На дворе было совершенно иное; здесь представлялось оживленное и живописное зрелище; на всем пространстве, которое мог охватывать глаз, река Св. Лаврентия была покрыта пирогами, полными солдат всех возможных родов оружия с их багажом: здесь были и пехотинцы, и моряки, и милиционеры и т.д.; по обоим берегам форсированным маршем двигались с песнями солдаты; по мере того как отряды приходили в окрестности Бельвю - который был, вероятно, назначен местом отдыха, - квартирмейстеры, во избежание беспорядка и тесноты, указывали войскам места, назначенные для их стоянки; они становились бивуаком. Все горели воинственным пылом, и на них было весело смотреть…
Правее, несколько поодаль, расположился сильный отряд краснокожих, союзников французов, татуированных по-военному.
С восхода солнца пришло уже много отрядов, другие, такие же оживленные и веселые, как первые, подходили беспрестанно.
В нескольких шагах от дома стояли две кучки людей, часто сходившиеся и обменивавшиеся мимолетными замечаниями.
Первая группа состояла из Меренвиля, его семейства и Марты де Прэль, вполне поправившейся и еще более похорошевшей и посвежевшей. На графе был мундир канадского милиционера. Меренвиль держал подзорную трубу, в которую часто оглядывал отдаленные точки горизонта.
Во второй группе стояли Бесследный, сержант Ларутин, Тареа и Мишель Белюмер, преданный друг Шарля Лебо; последнего же не было.
- Сколько ни смотрю, я ничего не вижу, - сказал граф, - я никак не могу понять причины такого замедления. - Он взглянул на часы и продолжал: - Главнокомандующий должен был прибыть ровно в 11 часов, теперь без десяти минут одиннадцать, а его еще нет.
- У главнокомандующего, вероятно, чрезвычайно много дела, - сказала Марта своим мягким голосом, - не удивительно, если он опоздает немного.
- Да, вероятно, его что-нибудь задержало в последнюю минуту; я не знаю человека аккуратнее генерала.
- Должно быть, ему что-нибудь помешало, он не нарочно заставляет ждать себя, - сказала, улыбаясь, девушка.
- Где стеклянным глазам сравняться с глазами воина, - проговорил наставительно Тареа.
- Что ты хочешь сказать этим, вождь? - живо спросил граф. - Разве ты видишь главнокомандующего?
- Тареа видит Ононтио уже десять, двадцать, пять минут.
- Ты видишь его? - воскликнул граф, не обращая внимания на странную систему счета индейца. - Ты уверен, что это он?
- Вполне уверен; Тареа видит его; он близехонько.
- Где же?
- Там! - невозмутимо отвечал краснокожий, показывая рукой на реку.
- И я его вижу уже давно, - сказал Бесследный.
- И ни ты, ни вождь не предупредили меня?
- Воин никогда не должен говорить, что у него в груди, не посоветовавшись с главным вождем, - отвечал Тареа за себя и за друга.
- Тареа говорит правду, - прибавил Бесследный, Граф пожал слегка плечами и направил свою трубу в сторону, указанную индейцем; он увидел несколько пирог с офицерами различных рангов и между ними Монкальма в полной парадной форме.
- Это правда, - проговорил граф, - у этих индейцев зрение орлиное: ничто не ускользнет от них; генерал сейчас высадится на берег, пойдемте встретим его при входе в наши владения.
Обе группы слились и двинулись навстречу генералу, уже подъезжавшему к пристани, выстроенной владельцем против дома для собственного удобства, так как иначе дамам было слишком неудобно, даже опасно садиться в лодку.
Главнокомандующий казался озабоченным; когда он ступил на землю, солдаты с неимоверным восторгом наперебой приветствовали его; главнокомандующий улыбнулся, снял шляпу и несколько раз поклонился.
Затем генерал направился к дому; но, говоря с дамами о пустяках, он в то же время постоянно оглядывался, как будто отыскивал кого-то; его тревога стала наконец так очевидна, что граф не мог не спросить, кого он ищет с таким беспокойством.
Этот вопрос, казалось, не понравился генералу, но, несмотря на это, он тотчас же ответил:
- Вы не видели Сурикэ? Я назначил ему свидание здесь, но не вижу его.
- Он не появлялся, но его друг Мишель Белюмер пришел в Бельвю с час тому назад; может быть, он сообщит вам что-нибудь. У Шарля Лебо нет тайн от своего друга, - сказал Меренвиль.
- В самом деле? Благодарю вас, граф; вы не знаете, где этот человек? Мне надо бы поговорить с ним как можно скорее.
- Я пошлю за ним.
- Сделайте одолжение, отыщите его, если можно.
- Меня не надо искать, я сам здесь, генерал, - раздался чей-то голос.
И Белюмер, вежливо протиснувшись между офицерами, в толпу которых он вмешался, остановился против главнокомандующего.
- А! - сказал генерал. - Ты здесь?
- Что прикажете, генерал?
