Ковыляя прочь, Шарп размышлял о том, что его враг, конечно, отыграется на стрелках за сегодняшний позор, но их отношение к нему никогда не превратится в тот мистический ужас, который ублюдок так любовно взлелеивает в подчинённых, скорее, это будет гадливая опаска, как к бешеной собаке.
Это был триумф Шарпа, пустяковый, ничего не значащий, однако ему хотелось верить, что эта маленькая победа предвещает большую. Ту, которую Шарп одержит в Бадахосе.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Суббота, 4 апреля - понедельник, 6 апреля 1812 года
ГЛАВА 20
Как сообщили британцам гверильясы, французская армия, наконец, выступила в поход. Вопреки всем прогнозам, она направлялась не к Бадахосу, а к охраняемому испанским гарнизоном Сьюдад-Родриго. Сведения партизан подтверждали депеши перехваченных французских курьеров, густо заляпанные кровью. Из них явствовало также, что вражеские генералы никак не могут столковаться меж собой, пополняется армия со скрипом, а вся осадная артиллерия заперта в Бадахосе и заменить её нечем.
Уважение, которое Веллингтон испытывал к гверильясам, не распространялось на испанские регулярные части. Само появление под стенами Сьюдад-Родриго французов (с пушками или без) могло заставить гарнизон выкинуть белый флаг. С другой стороны, будь испанцы уверены, что британское войско на подходе, южная крепость не досталась бы противнику так легко. Но для того, чтобы бросить армию на выручку Сьюдад-Родриго, следовало взять Бадахос, и Веллингтон, как клещ, вцепился в своих генералов: дайте мне Бадахос!
В течение шести дней после пасхи среди развалин форта Пикурина установили тяжёлые орудия. Днём и ночью они вели огонь, не зная отдыха. Поначалу крепкая кладка стен держалась, но в один прекрасный момент поддалась и стала вываливаться целыми кусками под ликующие вопли чёрных от пороха канониров и стерегущей их от французских вылазок пехоты.
Ночью артиллеристы через раз простреливали обе бреши картечью, но обороняющиеся всё равно ухитрялись проложить края проломов шерстяными матами, и первые рассветные залпы вздымали облачка пуха. Только в клочья изорвав мягкое прикрытие, снаряды снова добирались до камня.
Запруда, сдерживаемая целёхонькой дамбой, всё так же преграждала прямой путь к городу. Не сумев подорвать плотину, британцы попробовали овладеть защищавшим её фортом. Пушки северной батареи засыпали его ядрами, пока пехота прокапывала ходы как можно ближе к укреплению. Тогда французы задействовали всю артиллерию восточной стены: от замка до бастиона Тринидад. Они в считанные минуты смешали подкапывающихся с землёй. И дамбу оставили в покое.
- Время! Дайте мне время! - недолеченный полковник Флетчер в сердцах хватил по карте кулаком. - Я инженер, а не чародей! А он ждёт от меня чуда!
- Жду!
Уэлсли вошёл неслышно, Флетчер заполошно подскочил и тут же скорчился от боли:
- Прошу прощения, мой Лорд! - тон, которым шотландец прогудел эту фразу, был далёк о раскаяния.
Веллингтон жестом отмёл извинения, кивнул собравшимся и присел. Майор Хоган, глядя на него, вспомнил, что командующему всего сорок три года. Выглядел он старше. Впрочем, эта осада всем им добавила седых волос. Хоган вздохнул. Сегодняшнее совещание, 4-го апреля, в субботу, будет похоже на все предыдущие. Веллингтон будет требовать от них, сапёров, невозможного, они - злиться. Всё закончится очередной склокой. Уэлсли развернул свою карту и прижал углы чернильницами:
- Доброе утро, джентльмены! Начнём с израсходованных материалов.
Глава артиллеристов протянул ему отчёт:
- Вчера мы потратили одну тысячу сто сорок три двадцатичетырёхфунтовых и шестьсот три восемнадцатифунтовых, - пушкарь говорил монотонно и устало, - Одно орудие потеряно.
- Каким образом?
- Взорвалась при выстреле, мой Лорд. Двадцатичетырёхфунтовик из батареи номер три. Шесть человек ранено, трое убито.
Веллингтон недовольно хмыкнул. Наблюдая за ним, Хоган подумал, что у командующего есть удивительный дар главенствовать в любой компании. Во внешности его не было ничего примечательного, разве что крупный нос крючком, да проницательные голубые глаза, но, когда он входил в помещение, будь это штабной шатёр или бальный зал, взоры присутствующих невольно приковывались к нему.
Скрипя карандашом, Уэлсли дописал заметку на клочке бумаги:
- Порох?
- Вчера прибыли восемьдесят бочек. Хватит на месяц стрельбы.
- Вот! Тогда можно будет и штурмовать! - буркнул Флетчер, - Простите, мой Лорд.
Уголки рта командующего приподнялись в слабом подобии улыбки:
- Полковник?
- Мой Лорд? - шотландец застыл, беспомощно глядя на Уэлсли.
Веллингтон продолжил:
- Полагаю, мы выслушаем вас в следующий раз, когда вы оправитесь от раны, а сегодня доложит замещавший вас майор Хоган.
Ирландец перелистнул блокнот назад:
- К нам перебежали два дезертира, немцы из гессен-дармштадтского полка, размещённого в замке крепости. Они высоко оценивают моральный дух осаждённых, мой лорд.
- Почему же они дезертировали?
- Брат одного из них служит у нас в Королевском Германском Легионе.
- А-а. Вы отправили их туда?
- Да, сэр. - Королевский Германский Легион всегда нуждался в рекрутах.
- Что-нибудь ещё?
- По их словам, в крепости на исходе ядра, но картечи и канистр для неё довольно. - Хоган говорил быстро. Командующий не любил, когда докладчик мямлил, - Горожане напуганы. Они боятся грабежа и резни в случае нашей победы.
- Значит, им стоило бы сдать город без боя.
- Население Бадахоса настроено про-французски, - горожан не раз видели на стенах, палящими по британским позициям. - Всем сердцем они желают нам поражения.
- И уповают на наше милосердие, если мы победим. - фыркнул Веллингтон.
Хоган пожал плечами. Ему, ирландцу, английское милосердие было хорошо известно. Народ Зелёного острова помнил зверства молодчиков Кромвеля в городе Дрогеда и Вексфорд. Победители согнали женщин и детей в церковь, подожгли её, а сами пьянствовали под вопли заживо сгорающих людей. Хогану пришло на ум, что в Бадахосе Тереза и её дочь, дочь Шарпа. На душе стало муторно.
Веллингтон тем временем продиктовал адъютанту приказ, запрещающий грабежи и бесчинства в городе, но и он, и адъютант, и все остальные в палатке понимали, что приказ этот - не более, чем отписка. Флетчер снова громыхнул кулаком по столу:
- Разбомбить их!
- О! Полковник Флетчер всё ещё с нами? - Веллингтон удивлённо поднял бровь.
- Я говорю, разнести город в пух и прах, не оставить камня на камне, они подожмут хвост и капитулируют.
- И как же долго, позвольте осведомиться, нам придётся громить их?
Флетчер ответил не сразу. Даже орудиям большего калибра, чем те, что имелись у британцев, понадобились бы недели на превращение Бадахоса в груду щебня.
- Э-э, месяц, мой Лорд?
- А два не хотите? Два, а то и три месяца! К тому же, испанцы, если вы забыли, полковник, наши союзники. Последуй я вашему совету, сравняй я Бадахос с землёй, и вы первый исколете мне глаза упрёками в том, что я посмел огорчить наших пиренейских друзей!
Флетчер не обиделся, а очень рассудительно возразил:
- То-то им радости будет, если вместо этого наши ребята перенасилуют всё, что движется, а что не движется - прикарманят.
Командующий цинично ухмыльнулся:
- Печально, что вы не доверяете благовоспитанности наших солдат, полковник. Но довольно об этом. Что вы поведаете о брешах? Они проходимы?
- Нет, сэр, пока нет. Смотрите сами.
Флетчер развернул карту так, что Уэлсли видел обозначенные укрепления со стороны атаки. Слева - Санта-Мария, Тринидад - справа. Флетчер отметил бреши. В лицевой стене Тринидада зиял пролом шириной тридцать метров. В самой высокой точке насыпь достигала, по расчётам Флетчера, восьми метров. То же относилось ко второму бастиону.
- Как видите, мой Лорд, высота бреши минимум восемь метров. Бог знает, как туда залезть. Рискуя показаться пессимистом, замечу, что стены Сьюдад-Родриго до обстрела были и то ниже.
- То, что Бадахос несколько крупнее Сьюдад-Родриго, я уже заметил. Пропустите этот момент.
- Мой лорд, - Флетчер подался вперёд, - Хочу вам кое-что показать.
Его широкий палец уткнулся в изображение рва перед Санта-Марией:
- Ров заблокирован здесь и здесь. - палец сместился правее бреши Тринидада, - Они запрут нас внутри.
Флетчер был человек прямой, не стесняющийся высказывать своё мнение. Перед Веллингтоном он не трепетал, но тот ценил в нём толкового специалиста, чуждого подхалимажа.
- Они набили ров перевёрнутыми телегами и, по-видимому, пристреляли их. То есть, наши солдаты, попав туда, не смогут отойти ни вправо, ни влево для перегруппировки, их осветят и перебьют картечью.
- Печально. Это всё?
- Увы, нет. На дне рва французы вырыли глубокую канаву, подвели к ней воду. Серьёзная преграда.
Веллингтон поднял на него взгляд:
- Другими словами, чем дольше мы ждём, тем больше препятствий создают нам французы?
Флетчер нехотя уронил:
- Да, мой Лорд.
- Ладно. Вы требуете дать вам время. Для чего?
- Я могу сделать брешь ниже.
- Насколько?
- До трёх метров.
- Как долго?
- Неделя.
- То есть, две.
Спорить инженер не стал:
- Может, и две.
- У нас нет ни двух недель, ни даже одной.
Командующий встал, беспокойно походил по шатру и, остановившись у стола, отчеркнул ногтем и пространство между бастионами:
- Здесь равелин?
- Недостроен, мой Лорд.