Астор ждал. Затаенные шорохи вечернего леса обступали его, и он напрягался изо всех сил, чтобы уловить то, что делается на той стороне. Оттуда не доносилось ничего. Астор все ждал. Странное воспоминание всплыло как-то подсознательно, а ведь на той стороне лес никогда не шумел… Он качнулся, словно это воспоминание мягко толкнуло его изнутри, и пошел прочь, пошел все быстрее и быстрее, не оглядываясь, потому что место это он запомнил на всю свою человеческую жизнь, чтобы отыскать его сразу и безошибочно, когда наступит время сюда вернуться.
Лев АРКАДЬЕВ
ЕЩЕ РАЗ ОБЫКНОВЕННАЯ АРКТИКА
Рисунки Андрея ГОЛИЦЫНА
Эти записки можно уже назвать историей. Правда, новейшей. Но все же историей. Времена СП-6 и СП-7 для полярников вскоре станут такими же далекими, как годы челюскинской эпопеи и папанинской экспедиции. Время движется, и Арктика обживается. Она становится и в самом деле обыкновенной. Может быть, это-то и удивительно…
Первые реликвии добываются в кладовой
Старый кладовщик торжественно вручил мне меховое полупальто, меховые унты, меховую шапку-ушанку и меховые рукавицы.
Представляете, что я при этом испытывал? Я был горд! Радостен! Взволнован! И я просто счастлив был… бы, если бы вдруг не присмотрелся к своей амуниции, выданной мне по особому распоряжению заместителя начальника полярной авиации и им же подписанной накладной, которая по сей день хранится у меня как бесценная реликвия.
Ничего, что амуниция б/у!
Мне так не терпелось увидеть себя в этой необыкновенной одежде, что я тут же, на аэродроме, несмотря на температуру плюс шестнадцать, нарядился во все свои изрядно поношенные меха и, распираемый от гордости, стал скромно прохаживаться среди немногочисленных пассажиров и провожающих.
Мамы указывали на меня своим детям как на бывалого полярника. А бывалые полярники поглядывали со стороны и снисходительно усмехались.
Ох, эти полярники! Дай им только повод посмеяться…
Хорошо еще, что никто из них не увидел моего осеннего пальто, оставленного на складе. К пальто был приколот лист белой бумаги, а на нем моя собственноручная надпись:
"Корреспондент Аркадьев отбыл в Арктику 17 октября в 9 часов 00 минут".
Разумеется, этот листок тоже стал для меня реликвией и теперь висит у меня дома на самом видном месте в великолепной рамке под стеклом.
Они видели живые деревья
В самолете я все же разделся, так как совершенно взмок.
Мокрым оказался еще один пассажир… годовалый Алешенька, который качался в сетчатом гамачке-люльке, прикрепленном к передней стене салона. Под люлькой красовался ночной горшочек, необходимость в котором на время отпала…
- Разве это не безобразие? - обратилась ко мне Алешенькина мама.
- Безобразие? - удивился я. - В его возрасте?
- Да я не о сыне. Я о руководстве полярной авиации.
Тут, признаться, я совсем уже ничего не понял.
- А при чем тут, простите, руководство полярной авиации?
- Как при чем?! Подумать только! Десятипроцентный билет на грудного ребенка брать полагается, а провоз груза на него не полагается. Да такому пассажиру в такую дорогу одних пеленок сколько килограммов возить надо!
Детей в самолете, как ни удивительно, было много.
Знакомлюсь с тремя загорелыми мальчуганами.
Первый, старший:
- Зырьянов!
Второй, средний:
- Зырьянов!
Третий, младший:
- Зырьянов!
- Сколько же вас, Зырьяновых?
- Тут трое. А еще мамка с папкой в поселке Диксон.
- Откуда же вы летите?
- С Подмосковья. Отдыхали в Вострякове, в пионерском лагере "Юный полярник".
- Представляете, мы видели живые деревья!
- Вы впервые на материке?
Старший:
- Ага…
- И родились в Диксоне?
Средний:
- Ага…
- Все трое?
Младший:
- Ага…
Рядом со мной ослепительная блондинка лет… восьми. С розовым бантиком на голове. На коленях у нее огромный плюшевый мишка из универмага "Детский мир".
- Девочка, - спрашиваю, - почему ты везешь с собой плюшевого мишку? Разве в Арктике нет живых белых медвежат?
- Есть, дяденька. Но на всех детей уже не хватает…
"Доброжелатели"
Хозяйка диксоновской гостиницы очень удивилась, когда мы попросили ключ от номера.
- У нас двери не запирают! Не от кого!
А обиделась она зря. Когда мы вернулись из радиомет-станции, то вместо авоськи с яблоками, оставленной на столе, обнаружили… записку. В ней было сказано, что яблоки изымаются у нас как оплата за добрый совет. А именно: если мы не хотим остаться в Диксоне, то нам не следует надолго отлучаться. В любую минуту могут разрешить вылет. И подпись: "Доброжелатели".