Монкальм жестом удалил офицеров и, отойдя несколько в сторону, продолжал разговор:
- Почему твоего друга нет здесь?
- Какого друга? - спросил охотник, как настоящий нормандец.
- Да Сурикэ, черт возьми! Разве у тебя так много друзей? Во всяком случае, ты очень счастлив, особенно, если это друзья истинные.
- У меня только один друг, генерал.
- Скажи же, почему он не пришел на свидание, которое я назначил ему?
- Это было невозможно.
- По какой причине?
- Не знаю, генерал, но, должно быть, причина была важная, так что он решился послать к вам меня.
- Гм! Зачем?
- Чтобы сказать вам слов двадцать.
- Говори, да поскорей!
- То же самое мне сказал Сурикэ, когда я заметил ему…
- Да скажешь ли ты наконец в чем дело?! - закричал генерал, топая ногой и хмуря брови.
- Сейчас, генерал, не извольте так сердиться…
- Дурак! Скажешь ты наконец?! - гневно крикнул генерал.
- Вот сию минуту. Зачем же сердиться?
Генерал сделал угрожающее движение. Белюмер тотчас продолжал:
- Вот что он приказал передать вам: ты скажешь генералу, чтобы он пробыл в Бельвю никак не больше двух часов, а если можно, то менее; войска должны идти прямо, не останавливаясь; времени терять нельзя; надо занять дорогу; посоветуй генералу от меня пустить краснокожих вперед, чтобы служили разведчиками; я присоединюсь к генералу часа в два или трипополудни; пусть он только спешит и, что бы ни случилось, не отклоняется от пути, по которому должен идти. Уф! Вот все, генерал.
- Все?
- Все, генерал.
- И ты не знаешь ничего?
- Ничего; Сурикэ не показывался целых три дня; я не знаю ни где он был, ни что делал; сегодня ночью он вернулся, велел передать вам то, что я сказал, и опять ушел, не прибавив ничего. Я же поспешил сюда.
- Прекрасно, возьми это! - И Монкальм протянул ему горсть золотых.
- Вы знаете, генерал, я воюю не за золото, а ради удовольствия.
- Правда, знаю, но я желаю, чтобы ты взял деньги.
- Это другое дело; я обязан повиноваться вам.
И Белюмер без дальнейших рассуждений положил золотые в карман.
- Что прикажете мне делать теперь? - спросил он.
- Ты приятель краснокожих?
- Закадычный друг.
- Так ступай вперед с дикарями, а когда придет Сурикэ, приведи его ко мне. Так? Понял?
- Не беспокойтесь, генерал; направо кругом, марш, - все будет исполнено.
- Да, смотри, молчи.
- Не бойтесь, я не из болтливых.
- Ступай.
Белюмер поклонился и ушел, весьма довольный своим разговором с главнокомандующим; он не был жаден, но, как все нормандцы, любил деньги, заработанные честным путем; впрочем, каждый раз, как ему давали деньги, он для успокоения совести отказывался принять их.
Монкальм снова присоединился к своему генеральному штабу, состоявшему из офицеров армии, милиции и даже чиновников местной администрации; поэтому его сопровождал также Дорель и некоторые другие.
Когда вошли в столовую, главнокомандующий, перед тем как садиться за стол, обратился присутствующим:
- Милостивые государи, важные известия, полученные мною сейчас, принуждают меня поторопиться с завтраком; у нас всего один час времени. Капитан де Меренвиль…
- Что прикажете? - отвечал прелестный молодой человек, старший сын графа, состоявший адъютантом при главнокомандующем.
- Распорядитесь, пожалуйста, чтобы солдат накормили супом и чтобы они были готовы к выступлению через час.
- Слушаю, - отвечал молодой офицер, кланяясь, и тотчас вышел.
- Прошу извинений у дам, что мы так скоро изменим им; но долг принуждает нас отказаться, к нашему сожалению, от их приятного общества.
- При вашем возвращении мы будем приветствовать вас, как следует приветствовать победителя, а вы наверняка вернетесь победителями, - сказала графиня, председательствовавшая за столом.
- Благодарю вас, графиня, надеюсь, вы принесете нам счастье: такой прелестный ротик не может ошибиться.
Сели за стол, и все спешили есть поскорее; знали, что главнокомандующий не изменит раз данного приказания и поэтому не теряли времени; несмотря на то, что несколько торопились, завтрак прошел очень весело; все молодые люди знали, что идут на врага, и шли с искренней радостью; смех и шутки не мешали офицерам отдавать должную дань кушаньям и вину.
Пока наливали кофе, генерал подозвал сержанта Ларутина, стоявшего у дверей в ожидании приказаний.
Сержант тотчас подошел и затем вышел из столовой; через пять минут он снова вернулся в сопровождении Тареа, вождя гуронов.
Генерал тотчас встал, отвел вождя в сторону и приказал ему двинуться вперед и служить проводником армии; объяснив ему в кратких словах, что он должен делать, главнокомандующий пожал ему руку и отпустил его.