- Давай, Символ Нации, выпьем за вновь испеченного маршала! - кивнул Дубль-2 на начальника охраны. Я утром подписал указ о присвоении ему этого звания.
- Вообще-то у меня двадцать маршалов, - осушил свой фужер одноглазый.
- Где двадцать, там и двадцать первый, - ответил Дубль-2. - Ты, как к себе в министерство прибудешь, кадровикам скомандуй, чтобы к концу дня оформили представления, все бумажки как положено и мне подвезли.
Шампанское приятно разморило одноглазого. Он раскинулся на обтянутом крокодиловой кожей диване "лимузина", закурил сигару "Давидофф". С сегодняшнего дня он стал самым богатым человеком в стране, богаче самого Отца Нации. Может быть, пройдет пара лет, и Нация "пожелает" демократических президентских выборов? Ну, а любые выборы выигрывает тот, у кого больше денег…
Одноглазый еще не знал, что через сорок пять минут он умрет от паралича сердца, а еще через час после этого его кремируют как "неизвестного мужчину, без определенных занятий и места жительства". Ведь и у него был свой Дубль-2, с которым новоявленный Отец Нации уже успел договориться.
Рассказы
Десятая штука
- Конечная остановка, джентльмены! - чиркнул по ушам Терентия голос водителя автобуса.
- Подъем, Терри! - подтолкнул Терентия сидевший сзади вьетнамец Кванг.
Поблагодарив водителя, и получив от него
традиционное пожелание прекрасного дня, Терентий вышел из автобуса. Он вдохнул мартовский морозный, но уже с привкусом весны воздух. Закурив, взглянул на часы. Как всегда - без трех минут семь. От остановки до огромного заводского корпуса двести метров голубеющего в лунном свете снега с сине-зелеными пятнами травы на проталинах. Впереди, обгоняя друг друга, бежали к заводу работяги. Как всегда, лидировал бывший капитан южновьетнамских командос Кванг. Его пытался обойти бывший афганский моджахед Фархад. Они, петляли, словно уклоняясь от пуль. Их старался догнать китаец Сук. По паспорту, он - уроженец Гонконга, хотя почему-то очень плохо говорит на южно-китайском диалекте и прекрасно владеет северным. Следом кучно бегут, поднимая снежные брызги карибские негры-убийцы и торговцы наркотиками с Барбадоса и Ямайки. В Канаде они пережидают, когда истечет срок давности привлечения их к уголовной ответственности за преступления, совершенные на родине. Завод - не единственный источник их доходов. Они подторговывают по мелочи наркотиками, оружием, краденными вещами. Со временем вернутся домой. Большинство - ненадолго: месяц-два покрасоваться перед родней и друзьями - каким крутым стал. Потом свяжутся с перекупщиками наркотиков, и потечет по открытому ими каналу сначала в Канаду, а оттуда в США поток кокаина или еще какого-нибудь зелья. Кто-то купит приличный дом, переправит из Канады купленный по дешевке "джип", начнет сам скупать продукцию наркоплантаций и переправлять ее на материк. Кто-то, "погуляв" несколько дней, обретет вечный покой на местном кладбище. Его достанут ножи и мачете родственников тех, кого он сам некогда отправил в мир иной.
Негры бегут, растопырившись, не давая обогнать себя индусам и цейлонцам. Одни из этих мечтают подкопить деньжат и вернуться домой в милую жаркую Индию богатыми людьми. Тогда они откроют собственные заведения, найдут работников, а сами будут распоряжаться и подсчитывать барыши. Хотя многие хотят жить еще более спокойно, открыв ростовщическую контору. Но для этого нужно накопить десять тысяч долларов. Именно внеся в залог эту сумму, в Канаде можно взять на откуп магазин или бензоколонку. Тогда денежный поток увеличится, а родная Индия станет еще ближе. Еще лучше подкопить пятнадцать-двадцать тысяч. Мир везде одинаков - чтобы получить торговую точку в доходном месте, надо дать взятку чиновнику фирмы, от которой будешь торговать… Правда, среди индусов немало и таких, кто понял, что лучше жить не работая в Канаде, чем за пиалу риса в день вкалывать на своем клочке земли от зари до зари. Было время, когда на Цейлоне и в Южной Индии поднялись целые деревни. Крестьяне продавали свои наделы, летели самолетами, плыли на судах в Канаду. Здесь достаточно было заявить, что ты - представитель одной из низших каст или преследуешься по религиозным и этническим мотивам. Тогда вожделенный вэлфор - ежемесячная финансовая помощь канадского правительства был в кармане. Чем больше семья - тем больше пособие. Отныне не надо было гнуть спину под палящим солнцем, не надо бояться ростовщика. Отныне можно было позволить себе каждый день курятину, можно одеть жену и дочерей в шелк, купить им золотые украшения. Телевизор, видео, стереосистема, о которых в прошлой жизни не приходилось даже мечтать, обосновывались в гостиных. И все это не ударяя пальцем о палец!