Мы тут же инстинктивно глянули на свои чемоданы: не ушли ли и они на уплату доброго совета.
Через минуту мы о яблоках забыли и спустились вниз позавтракать. Нас пригласили к столу, за которым сидели семь бородачей. Бородачи тоже собирались на полюс. Они были аспирантами-физиками. Пятеро из Московского университета и двое из Ленинградского.
- Самоубийца! - обратился один из них к другому. - Подай, пожалуйста, горчицы.
Я невольно глянул на "самоубийцу". Увы, он не походил на человека, задумавшего наложить на себя руки. Он был весьма жизнерадостен и уплетал за двоих. Даже горчицу.
- Самоубийца, самоубийца, - заверил меня сосед. - И не сомневайтесь. У нас их двое. Знакомьтесь: Пыркин и Пантелеев. Через недельку на дрейфующей станции впервые будет произведено погружение человека под лед в акваланге. Так погружаться будут они… А если учесть, что в тамошних широтах температура ниже, чем где-либо, и вода не замерзает даже при минусе, то не самоубийцы ли они?
Это высказывание было явно не экспромтом, и остальные бородачи, никак не реагируя, спокойно продолжали свой завтрак.
Но нас оно заинтересовало, и мы попросили детального разъяснения. Мой сосед вызывающе глянул на своих коллег и, подняв кверху вилку с кусочком ветчины, манипулируя ею, как лекторской палочкой, обращаясь уже только ко мне, стал подробно и наукообразно излагать "проблему".
- Коллектив кафедры физики моря и вод суши, достойными представителями которого мы являемся, исследует скорость дрейфа льдов в Центральном арктическом бассейне. Точно определить это и в дальнейшем прогнозировать можно, лишь изучив нижнюю шероховатую поверхность льда. Пока об этом судят по кускам льда, или торосам. Но они ведь оттаивают или замерзают. Де-фор-ми-ру-ют-ся! Ясно?
- Ясно. Де-фор-ми-ру-ют-ся…
- Стало быть, получить точные данные можно только там, подо льдом…
Для наглядности он высоко запрокинул голову и, широко раскрыв рот, опустил в него вилку с ветчиной.
- Вот Пыркин и Пантелеев решили лезть. Пускай лезут…
- У тебя все, Лепешкин? - перебивает рассказчика "самоубийца" Пыркин и поворачивается к "самоубийце" Пантелееву. - Выдавай на десерт.
Пантелеев лезет в свой гигантский рюкзак, что-то достает оттуда и кладет на стол… нашу авоську с яблоками.
Увидев наши искаженные физиономии, он пододвигает к нам поближе авоську, делает великодушный жест и, улыбаясь, произносит:
- Угощайтесь! Отличные яблоки…
"Пророки" погоды
Погоду "делают" синоптики. А как они ее "делают", мы знаем… Мало кто из смертных не пустил хоть одну колючую остроту в их адрес. Но кто бы мог подумать, что сами синоптики не меньше злословят над нашим неверием в силу их пророчества.
- Наша наука еще молодая. Это правда, - говорит инженер-синоптик Надежда Афанасьевна Пыль. - Свои прогнозы мы строим на определениях. Это тоже правда. Но, скажите, как бы летали самолеты и плавали корабли без наших прогнозов? Однажды нас не захотел послушаться один товарищ, капитан парохода "Кама". Приближался сильный северный ветер, и мы дали предупреждение всем судам. А "Кама" в этот момент стояла в Амдерме. Там как раз проходил центр циклона, и потому была тишь. Ну капитан нам и не поверил. А через два часа налетевший ветер чуть не вышвырнул его корабль на берег. Пришлось "SOS" подавать и спасаться в открытом море. Но с тех пор, когда предполагается ухудшение погоды, капитан "Камы" на уговоры сменить курс заявляет: "У меня имеется предупреждение синоптиков…"
Я поинтересовался, в чем отличие работы синоптиков и метеорологов.
Моя собеседница улыбнулась.
- В Арктике - почти никакой. Метеорологи вам скажут, что сегодня не будет погоды, а мы - что и завтра ее не будет.
- Надежда Афанасьевна, - спрашиваю я, - а у вас с вашей фамилией Пыль не случалось казусов? Ведь пыль - это тоже метеорологическое явление.
- Случалось. И много раз. Я же под всеми сводками подписываюсь. Однажды я подписала такой авиационный прогноз: "Снег, метель. Пыль". Летчики пришли в ужас: что за пыль может быть в Арктике? Пришлось долго объяснять… Или вот другой случай. Явился сюда, в лабораторию, моряк за прогнозом. Взял. Прочитал, посмотрел на меня.
Потом снова на прогноз и растерянно уставился в окно. "Что вы там ищете?" - спрашиваю. "Пыль". - "Ну и что, нашли?" - "Ага… В море… Видите, что-то вроде дымки…"