Нависший над равниной ужас с наступлением темноты охватывал души и состоятельных граждан, и самых последних бедняков, не уверенных в завтрашнем дне. От Этампа до Утарвиля, Оржера, Пате, Нёвиль-о-Буа, Питивье, Ольне-ла-Ривьер, Шамотана и долины Жюин, то есть в округе, простиравшейся на двадцать лье в длину и пятнадцать в ширину, каждую ночь случались либо грабежи, либо пожары, и каждую неделю кого-нибудь или убивали, или пытали огнем. Слухи о разбойных нападениях, жестокостью своей превосходивших любое воображение, держали местных жителей в постоянном страхе. Люди жили, думая лишь об одном - банда Фэнфэна! Фэнфэн - имя это было у всех на устах, все с трепетом задавали друг другу единственный вопрос - где сейчас бандиты? Фэнфэн был хуже спорыньи, страшнее дьявола. Этот злой гений вверг в настоящее безумие население целой провинции, а так как регулярной армией в округе и не пахло, то он мог беспрепятственно выбирать жертвы и устилал свой путь дымящимися развалинами и изуродованными трупами. Люди прятали все, что могло вызвать алчность бандитов, прикидывались нищими, одевались в лохмотья, не доверяли никому, боялись собственной тени.
Но вернемся к Жану де Монвилю. Слова, прозвучавшие во тьме, смех и свист, окружившие юношу люди - все это не оставляло сомнений: он попал в засаду. Невзирая на нависшую опасность, Жан испытал скорее гнев, нежели страх. Как все настоящие влюбленные, молодой человек, повинуясь стихийному велению души, скрывал свои чувства и сейчас был взбешен тем, что незнакомцы шпионили за ним во время тайного свидания. Разбойники, кроясь в сумрачном лесу, подло выследили его и наблюдали, как он разговаривал с Валентиной!
При мысли о том, что свидание было осквернено чужим присутствием, Жан, и без того отличавшийся вспыльчивым характером, полыхнул как порох. Пистолеты остались в седельных сумках, и юноша с голыми руками бросился на окруживших его бандитов, но в эту минуту снова раздался голос, в котором теперь звучала не насмешка, а приказ:
- Сдавайтесь, или вы погибли!
Он не ослышался? Сдаваться?! Это слово пришлось не по душе неукротимому молодому человеку. Невзирая на сверкающие кинжалы, пистолеты и доносящийся со всех сторон лязг взводимых курков, он бросился в самую гущу бандитов и принялся молотить кулаками, крушить и опрокидывать все на своем пути. Невероятно, однако в первую минуту ему удалось повергнуть в смятение армию противника. Но что могут ярость, отвага и сила, даже помноженные на отчаяние, против численно превосходящего неприятеля? Нападающих становилось все больше. Озлобившись, разбойники начали наступать всерьез, правда, никто из них не прибегал к оружию. Окружив барона тесным кольцом, не обращая внимания на раздаваемые им во все стороны тумаки, бандиты схватили юношу, связали по рукам и ногам и, взвалив на плечи, потащили в чащу. Пробежав шагов пятьсот, они внесли связанного барона де Монвиля во двор крестьянского дома, стоявшего неподалеку от дороги и обнесенного высоким забором. Молодого человека втолкнули в просторную комнату, освещенную огнем, пылающим в очаге, и чадящими свечами. Находившийся там человек, разносчик, судя по его платью, обернулся и, увидев барона, вежливо, хоть и с усмешкой, отвесил поклон, а затем бесцеремонно спросил:
- Надеюсь, барон, вас не слишком помяли?
Взглянув на него сверху вниз, Жан презрительно ответил:
- Даже во времена Террора я требовал, чтобы незнакомцы и проходимцы называли меня господином бароном де Монвилем.
Вместо ответа собеседник произнес:
- Сильный, отважный, влюбленный, бедный и гордый - лучшего и пожелать нельзя.
- Скажите, наконец, кто вы такой, чего хотите и зачем притащили меня сюда, связанного, словно скотину, которую ведут на бойню?
- Я отвечу, но сначала долой веревки. Они унижают не только вас, но и меня.
С этими словами незнакомец достал кинжал, перерезал веревки, отбросил их в угол и продолжал:
- Мне было необходимо срочно поговорить с вами. Вы вряд ли приняли бы мое приглашение, и я воспользовался знакомством кое с кем из ловких молодцов и попросил доставить вас сюда. Хотите знать, кто я? Меня прозвали Цветком Терновника, но здесь я больше известен как Фэнфэн!
Услышав печально известное имя, Жан невольно вздрогнул и, рванувшись вперед, воскликнул:
- Вы - Фэнфэн!.. Бандит с большой дороги, убийца, поджигатель, кровавый маньяк, запугавший весь край!
