Поскольку в течение многих лет я то и дело переезжал с места на место, у меня в Барселоне уже почти не осталось друзей, а те немногие из моих прежних приятелей, номер телефона которых я знал, так сильно увязли в рутине своей семейной жизни и прочих дел, что у них не находилось времени для встреч со мной, и поэтому общаться мне, честно говоря, было не с кем. Хуже того, меня уже не очень-то прельщала возможность вернуться к своей предыдущей жизни и разъезжать по тропикам, работая инструктором по подводному плаванию там, где есть хорошие пляжи, красивые женщины и недорогое пиво.
Я слишком поздно осознал, что, хотя жить с Кассандрой было трудно, гораздо труднее мне было жить без нее. Я, как принято говорить, потерял жизненные ориентиры. Вопреки обычным понуканиям со стороны моей матери, старавшейся меня "расшевелить", и ее безуспешным попыткам устроить мне свидание с незнакомой мне дочерью одной из своих подруг, я не имел ни малейшего желания подыскивать замену Касси, потому что понимал: заменить ее невозможно…
- Я по ней скучаю, - прошептал я, глядя на стакан отрешенным взглядом.
- Неужели?.. - усмехнулся Диего, навалившись животом на противоположную сторону стойки бара.
Из маленького динамика, установленного в углу заведения, терзал душу аккордами Жуан Жилберту, и мне казалось, что какой-то безжалостный китайский иглотерапевт вонзает мне прямо в сердце иголки под ритм босановы.
- Я идиот, - сказал я, отпивая глоток текилы.
- Все мы идиоты, - философски заметил мой собеседник.
Алкоголь обжег горло, отчего мне пришлось сделать глубокий вдох.
- Но звонить я ей не буду.
- Ну, как знаешь…
Мы оба некоторое время помолчали.
- Что было, то прошло, - после паузы решительно заявил я.
Диего пожал плечами, словно бы говоря: "Тебе виднее, парень". Я положил деньги на стойку бара и попрощался с ним, побарабанив пальцами по стойке бара.
После того как я снова стал жить в Барселоне, профессор чуть ли не каждую неделю приглашал меня к себе домой на обед или ужин, чтобы вместе со мной выпить белого вина под воспоминания о наших с ним былых приключениях. При помощи обильных возлияний он, как водится, подключал свое воображение, чтобы приукрасить эти воспоминания. Однако в данном случае, открывая тяжелую металлическую дверь в его доме в районе Эксампле и затем входя в темный подъезд, я вдруг почувствовал, как по моей спине побежали мурашки, и у меня появилось ощущение, что произошло нечто ужасное и что это косвенным образом отразится и на мне.
Старенький зарешеченный деревянный лифт, доехав до шестого этажа, резко остановился. Я вышел из него и оказался на темной лестничной площадке. Горевшая на ней и, казалось, уже вот-вот собиравшаяся потухнуть лампочка освещала потускневшую от времени табличку, на которой можно было прочесть: "ПРОФЕССОР ЭДУАРДО КАСТИЛЬО МЕРИДА".
Едва я нажал на кнопку звонка, как дверь тут же отворилась и на пороге появилась хорошо знакомая мне фигура профессора Кастильо. Он, как обычно, был одет в клетчатую рубашку, простенькие штаны и жилет в крапинку, однако в этот раз на его губах не было широкой улыбки, которой он обычно встречал меня, а через стекла старомодных очков в роговой оправе я без труда заметил встревоженность, застывшую в потускневших голубых глазах.
- Улисс, - профессор в знак приветствия пожал мне руку, - спасибо тебе за то, что пришел. И извини меня за подобную спешку.
Он жестом пригласил меня пройти в гостиную. Я уселся там за стол, пытаясь выглядеть беззаботным.
Профессор ушел в кухню, чтобы принести пару чашечек свежеприготовленного кофе, а я тем временем стал глазеть по сторонам, вспоминая о событиях, связанных с этой гостиной и, в частности, с этим овальным столом из темного дерева.
Книги, как и раньше, были в этом доме абсолютными хозяевами, поскольку они лежали не только на полках высоченных, аж до потолка, этажерок, но и на стульях, и даже на полу, в том числе и в коридоре. Они были разложены в каком-то неведомом постороннему человеку порядке и наполняли всю квартиру тем специфическим духом истории и литературы, который можно почувствовать лишь в дальних уголках существующих уже не одно столетие библиотек. Через расположенное слева от меня большущее окно в комнату падали неяркие лучи вечернего осеннего солнца, освещая красивую красновато-желтую карту земных полушарий, занимавшую бóльшую часть стены.
- С молоком и три кусочка сахара, - сказал профессор, возвращаясь с кухни и неся в руках маленький поднос.
Я взял свою чашку и стал молча ждать, предоставляя профессору возможность начать разговор первым.
Он с рассеянным видом пару раз отхлебнул из своей чашки, и только тут я заметил, что у него под глазами виднеются большие темные круги, а сами глаза покраснели.
