Храбрец медленно полез вверх, словно не замечая, что кожа на ладонях уже наполовину содрана. Вот уже добрался до клюза , на мгновение завис на руках. Потом начал быстро раскачиваться, ловким мощным рывком, разжав пальцы левой руки, прицепился к ближайшему портику , зиявшему черным пятном на гладкой поверхности судна, перехватил другую руку и нырнул в распахнутое отверстие.
На палубе шумная отвратительная оргия в самом разгаре. А в чреве парохода тихо и мрачно, как в могиле.
Ночной посетитель, видимо, хорошо знакомый с расположением кают на пароходе, быстро и беззвучно нашел ту, которую когда-то занимали пассажиры.
Подойдя к лестнице, ведущей в этот зловонный закуток, он смутно различил при тусклом свете висевшего в каюте фонаря фигуру человека с копьем.
- Эй ты, что нужно? - внезапно обратился к нему страж.
- Я пришел заменить тебя… Приказ вождя! Иди, выпей, заслужил.
- Пароль говори.
- А, точно. Иди, на ухо скажу.
Тот проворно подбежал, радуясь скорому избавлению от скучной обязанности, и тут же со сдавленным хрипом тяжело повалился на землю.
- Пароль тебе нужен? Десять пальцев на горле, поворот на сто восемьдесят градусов и обморок - вот тебе и ключ, и пароль.
Незнакомец вошел в "салон".
На полу валялись пятеро мужчин, так крепко связанных, что едва могли дышать.
- Дьявол! Вовремя я, однако, - тихо проговорил ночной посетитель.
И, слегка повысив голос, продолжил:
- Ну, что такое? Все как воды в рот набрали! Друзей не узнаем, что ли?
Свет фонаря упал на лицо говорившего, и слабый голос прошептал с изумлением и восторгом:
- Маркиз! Это вы, дружище!
- Собственной персоной, господин Шарль. Я к вашим услугам. Как вам это нравится?
- Маркиз! Да это Маркиз, - не менее взволнованно принялись повторять Раймон, Фриц и Винкельман.
- Да, черт возьми! Это я, Пьер Леблан. Только тише! За дело.
Не теряя больше ни секунды, гасконец перерезал путы пленников, вернулся к охраннику, сунул ему в рот кляп.
- Господин Шарль, вы не ранены? - спросил Маркиз.
- Нет, - ответил молодой человек.
- Хорошо, обвяжитесь под мышками этой веревкой и скорее к бортовому отверстию. Я спущу вас… Потом доберетесь вплавь до пироги, которая привязана к якорной цепи, приведете ее сюда, под портик, и будете ждать.
- Ладно, - коротко ответил охотник за каучуком и обнял отважного артиста.
Потом он сел на край бортового отверстия, свесил ноги и стал спускаться, а Маркиз потихоньку отпускал веревку.
Прошло минуты две, прежде чем едва различимое шуршание дало знать храброму спасителю, что лодка внизу.
Для верности Шарль легонько дернул за веревку.
- Твоя очередь, толстячок, - сказал Маркиз Раймону, которому рана причиняла сильные страдания. - Вот дьявол! Пройдешь ты, интересно, в проклятый иллюминатор? Какого черта отращивать такое пузо, когда собрался на поиски приключений!.. Уф! Кажется, выбрался, хоть и с трудом.
Следующим был Винкельман, за ним Табира, Фриц…
- Давай, Фриц, дружище.
- А как же ты сам?
- Давай, давай! Как только спустишься, я привяжу другой конец веревки к древку копья, которое укреплено в отверстии. Кстати, скажи всем, что я чуть-чуть задержусь. Хочу сделать сюрприз вам и тем, кто так от души веселятся на палубе.
- Будь осторожен.
- Не волнуйся!
Едва Фриц исчез за бортом, Маркиз привязал, как и говорил, веревку к копью, отцепил горящий фонарь, завернул его в свою рубаху и стал спускаться по лестнице в трюм.
Как и повсюду внутри корабля, здесь не оказалось ни души.
- Стой-ка, - сказал он самому себе, - пороховые бочки должны быть где-то здесь. Вот это дело! А тут что такое?.. Водка! Да, есть что выпить дикарям, если, конечно, времени хватит… Ага, отлично.
В стороне стояли четыре тщательно обвязанных канатами бочонка, каждый литров на шестьдесят.
Маркиз выбрал один, выдернул мачете затычку и просунул в отверстие два пальца. Внутри оказалась зернистая, рассыпчатая, изумительно сухая субстанция.
- Точно, порох, - проговорил актер, затем вынул из фонаря свечу - капитан Амброзио, любитель комфорта, предпочитал свечи прочим средствам освещения, - осмотрел ее и добавил: - Минут на тридцать хватит.
С безрассудной отвагой, не моргнув глазом, Маркиз, не колеблясь ни секунды, воткнул горящую свечу прямо в порох.
Он уже двинулся в обратный путь, осторожно, стараясь ни на что не натолкнуться в темноте, но вдруг вернулся к бочонку.
- Полчаса - это слишком много.
И, по-прежнему неторопливо, вдавил свечу до половины в сыпучую смерть, пламя теперь едва не лизало порох.
- На этот раз шутки в сторону!.. Поторапливайся, Маркиз! Надо удирать, а то жарко будет.
…Две минуты, чтоб добраться до каюты, еще две - чтоб спуститься по веревке в пирогу, где друзья уже перепугались за него не на шутку.
- Давайте-ка наляжем на весла. Гребите, не жалея сил. Скоро начнется…
- Что начнется? - спросил Шарль.
- Ах, до чего же редки развлечения в этих местах!
- Вы находите? Что-то я вас не понимаю.
- Хорошо. Заменим слово "развлечения" на "зрелище".
- И что же?
- А вот что: пьеса сыграна, актеры вот-вот вернутся за кулисы, и было бы странно, если б не наступила развязка.
- Так развязка наступила, причем благодаря вам, дорогой Маркиз. Только вам!
- Не стану отрицать, однако мизансцена не та. И потому, будучи человеком чрезвычайно щепетильным во всем, что касается искусства, я подумал о… своего рода апофеозе . Как бывает в феериях. Скажите-ка, господин Шарль, сколько от нас до парохода?
- Метров триста.
- Отлично. Мы как раз все будем видеть, не рискуя забрызгаться.
- Где же ваш апофеоз?
Как раз в этот самый момент из мрака вырвался огненный столб, устремился вверх и рассыпался ослепительным снопом. Невероятный грохот всколыхнул воздух, множась и повторяясь вдали.
Остолбеневшие беглецы увидели, как при свете дня, темный корпус парохода, откуда, словно из кратера вулкана, вырывалось пламя; потом бесформенные клочья полетели в разные стороны.
Раздался ужасающий взрыв, докатившийся до плясавшей на волнах пироги, и вдруг наступила темнота.
Люди в пироге онемели.
Впрочем, и постановщик страшной мизансцены уже не думал об аплодисментах зрителей.
- Что же делать, - проговорил он сдавленно, - это были отпетые негодяи. Жизнь заставляет нас порой быть беспощадными с врагами.
Конец второй части