- Похоже, здесь обо мне бежит дурная слава, - невозмутимо откликнулся незнакомец.
- И вы не боитесь оставаться со мной один на один?
- Не боюсь.
- Но я могу задушить вас и избавить местных жителей от затравившего их чудовища. Тем более, вы сами сказали - мы здесь одни, вы безоружны.
- Вы этого не сделаете!
- И что же мне помешает?
- Во-первых, ваша честь, а во-вторых, вам это невыгодно.
- Действительно, закон чести запрещает убивать безоружного. Но я не желаю разговаривать с бандитом, и уж тем более о своей выгоде!
- О, вы опять за свое - бандит, поджигатель, убийца! Вы повторяетесь. Послушайте-ка лучше, что я скажу. Я только что вернулся из провинции Мэн, где встречался с дворянами, которые, объединившись с крестьянами, создали боевые отряды, назвали себя шуанами и теперь разбойничают, грабят, поджигают и убивают от имени короля и от себя лично. Я же всегда действую только от своего имени - веду войну с богачами. В сущности, кто такие эти богачи? Дурные патриоты, враги правительства. Объявляя войну врагам правительства, я становлюсь добрым патриотом, своего рода шуаном наоборот.
Этот софизм был изречен с такой уверенностью, можно даже сказать, с убежденностью, что Жану де Монвилю, невольно заинтересовавшемуся, к чему клонит его собеседник, оставалось только засмеяться в ответ.
- Вот вы и улыбнулись! - сказал Фэнфэн. - Видите, не все так плохо! Если мне удалось рассмешить вас, значит, вы наполовину согласны.
- Вовсе нет! - живо откликнулся Жан де Монвиль, сам не понимая, отчего панибратские манеры бандита и насмешливые реплики ничуть не возмущают его.
- Ну и ладно! У нас еще есть время. Теперь хочу вам сообщить, что собираюсь удалиться от дел.
- А мне-то что до этого?
- Сейчас узнаете. Мое состояние оценивается в миллион золотом, и все оно размещено за границей.
- О! краденое золото!
- Такое же, как золото, полученное в приданое графиней де Ружмон, дочерью откупщика. Но не будем отвлекаться. В год я имею в среднем сто тысяч ливров на карманные расходы и столько же откладываю на черный день. У меня есть особняк в Париже, я был близок ко двору…
- Ко Двору Чудес, разумеется! - вставил Жан.
- Ценю остроумное слово, но вы попали пальцем в небо. Речь идет о дворе нашего бывшего короля.
- Вы были приняты при дворе?
- Именно так.
- Вы принимаете меня за деревенского дурачка?
- За всю жизнь мне дважды приходилось доказывать свое дворянство: первый раз - чтобы сесть в карету короля, второй - чтобы стать во главе бандитов и разбойников Боса. Впрочем, так же поступали и мои предшественники. Такова традиция, которую еще никогда не нарушали!
- Как! - изумленно воскликнул молодой человек. - Неужели, чтобы командовать оборванцами, наводнившими Бос, надо быть дворянином?
- Совершенно верно, и я вам это докажу.
- О, не стоит, верю вам на слово.
- Теперь поговорим о вас.
- Зачем?
- Это совершенно необходимо - ради вашего счастья, вашего будущего, вашей любви.
- Остановитесь! Если вы скажете еще хоть слово…
- Не будьте ребенком, мне известно все… и даже больше! Только я могу ускорить или задержать отъезд Валентины, или даже вовсе ему воспрепятствовать. А ведь от этого отъезда зависит счастье вашей жизни, разве не так? Из достоверных источников мне известно, что у графини есть на примете очень серьезный претендент на руку ее дочери. Она надеется, что разлука, представительная внешность жениха, его громкое имя и огромное состояние рано или поздно сделают свое дело и дочь согласится выйти за него. Как гласит народная мудрость, с глаз долой - из сердца вон.
- Вы заблуждаетесь, сударь, - высокомерно прервал разбойника Жан де Монвиль.
- Понимаю, понимаю! - усмехнулся собеседник. - Вы надеетесь на будущее и полагаетесь на клятвы, данные при свете звезд… Так знайте: слова уносит ветер. А я повторяю - вы навсегда потеряете Валентину и не найдете даже следов вашей возлюбленной. Ее готовы увезти в Германию, Россию или даже в Америку, лишь бы навсегда разлучить с вами.
- Кто вы такой, черт побери?
- Такой же дворянин, как и вы. Я тоже был беден, любил… и разбил свою жизнь из-за глупых предрассудков, но потом сумел подобрать кое-какие осколки.
- Я вам верю. Но что вы хотите?
- Предложить вам двести тысяч ливров золотом, а также сумму, необходимую для выкупа и восстановления поместья Монвилей, дом в Париже, короче, все, что вам потребуется, чтобы уже через месяц жениться на Валентине.