Лидировавший в группе индусов Мохендра первые шесть лет своего пребывания в Канаде смеялся над работавшими иммигрантами. За эти годы ему пришлось поработать лишь два часа. Тогда семья не рассчитала и купила дорогущий видюшник. Чтобы прокормиться до следующего чека из департамента по занятости, Мохендре пришлось потаскать картонные коробки на разгрузке грузовика с кофе. На вырученные деньги он купил десять килограммов риса, несколько килограммов замороженных куриных крылышек. Жена сбегала в отделение Красного Креста, притащила рыбных консервов, макарон, бобов, сахара. Дома еще оставались не съеденные продукты полученные ранее в Армии Спасения, католических и лютеранских церквях. Словом, выдержали. Нынче все по-другому, нынче - кризис. Размер вэлфора уменьшается год от года. Гораздо меньше подают в Красном Кресте, Армии Спасения, храмах, а квартирная плата повышается каждые полгода. Да еще старшей дочери исполняется пятнадцать лет. Брачный возраст по законам провинции Онтарио. Надо зарабатывать на приданое. Правда, в Индии много состоятельных людей, мечтающих, чтобы их сыновья жили в Канаде. Жениха для дочки подберет индийская община, имеющая связи с далекой родиной. Разумеется, о парне из высших каст даже мечтать не приходится. Однако и в крестьянской среде нынче немало богатых. Вот и притекут денежки. Но приданое - тысячелетняя традиция! Как бы не был беден человек, он обязан собрать приданое деньгами, носильными вещами, обувью, теле-видео-радиотехникой. Поэтому приходится Мохендре бежать каждое утро, тыкаясь лицом в пропахшие потом кожаные куртки негров. Каждый норовил пробить свою карточку в автомате до 6.00. Если автомат пробивал шесть часов и одну минуту, не оплачивалось полчаса рабочего времени.
Терентий никогда не бегал. Шел, правда, быстрым шагом, успевая проглотить коктейль из табачного дыма и свежего воздуха. Когда подходил к автомату, там уже не было толкотни, препирательств, хриплых негритянский воплей с надрывом: "Move, man! Move!" Шесть ноль-ноль - карточка пробита. Несколько шагов - куртка и сумка с завтраком летят на стеллаж с барахлишком рабочих. Одновременно Терентий успевал вытащить из нее фартук и защитные очки с прикрепленными к ним затычками для ушей. Несколько шагов - выхвачена из ящика связка с шестью парами перчаток, а сам Терентий на рабочем месте. Сирена - перчатки уже надеты. Несколько движений рук - узел для мотора грузовика смонтирован, подогнан четырьмя ударами молотка. Удар по двум большим черным кнопкам. Агрегат разворачивается на девяносто градусов, уплывает к роботу, который начинает сваривать его. На обратной стороне агрегата Терентий уже смонтировал еще узел. Есть несколько секунд перевести дух, пока идет сварка. Так, два узла в минуту, тысяча сто - за смену. Это была не самая тяжелая работа, которой пришлось заниматься Терентию за три года пребывания в Канаде. Попахал он грузчиком, постоял у электропечи в пекарне, поработал упаковщиком на фармацевтической фабрике, мыл котлы и прочую технику в еще одной пекарне, доставлял клиентам горячую пиццу, разносил по домам рекламу. Но и эти виды работы были не столь плохи. Приятели Терентия попали в прачечную, обслуживавшую больницы. Им пришлось в сорокоградусной жаре перепачканное кровью, блевотиной и дерьмом белье, среди которого иногда попадались ампутированные конечности. Физически была легкой работа на парфюмерной фабрике. Одно плохо - так пропитаешься различными шампунями, что потом три часа надо стоять под душем, вымывая их из кожи. Была еще "непыльная" работенка: разгребать мусор на свалке, отделять подлежащие утилизации металлические изделия, бумагу, пластик, материю от того, что надлежало запахать в землю. Временами находили падаль, временами - человеческие трупы. Без энтузиазма вспоминал Терентий, как еще полгода назад, весь мокрый он мыл стокилограммовые котлы из стали, огромные пластиковые ванны, вагонетки. И все это при температуре плюс сорок! По субботам-воскресеньям бывало легче. Завод останавливался на выходные. Работали лишь ремонтные службы и вспомогательный персонал. В эти дни шла разморозка морозильных камер и ледяной воздух из них попадал прямо в цеха. На улице палило солнце, температура в заводских помещениях была близка к нулю. Тогда Терентий убирал еще и мэрию маленького городка. Так, вкалывая по двенадцать часов в день, он собрал девять тысяч долларов. Сейчас он добивал десятую штуку, работая по девять часов в день с одним выходным.
Сварен первый узел, за ним - второй, и пошла продукция по транспортерным лентам от одного рабочего места к другому, обрастая новыми и новыми деталями. На протяжении всей технологической линии замелькали огни сварки, разметались снопы оранжевых искр, повис сизый дым. Канадцы гордятся чистотой своего воздуха. Даже в промышленных зонах с сотнями предприятий но свеж, напоен ароматами скошенной травы. Все образовавшиеся в процессе производства дымы, пар, газы затягиваются специальными уловителями в систему воздухаочистки. Что-то заглатывается сразу, что-то клубится в цехах, оседая в легких работяг. Чиркают время от времени по лицу и волосам искры, прожигают (сколько их уже выбросил Терентий) футболки, попав на пропитавшиеся маслом места.