- Ну, хорошо, Кайман; приготовьте мне обед; побольше блюд и повкуснее, понимаете?
- Отлично, сударь.
- Вы подадите только тогда, когда я позвоню.
- Слушаю, сударь.
- Прекрасно, не забудьте две или три бутылки хорошего вина.
- Будьте покойны, сударь.
- Ступайте теперь и позаботьтесь об обеде. Кайман поклонился и вышел.
- Тут что-нибудь да кроется, - пробормотал граф, как только остался один, - но что именно? Я ничего не помню, - вскричал он с досады, ударив ногой, - тут есть с чего с ума сойти!
Граф принялся за свой туалет и, когда был готов, вытащил из-под подушки свой портфель и открыл его.
- Посмотрим, не узнаю ли я чего; кажется, бумажник не был открыт; гм! Вот мои векселя, все налицо!.. Нет, не все, недостает двух на Бостон, это указывает на то, что дело было окончено как следует; но я положил эти векселя отдельно, ну-ка, посмотрим.
Он пошарил в секретных отделениях бумажника, вдруг у него вырвалось страшное проклятие, и он в бешенстве схватился за волосы.
- Обокрали! Тысячу чертей, обокрали! Как дурака, но как же это случилось? А, дьявол! Я найду тебя, хоть бы ты спрятался в глубине ада! Все мои документы пропали и заменены старыми, никуда не годными бумажками! О! мы еще сочтемся. Кто скажет мне, как найти эти бумаги? Они не только могут погубить меня, но еще, попав в руки моих врагов, привести меня на Гревскую площадь. Тысячу чертей! А я воображал себя в безопасности - а обманут, как дурак! Я готов с ума сойти! Но когда же это случилось? Я могу много пить и никогда не бываю пьян совершенно, к тому же, хотя мы и много выпили, но не потеряли хладнокровия, что видно по числу бутылок; есть что-то необъяснимое для меня! Вероятно, этот мошенник дал мне что-нибудь наркотическое, что сразу подкосило меня; но как и когда?
Он серьезно задумался, опустив голову на руки, и оставался в этом положении минут пятнадцать.
- Так! - вскричал он вдруг. - Именно так! С той минуты я больше ничего не помню, когда я передал ему векселя, Матье заметил мне, что я уронил какую-то бумагу, я нагнулся, но ничего не нашел, тогда он предложил мне выпить за успех нашего дела, я залпом выпил стакан - это была мальвазия, - и затем я больше ничего не помню. О! Быть так обманутым балаганной хитростью. Я! Я! Он вдоволь потешился над мною. Я отомщу! Какого черта он подмешал мне в вино? Ликеру? Но какого?
Граф внимательно осмотрел бутылки, расставленные на столе. Тут была бутылка киршу, опорожненная более чем наполовину.
- Именно так! Он примешал кирш к мальвазии! Какое ужасное лекарство; оно действовало, но наполовину, и могло бы убить меня; я, должно быть, свалился как сноп! Тогда он меня уложил и распорядился всем, чтобы обмануть меня, но в каких видах он так действовал? Он не вор, хотя и украл у меня миллион; у меня в портфеле осталось более чем вдвое; так он враг мне, а у меня их столько, что трудно угадать, который из врагов нанес мне это кровное оскорбление; слава Богу, у меня их целая коллекция, дремать некогда, нужно постараться обогнать этого мошенника; трудно это будет: он опередил меня тремя днями; но если я не отыщу своих денег, о которых я мало забочусь, я, по крайней мере, узнаю нечто более важное для моего плана мщения, а именно - ясные приметы этого плута. Хотя мы оба были замаскированы, ему не трудно было видеть мое лицо, но я убежден, что он знал меня раньше; за обедом он бросил мне несколько слов, которые теперь приходят мне на память и доказывают, что он знал, кто я. Это урок, жестокий урок. Прежде всего надо бежать за векселями, чтобы узнать, кто этот изменник; после того я пойду поблагодарить превосходного друга, который доставил мне этого негодяя: хороший выбор!
Начертив план битвы, граф спрятал свой бумажник, позвонил и велел подать обед. Теперь, когда он нашел серьезные указания, гнев его почти рассеялся, он был убежден, что легко найдет вора и отомстит за себя.
- Это дело нескольких дней, - сказал он, потирая руки.
Спокойствие его вернулось, он был почти спокоен и думал только об обеде, тем более что чувствовал волчий аппетит.
- Приготовили ли вы счет? - спросил граф Каймана.
- Да, сударь.
- Отлично, Кайман, сядьте там, против меня, возьмите бутылку и стакан и потолкуем; мне нужно просить у вас некоторых указаний.
- Як вашим услугам, сударь.
Он взял одну бутылку, откупорил ее, наполнил стакан и сел на стул.
- Кажется, ваши дела идут хорошо?
- Дела идут порядочно, сударь, я не могу пожаловаться.
- Вам, вероятно, знакомы многие из матросов?
- Я почти всех знаю, сударь.
- Гм! А с другими моряками вы не знакомы?
- Я этого не говорил, сударь, есть моряки и "моряки", знаете? - прибавил он с насмешливой улыбкой.
