- Родился я в Вероне, в старом квартале. Отец мой занимался торговлей. Старший брат Федерико должен был ему наследовать. По законам Италики я мог претендовать лишь на малую часть наследства. Потому большую часть времени я проводил в мастерской мэтра Тоффини, старого друга моего отца и постигал искусство живописи. Но случилось несчастье. Сопровождая отца в горах брат три года назад простыл и умер от стремительно развивавшейся лихорадки. Тогда отец оборотил свой взор на меня. Я был изрядным шалопаем и дабы испытать мой ленивый дух отец задумал послать меня с поручением к торговым партнерам в Падую.
Холодным осенним утром он велел оседлать коня и передал мне увесистый пакет. Путешествия по опасным дорогам и денежные расчеты меня нисколько не привлекали, но отцу я не мог перечить.
При хорошей погоде подобное путешествие заняло бы не более четырех дней в оба конца. Три года назад в провинции царил мир, так как тиран Карроза, правивший Падуей, был схвачен по приказу святого понтифика и посажен на цепь в замке Ангелов.
Только дождливая погода вздула реки и я был вынужден сделать крюк. Оставив коня на постоялом дворе в маленьком городке Сальваццано что лигах в пяти выше по течению реки Баккильоне, я поспешил нанять лодку чтобы хоть в сумерках, но добраться до цели своего путешествия.
На мое несчастье лодочники оказались весьма прозорливыми и решив покончить с ремеслом и перейти в разбойничье сословие, начать порешили с меня. Посреди реки я был раздет до белья и выброшен в ледяные кипящие воды, практически на смерть. Ударить ножом они посчитали излишнем. Бурной реке они поручили миссию стать моей убийцей.
Конечно, у меня имелся кинжал, но лапы у лодочников крепкие как кандалы, мне и шевельнуться не дали!
Господь хранил меня и бурные воды вынесли полумертвого от холода и усталости к берегу в лиге от Падуи.
С трудом выбравшись на берег я брел в темноте из последних сил не разбирая дороги. Я был готов смириться и упасть на лугу без сил, когда увидел огонек невдалеке.
О, как я стремился к нему!
Большой укрепленный дом был темен, только за решетками окна на втором этаже едва теплился огонек. Не в силах кричать или стучать в ворота, которых я и не нашел, найдя нишу в стене я скорчился в ней в тщетной попытке согреться.
- О-о-о…
Лиз во все глаза смотрела на рассказчика. В груди замерло. Ужасное положение, в котором оказался Марко три года назад вызвало нестерпимое желание обнять его и прижать к груди, чтобы согреть и заслонить собой от холода и ветра той давней ночи.
- На мое счастье дом принадлежал одной весьма молодой и ветреной особе. А вернее сказать ее мужу. Но тот так часто разъезжал по торговым делам, что она завела себе возлюбленного - офицера падуанского гарнизона. В тот вечер она допоздна его ждала, приготовив обильный ужин с изысканным вином и даже ванну с ароматными веществами.
Офицер прислал слугу с извинениями, так как его задержали в городе дела.
Дама не спала и, проходя по коридору мимо боковой двери услышала лязг моих зубов даже из-за толстых дубовых досок. Она тут же послала слуг, которые нашли меня и почти бесчувственным внесли в дом.
Увидев что я не похож на бродягу и услышав мой сбивчивый рассказ, дама прониклась милосердием и я был немедленно погружен в еще горячую ванну. Бокал гретого вина со специями избавил меня от холода и от угрозы заполучить лихорадку.
Пока я отмокал в ванне, приходя в себя, дама выгнала слуг вон и сама мне прислуживала, то подливая вина, то подавая закуски.
Марко улыбнулся виновато.
- К полуночи мы уже лежали в мягкой постели, даря друг другу любовь.
- И это все?
- О, нет! Утром приехал офицер и услышав мой рассказ, послал солдат к переправе. Лодочников поймали с моими деньгами и одеждой тут же. А на следующее утро падуанский судья отправил их поплясать на веревке и дать пинка ветру. После этого приключения я отказался наотрез продолжать карьеру отца. Отец утешился, взяв в компаньоны зятя Марио.
- Ты больше не встречался с той дамой?
- Я видел ее однажды, в Вероне, вместе с мужем и мог только послать ей воздушный поцелуй когда старый ревнивец отвернулся.
- Ты был на грани жизни и смерти!
- Да, этот так, но дух мой не был сломлен, а господь пришел на помощь.
Он был так близко и его губы так манили…
Лиз наклонилась и настойчивые руки юноши притянули ее еще ближе. Вкус его плоти был восхитителен, а ласки нежны и сладки…
Глава пятая
На следующий день Марко, хромая, спустился во двор и был встречен с восторгом всеми.
- Малыш, я вижу, что Элиза отличная сиделка! Ты сразу пошел на поправку! - воскликнул мэтр.
- Она замечательная сиделка, мэтр! Хвала господу нашему!
Марко поднял голову и махнул рукой Элизе, стоявшей у перил галерее второго этажа.
- Отлично! Мой мальчик у тебя был набросок охоты на львов?
- Да, мэтр.
- Местные нобили, братья Раймштейн горят желанием заказать героическую картину. Сделай их портретные наброски и вперед! Обещано пятьсот гульденов.
- Спасибо, мэтр Тоффини.
Мэтр похлопал Марко по плечу.
- Федерико тебя отвезет. Негоже натруждать больную ногу.
Когда Марко уехал на повозке, которую обычно использовали для доставки статуй к собору, Элиза дождалась мэтра у мастерской.
- Мэтр, вы сказали про братьев Раймштейн. Они вернулись в город?
- Да, епископ представил меня своим племянникам вчера в соборе. Крепкие парни, мускулистые как молодые боги. Вернулись из Италики на днях.
Мэтр зыркнул черными глазами из-под кустистых бровей.
- Что тебе до них?
- Ничего, спасибо. Я нужна сегодня для позирования?
- Сегодня нет.
- Тогда я помогу Ивонне.
- Сделай милость.
Лиз помогала на кухне, чистила овощи и резала мясо для тушения.
Хорошее настроение улетучилось без следа.
Ублюдочные бароны Раймштейн вернулись в Неймеген!
У барона Раймштейн, родного брата рирского епископа, тридцать лет назад родились мальчики - близнецы. По обычаям империи все имущество должен наследовать старший сын, а младший вынужден избирать путь служения богу или ремесло наемного воина.
Близнецы с самого детства были неразлучны и избалованы сверх меры. Баловать ребенка-портить его-эту мудрость никто не помнит, хотя все знают. Очаровательные близнецы превратились в жестоких себялюбцев, занятых только собой. Их прихоти были важнее всего. Важнее обычаев, традиций и законов! Старый барон погиб в сражении и земли с замком унаследовали оба наследника. Их так и звали - бароны Раймштайн. В долине Рира на тевтонской стороне о них девочкам и девушкам рассказывали страшные истории на ночь, для острастки… Распутные и наглые братья не давали проходу девицам, не взирая на происхождение, и епископу не однажды приходилось покрывать их выходки щедрой мздой. Лиз была одной из их жертв.
Только компенсацию за изнасилование получил мастер Шульц, авансом, а ее после забавы продали Гюнтеру, в "веселый дом".
Вот только мастеру Шульцу деньги впрок не пошли. Через полгода Лиз случайно узнала, что мастера и его жену зарезали ночью в постели. Убийца не был найден.
Лиз на всю жизнь запомнила свое ужасное пробуждение в замке Раймштейн на грязных простынях, в крови и семени, в синяках… Братья вернулись следующей ночью, теперь уже Лиз не пила и не ела ничего, так что второй раз ее насиловали не спящей…
Им нравилось ломать сопротивление, нравилось доставлять боль. Крики девушки их забавляли…
Уже оказавшись в "веселом доме" Лиз услышала, что братья Раймштейн все же нарвались. Так бывает всегда - тот, кто идет по жизни нагло и напористо, в конце концов, встречает достойного противника, еще более наглого и напористого.
Братья позабавились вечерней порой с монахиней из монастыря Святой Бригитты, а потом удавили и сбросили тело в Рир.
Тело далеко не уплыло, прибилось к камышам в трех милях ниже по течению. Монахиня оказалась урожденной Торн, из семьи вассалов герцога Дармштадского. Семья подала жалобу своему сюзерену. Нашлись свидетели. Епископ выплатил крупную сумму семейству Торн, а племянников быстренько удалил в Италику, замаливать грехи.
А вот теперь они вернулись, спустя два года.
Лиз не сомневалась, что эти выродки опять возьмутся за старое. Только теперь будут осторожнее…
Марко будет рисовать эти мерзкие рожи!
Лиз чистила морковь и волновалась за своего возлюбленного. В мужеложстве бароны Раймштейн не были замечены, но нрав их был крут. Могли затравить простолюдина собаками просто так, для забавы!
Марко вернулся к вечеру. Хромал он еще сильнее и Лиз поставила ему компресс.
Юноша устало откинулся на подушки.
- Ты будешь рисовать баронов Раймштейн?
- Двести пятьдесят гульденов мне не помешают!
- Мэтр говорил про пятьсот!
- Верно, но половина идет мэтру. Я же только подмастерье, а картину мэтр отметит своим именем.
- Ты будешь все рисовать, а деньги пополам. Это не кажется мне справедливым.
Марко поманил Лиз к себе. Прошептал на ухо.
- Мэтр всего несколькими мазками превратит мою поделку в истинное искусство. У него есть дар, настоящий дар, чудесный.
Лиз вспомнила про незаконченную картину с сияющим городом счастья на холме и прикусила язык.
Кто она такая чтобы поносить великого мастера?!
- Когда ты начнешь?
- Сегодня.
- Тебе надо отдохнуть, поберечь ногу.
- Я буду рисовать сидя.
- Можно я приду в мастерскую?
- Я буду только рад.
Марко взял руку Лиз в свою и поцеловал в ладонь.