- Как у тебя вообще дела, Улисс? - наконец спросил профессор.
- Э-э… Думаю, что хорошо, - ответил я, удивляясь такому - уж слишком общему - вопросу.
- Я рад, я рад… - сказал профессор, уставившись на содержимое своей чашки.
- Послушайте, проф… - Видя, что мой собеседник ничего мне больше не говорит, я решил придать новый импульс разговору. - Вы скажете мне, зачем позвали меня к себе, или мне придется догадаться об этом самому?
Профессор поднял глаза и посмотрел на меня с таким видом, как будто он только сейчас заметил, что в этой комнате кроме него есть кто-то еще.
- Да, конечно, - произнес он с виноватой улыбкой. - А ты не против, чтобы мы немножечко подождали? - Посмотрев на свои наручные часы, он добавил: - Она, я думаю, уже вот-вот должна приехать.
- Должна приехать? Кто?
В этот момент, как будто по заранее отработанному сценарию, из коридора послышался звонок, и профессор пошел открывать входную дверь.
Я, не очень-то интересуясь, кто это там так неожиданно нагрянул, взял свою чашку с кофе и, подойдя к большому окну, выходившему на улицу, стал разглядывать два ряда платанов, тянувшихся с обеих сторон проезжей части. Деревья стояли почти голые, а опавшие листья лежали на тротуарах, разбавляя коричневым и желтым цветами общий черновато-серый фон, характерный для облика фасадов, тротуаров и снующих по улицам пешеходов в этой части барселонского района Эксампле.
Вскоре, похоже, должен был начаться дождь, и я с досадой подумал о том, что не догадался прихватить с собой из дома зонтик. Тут вдруг из коридора донесся звук захлопнувшейся входной двери, и я, повернувшись, чтобы поздороваться с гостем профессора, услышал очень даже знакомый мне голос - голос Кассандры.
- Улисс?! - изумленно воскликнула она. - А ты, черт бы тебя побрал, что здесь делаешь?
Увидев перед собой лицо, которое я уже не рассчитывал когда-нибудь снова увидеть, я почувствовал, как сильно сжалось сердце.
- Привет, Касси, - ошеломленно пробормотал я, сглотнув слюну.
3
Пару минут спустя Кассандра уже сидела напротив меня с другой стороны стола - такая же красивая, какой она и осталась в моей памяти. На фоне вьющихся светло-русых волос, ниспадающих ей на плечи, и загорелой кожи отчетливо выделялись большие зеленые глаза, которые смотрели на меня с несвойственным им суровым выражением, по-видимому требуя от меня каких-то объяснений.
- Можно поинтересоваться, чем вызваны подобные ухищрения? - сразу спросила Кассандра, бросив на меня негодующий взгляд. - Надеюсь, я приперлась сюда из Кадиса, прервав свою работу на раскопках, не только ради того, чтобы выпить с тобой кофейку.
- Не смотри на меня так… - сказал я, поднимая руки. - Я не знал, что и ты тоже придешь сюда.
- Ну да, конечно…
- На что ты намекаешь? Думаешь, это я подстроил, чтобы снова увидеться с тобой?
- А как еще, по-твоему, мне следует это понимать?.. - воскликнула Кассандра, скрестив руки на груди. - Профессор просит меня срочно прилететь в Барселону ближайшим авиарейсом, не объясняя мне, почему я должна это сделать, и первое, что я здесь вижу, - это ты, спокойненько сидящий в его гостиной в ожидании меня.
- Касси, - стараясь сохранять выдержку, сказал я, - клянусь тебе своей матерью, что я не…
В этот момент из кухни пришел профессор, держа в руках еще одну чашку кофе, - видимо, для мексиканки.
- Подождите секунду… - перебил он нас примирительным тоном и поднял руку, призывая к вниманию. - Пока вы еще не вцепились друг другу в горло, позвольте мне объяснить, почему вы сейчас находитесь здесь.
- Я вас очень внимательно слушаю, - пробурчала Кассандра.
Профессор, поставив чашку на стол, с удрученным видом сел за стол рядом со мной.
- Я попросил вас приехать, - начал он встревоженным голосом, - потому что произошло нечто ужасное и… и мне срочно нужна ваша помощь.
Мы с Кассандрой не сказали ни слова в ответ, дожидаясь, когда профессор даст нам более подробные объяснения.
- Я вам когда-нибудь что-нибудь рассказывал об ученом-антропологе Валерии Реннер? - уткнувшись взглядом в стол, спросил профессор после минуты напряженного молчания.
Мы с Касси быстро переглянулись, и затем оба отрицательно покачали головой.
- Ну конечно, не рассказывал… Это произошло много лет назад, и только твой отец, с которым меня связывала большая дружба, - профессор покосился на меня, - знал об этом.
- Знал что? - заинтригованно спросил я.
Профессор поковырял ложечкой в кофейной гуще.
- Дело в том, что между Валерией… - он кашлянул пару раз, - между антропологом Валерией Реннер и мною… существует очень тесная связь.