- Да, моряки, которые ездят без пошлины и сбывают свои товары при лунном свете под носом таможенных чиновников.
- Именно, сударь.
- С одним из них я желал бы поговорить, - и при этих словах граф пододвинул ему два червонца.
Кайман улыбнулся, почесал затылок и положил в карман червонцы.
- Я знаю нескольких…
- Да, но таких людей, с которыми, заплатив им хорошенько, можно разговаривать с полным доверием.
- У меня в эту минуту есть как раз подходящий человек; кажется, он даже сегодня ночью собирается в путь.
- Это именно мне и нужно.
- Прикажете поговорить с ним?
- Да, но не выдавая меня, если вам удастся, вы сейчас же приведете его ко мне и получите десять червонцев.
- Отлично! Ручаюсь, что он согласится.
- Так поторопитесь, идите переговорите с ним, пока я обедаю.
- Так решено.
Вероятно, не долго нужно было убеждать моряка, потому что не более чем через десять минут Кайман вошел в сопровождении своего знакомого.
- Сударь, - сказал трактирщик, - вы можете переговорить с Картагю, ручаюсь, что контрабандиста честнее его нельзя найти; оставляю вас с ним, ваше дело меня не касается, я приду, когда вы позвоните.
- Хорошо, ступайте.
Картагю, или патрон, как его называли, был человек еще молодой, немного выше среднего роста, плечи его были значительной ширины, все в нем выказывало необыкновенную силу; его угловатые черты, глаза, полные огня, придавали его физиономии чрезвычайную энергию, смягченную, однако, выражением необыкновенного добродушия.
Он был бретонец, что легко было угадать по его медленному разговору и несколько тяжелым приемам.
- Выпейте стаканчик, патрон, - сказал граф, наполняя стакан до краев.
- За ваше здоровье и за здоровье ваших друзей, сударь, - и он осушил стакан, не переводя духа.
- Вы едете нынче ночью, как мне сказал Кайман? - продолжал граф.
Контрабандист, казалось, не замечал, что у его собеседника была маска на лице, - что ему было до этого? Дела его клиентов его не касались; впрочем, он вел дела на наличные, что упрощало его отношение к клиентам и не допускало недоразумений.
- Поеду или не поеду, мне торопиться нечего, у меня еще не весь груз готов; впрочем, если вам нужно ехать и мы столкуемся, то снимаемся с якоря сегодня.
- Имеете ли вы причины не ехать в английские колонии?
- Я свободный торговец и в хороших отношениях со всеми, особенно с колонистами Виргинии, Новой Англии и…
- Я хочу отправиться в Бостон.
- Так, это прекрасный переезд и хорошая прогулка.
- Сколько же вы с меня возьмете?
- Вы непременно хотите ехать сегодня ночью?
- Разумеется.
- Если я спрошу пять тысяч ливров, это будет не много?
- Нет, это благоразумно; если вы подождете меня четыре часа в Бостоне и отвезете в Квебек, я вам дам пятнадцать тысяч ливров, согласны ли вы?
- Я был бы дурак, если бы отказался.
- Так решено?
- Честное слово контрабандиста.
- Вот вам банковский билет в двадцать тысяч ливров.
- У меня нет сдачи, вы мне заплатите в Бостоне.
- Оставьте у себя все, может быть, вы мне понадобитесь в скором времени; это будет задаток на следующий раз.
- Принимаю на этих условиях, хоть через десять лет вы найдете меня готовым служить вам.
Он тщательно спрятал билет в грязный бумажник и осушил стакан вина, налитый ему графом.
- Каким судном вы командуете? - спросил граф.
- Шхуной "Дороде", прекрасно снаряженною, в девяносто тонн, она известна на всем побережье до Нового Орлеана. Я назвал шхуну "Дороде" (золотая рыбка) за ее превосходный ход; ее устройство такое же, как у военного судна; экипаж мой состоит из восьми человек, они повинуются мне беспрекословно; ваша каюта на корме, вам там будет очень удобно.
- Не сомневаюсь, патрон Картапо; в котором часу мы отправимся?
-Когда кончится прилив. Около полуночи будьте на молу, я приду за вами, когда наступит время сняться с якоря. Вы меня узнаете?
- Не беспокойтесь; впрочем, я буду ждать вас на первой ступеньке лестницы; до свидания! Еще не выпьете стаканчик?
- Нет, извините, сударь, у меня дело в самом разгаре, мне надо сохранить хладнокровие, ваше вино пьется как сыворотка и ужасно горячит; еще один стакан - и я буду пьян, а это не годится; до свидания, так в половине двенадцатого.
- Решено, патрон.
Метр Картагю вежливо поклонился и вышел.
- На этот раз я, кажется, нашел, кого мне нужно, - сказал граф, оставшись один.
Графу нечего было торопиться, он протянул обед как можно дольше и встал из-за стола около 10 часов.
Пока Витре ел и пил, он серьезно обдумывал и чем более размышлял, тем более убеждался, что скоро нападет на след вора.
Так как ему больше нечего было делать, он позвал Каймана, чтобы свести с ним счеты.