх околеет.
Чем он Лависей овладеет!
В тебе - блаженство, жизнь моя!
Когда тебя не вижу - плачу,
Часы и дни впустую грачу.
Ты - мой владыка, я -твоя!"Вскочив как встрепанный с постели,
Пан Турн как вкопанный торчал,
Oт злости трясся и, с похмелья,
Где сон, где явь, не различал:
"Кого? - меня! И кто? - троянец!
Бродяга, беглый, голодранец!
Надуть? Лавинию отнять?
Мне впору смазывать колеса,
Не будь я князь, будь я без носа,
Коли Эней Латину зять!Лавися - кус не для злодея
И проходимца, как Эней!
Голубка сизая, скорее
Погибнешь от руки моей!
Я кверх ногами всех поставлю,
Не пощажу, к чертям отправлю,
Эней узнает, как я зол!
Прижму и своего соседа.
Безмозглого Латина-деда,
Амату посажу на кол!Вскипев, на поединок вызов
Черкнул тотчас Энею сам:
Не хочет ли сынок Анхизов
От князя Гурна - по усам?
Дубьем ли биться, кулаками
Пощекотать ли под боками -
Но победить иль умереть!
Пихнул он также драгомана
В шатер латинского султана -
Ему мордасы утереть.Зловредной фурии по нраву,
Что дело обернулось так.
Людское горе ей в забаву,
Затеять любо кавардак.
Она с коварством сатанинским
Спешит к нахлебникам латинским,
Троян ей надобно допечь.
А те задумали с налету
Скакать на заячью охоту,
Чтоб своего князька развлечь.Но "горе грешникови сушу, -
Так киевский скубент изрек, -
Благих дел вовся не имущу!".
Нам божьи судьбы невдомек:
Где сам не чаял - там застрянешь,
Где дал бы драла - мешкать станешь.
Что делать? Жребий наш таков.
Читатель, ты узнаешь дале
О том, как сильно пострадали
Троянцы из-за пустяков.Вблизи троянскою кочевья
Стоял невзрачный хуторок:
Строенье ветхое, деревья,
С плотиной пруд, мостки, лужок,
За хатой маленькая банька.
Владела всем Аматы нянька.
Была девицей иль вдовой -
Не знаю, но слыла ворчливой,
Скупой, злой, ябедой, сварливой.
Двору платила чинш большой: