Биография льдины
Ее обнаружил севернее острова Врангеля Виталий Иванович Масленников. Но покорил, раскинул на ней первую палатку и водрузил красный флаг нашей Родины Петр Павлович Москаленко.
Заместитель командующего полярной авиацией, он руководил на месте осенним "завозом" для обеих дрейфующих станций. И за это время я узнал о нем удивительные вещи.
Петр Павлович был пятнадцатым парашютистом в стране. Как инструктор, разъезжал по городам и показывал свое искусство.
- Как Борис Эдер, - вспоминал он. - После каждого прыжка зрители бросались ко мне проверять, не манекен ли я. Ощупывали. А после я зачитывал обращение к молодежи вступать в парашютисты.
Он одним из первых садился на ледяные купола. Спасал шведов и норвежцев, потерпевших аварию на Шпицбергене.
- Люди на макушке, - рассказывал Петр Павлович, - окруженные снизу облаком, показались мне такими, как с картины про Иисуса.
А сейчас он опять вынашивал план полета на остров, где тоже ледяные купола и зимовщики ждали продовольствие.
- Покружу над островом, найду знакомый выступ, перекрещусь, - шутил Петр Павлович, - и пойду на посадку.
"Чего проще!" - не без страха думал я, глядя на улыбающегося уже немолодого летчика…
Но вернемся к биографии льдины, которая является и частицей биографии Петра Павловича.
На "льдину-холодину" мы опустились вместе. Здесь уже начиналась полярная ночь, и я не мог всю ее разглядеть. Но льдина эта показалась мне сказочно огромной. В действительности она и была такой. Вот как описал ее начальник первой смены К. Сычов:
"Ледяной остров СП-6 имеет овальную форму, он довольно велик - 13 на 9 километров. По краям возвышаются причудливой формы гряды торосов, местами достигающие 10 метров. Однако сам остров возвышается над уровнем воды в среднем всего лишь на 85 сантиметров. Толщина льда его колеблется между 8-12 метрами.
Любопытно, что льдина постепенно "худеет" - за счет таяния сверху в летний период и отсутствия нарастания снизу в зимний период. Но если бы она совершала свой дрейф только в пределах Арктического бассейна, то служила бы науке 20 лет.
Дрейф СП-6 пролегает по тем районам, где ранее были открыты земли, которые потом бесследно исчезли. Этим подтверждается справедливость точки зрения, что Земля Санникова, Земля Джиллиса и другие легендарные земли были не чем иным, как дрейфующими ледяными островами".
Так почему бы ледяной остров СП-6 не назвать Землей Москаленко?
На Полярном проспекте
Я на Полярном проспекте. Полярный проспект - это, так сказать, главная улица СП-6. На ней расположились все жилые "здания" и научно-исследовательские "учреждения" дрейфующей станции: одиннадцать крошечных складных домиков. Но этого вполне достаточно для восемнадцати обитателей льдины. Жилищного города там не наблюдалось. У каждого своя "квартира" с "личным телефоном".
На соседней, Моржовой улице в палатках и снежных сараях разместились всевозможные склады.
Как и во всяком крупном населенном пункте, все дома занумерованы. По правой стороне Полярного проспекта - четные номера, по левой - нечетные. Въезд на проспект увенчан торжественной аркой. Под аркой любили фотографироваться, особенно те, кто попадал на дрейфующую льдину на два-три денька. Не преминул сфотографироваться и я.
Щелкнул аппарат. Вспышка магния.
- Готово! - произнес Николай Николаевич Брязгин.
- Большое спасибо! Жаль только, что у меня не наросли льдышки на бровях и ресницах. Как у вас… Это было бы очень эффектно.
- Льдышки - дело наживное, - успокоил меня Николай Николаевич. - Побудьте еще немного на воздухе, и вас не так разукрасит. Если хотите, давайте вместе снимать показания приборов. Подошло время…
Я уже знал, что все метеорологи мира восемь раз в сутки в 0, 3, 6, 9, 12, 15, 18 и 21 час по Гринвичу идут на метеоплощадки к своим приборам снимать показания.
В любую погоду… На случай шторма от площадки до домика, где жили Николай Николаевич и его коллега Борис Александрович Пятненков, был протянут трос. Цепляясь за него руками, чтоб не унесло в океан, согнувшись, пробирались они к своим приборам. Восемь раз в сутки. Восемь съемов - восемь подвигов.
А однажды лента, показывающая температуру воздуха, вылетела из рук. Рискуя жизнью, Николай Николаевич бежал за ней больше километра, спотыкаясь, падая, проваливаясь в трещины. Так и не догнал. В наблюдениях был перерыв…
А каждый перерыв - это ЧП.
- Когда-то было проще, - рассказывал мне по дороге на площадку Николай Николаевич. - В одиннадцатом году в Малых Кармакулах на Новой Земле метеорологическая будка вся обледенела, покрылась гололедом. Метеоролог написал: "Всевышний запечатал" - и стал ждать, когда растает…
А вот и площадка. Николай Николаевич включил электричество.
Подошли к метеобудке.
- На улей похожа, - сказал я.
- Похожа, - согласился метеоролог. - На Новой Земле я как-то сказал одному туристу, что развожу в ней пчел.
- И он поверил?
- Представьте, только удивился, как это пчелы выживают при таких низких температурах. Ну, я ему объяснил, что еще осенью окунул своих пчелок в мед, а потом выволок их в гагачьем пуху. Пух прилип, и теперь мои пчелки больше не мерзнут.
История эта меня развеселила и… насторожила. Я вспомнил, что еще в Москве меня предупреждали - в Арктике любят разыгрывать новичков.
- А что это у вас справа, на приборе? Волос? - спросил я.
- Да, это человеческий волос. Он прекрасно реагирует на изменения влажности. Когда влажность увеличивается, волос растягивается.
- Неужели?! - обрадовался я, вспомнив о своей редеющей прическе и тут же позабыв о бдительности. - Значит, если лысому все время смачивать голову…
- То лысым и останется, - с явным удовольствием закончил за меня Николай Николаевич.
И взялся за фотоаппарат.
- Вы уже годитесь для эффектного снимка. Улыбнитесь…
- Э… оно что-то не улыбается…
- Кто?
- Лицо.
- Ну ладно. Сожмите скулы, сделаем мужественный снимок.
Я вдруг почувствовал, что замерзаю. Еще бы! Термометр показывал минус 34!
- Готово! Вернемся?
- И если можно - бегом!
Николай Николаевич потушил электричество, включил фонарик и стал меня догонять.
- А у вас тепло! - сказал я, входя в домик метеорологов-актинометристов.
- Тепло, - ответил Борис Александрович Пятненков, подкладывая уголь в печурку, - но это еще не все.
- Что?
- У нас иногда температура воздуха в домике повышается до тридцати градусов жары.
- Кстати, - вставил Николай Николаевич, - а вам известно, что в Арктике гораздо теплее, чем в Ташкенте?
- Известно! - я решил не оставаться в долгу и стал наступать. - А вам, Николай Николаевич, известно… - что бы такое ляпнуть, - что белое - это черное?
- Совершенно верно! - разом ответили оба метеоролога.
- Если иметь в виду снег, - уточнил Николай Николаевич.
- Снег - абсолютно черное тело, - подтвердил Борис Александрович.
Я и глазом не повел.
- Ничего удивительного, - пожал я равнодушно плечами. - Если в Арктике теплее, чем в Ташкенте, то почему бы снегу не быть черным?
Актинометристы переглянулись. Их взгляды обозначали: объяснить этому невежде или неудобно, все-таки гость?
- Видите ли, - деликатно начал Николай Николаевич, - вы, конечно, знаете, что в летние месяцы здесь солнечная радиация выше, чем даже на юге. Солнце-то здесь летом светит круглые сутки.
- Ну, а снег, вы это, конечно, тоже не хуже нас знаете, - продолжил уже Борис Александрович, - как тепловое тело отражает энергию, равную количеству, излучаемому абсолютно черным телом.
Я ответил, что, конечно, знаю. Но ответил этак двусмысленно. И еще подмигнул левым глазом. Мол, понимай меня как понимаешь, я тоже хитрый.
Но на самом деле поверил. Ученым в наш век надо верить. Только мне почему-то кажется, что в Ташкенте все-таки теплее, а снег - я, конечно, уже не утверждаю - абсолютно… белое тело. А?
