Наконец настал день аудиенции у Верховного правителя. Алексей тщательно привёл себя в порядок. Ольга Сергеевна передала Алексею письмо для отправки…
Анастасия Васильевна пребывала в уверенности: сын выхлопочет место в Омске, чтобы быть поближе к Ирине Аристовой.
Она на прощание поцеловала сына в щёку.
– Если ради этой женщины ты останешься в городе и не отправишься на фронт, то я готова примириться с ней.
Губы Алексея тронула едва заметная улыбка…
Алексей предстал перед адмиралом стараниями адъютанта ровно в назначенный час. Колчак сидел за широким письменным столом, за которым царил военный порядок. Перед адмиралом лежало распечатанное письмо Каппеля.
– Штабс-капитан Алексей Дмитриевич Вишневский…
– Точно так, ваше высокопревосходительство! – отчеканил визитёр. Колчак удовлетворённо кивнул.
– Вы участвовали в дерзкой операции по освобождению семьи генерала Каппеля. Я внимательно прочёл его письмо. И хочу выразить вам свою признательность. – Колчак поднялся из-за стола, приблизился к офицеру и пожал ему руку.
– Я лишь выполнял свой долг, ваше высокопревосходительство, – скромно заметил Вишневский. – Тем паче, что штабс-ротмистр Бекетов проявил не только беспримерную храбрость, но и находчивость.
Колчак слегка улыбнулся и цепким взором смерил Вишневского.
– Похвально, что не забываете замолвить слово о сослуживцах. Я уже подписал приказ о присвоении штабс-ротмистру Бекетову очередного чина. Кстати, и вам также… Теперь вы – капитан.
– Рад стараться, ваше высокопревосходительство! Служу Великой России! – отчеканил новоявленный капитан.
– Вроде бы мы с вами решили все формальности, капитан. Так в чём же суть вашей просьбы? – дружески поинтересовался Колчак.
– Прошу вашего дозволения остаться в Омске. Готов на любую службу.
Адмирал удивлённо приподнял брови.
– После прочитанного письма генерала Каппеля, я не посмел бы упрекнуть вас в трусости, капитан. Так в чём же дело? Почему вы хотите остаться в Омске? Помниться, я предлагал вам стать офицером моего особого личного конвоя…
– Так точно, ваше высокопревосходительство. И я отказался, просился на фронт…
– Ну и…
Вишневский потупил очи долу.
– Я не посмею лгать вам, ваше высокопревосходительство. Скажу правду, как есть… – начал Вишневский. Колчак кивнул. – Спустя много лет я встретил женщину, которую страстно любил… Люблю по сей день… Думаю, вы поймёте меня, господин адмирал.
После последней фразы, вырвавшееся невольно, Вишневский замер. Впрочем, адмирал не делал секрета из своих отношений с госпожой Тимирёвой.
Колчак с любопытством изучал новоявленного капитана и, наконец, сказал:
– Ваш чин, капитан, позволяет служить в ставке адъютантом.
– Я готов! Благодарю вас, ваше высокопревосходительство! – отчеканил Вишневский.
– К тому же предложение об особом личном конвое остаётся в силе… – добавил адмирал. – Мне нужны честные, смелые, благородные офицеры, которые не стесняются сказать мне правду.
Лицо Вишневского озарила счастливая улыбка.
– Почту за честь, выше высокопревосходительство! И ещё одно…
Глаза Колчака невольно округлились.
– Умоляю вас выделить двух-трёх унтер-офицеров для охраны Ольги Сергеевы Каппель.
Колчак понимающе кивнул.
– Разумеется, капитан. К своим обязанностям приступайте незамедлительно. Я отдам все необходимые распоряжения.
Алексей откланялся и покинул кабинет адмирала уже офицером его особого личного конвоя.
Через пару часов Вишневского по приказу полковника Удинцова, начальника личной охраны адмирала, разместили в специальном помещении, отведённом для особого конвоя Верховного правителя, и поставили на довольствие. Многие офицеры конвоя пользовались услугами денщиков. Их также обеспечивали за казённый счёт.
Алексей позвонил в усадьбу матушке. Ещё в пятнадцатом году отец Алексея, как предводитель уездного дворянства, сумел выхлопотать для себя такую весьма полезную привилегию, как телефонная линия.
Алексей сообщил матушке о том, что будет служить в особом конвое Верховного правителя, и просил прислать денщика со всеми необходимыми личными вещами. Николай прибыл в Омск вечером.
А ещё через несколько дней в город перебралась Ирина Аристова. Николай приглядел ей приличную квартиру с телефоном, расположенную в тихом переулке, недалеко от ставки Верховного правителя. Так что влюблённые могли видеться, правда, происходило это нечасто, ибо офицерам личного конвоя Верховного правителя было недозволенно отлучаться более чем на восемь часов.
У Алексея начались серые служебные будни. Ставка бурлила, ибо на фронтах было неспокойно – красные собрали силы в кулак и на всех направлениях теснили войска Верховного правителя. Каппель яростно бился за Пермь, но был вынужден оставить город и отступить. Тобольск также переживал не лучшие дни. Красные постоянно трепали армию генерала Дитерихса и медленно, но верно подступали к городу. Верховный правитель выражал крайнюю озабоченность и выказывал всяческое недовольство по поводу военной стратегии пожилого Дитерихса.
Тем временем Ирина сидела дома в одиночестве, предаваясь скуке. Единственной её компаньонкой была горничная Даша, которая каждое утро посещала рынок и приносила "на хвосте" свежие сплетни.
Через неделю Ирина решила, что неплохо было бы заняться каким-нибудь общественно-полезным делом. Она отправилась в госпиталь, но в первые же минуты не выдержала вида крови. В конце концов, Ирина решила, что самое приемлемое для неё – вязать носки и варежки солдатам. Тем паче, что в этом занятии могла принимать участие и Даша.
Так наступила поздняя осень. Алексей почти не виделся с Ириной. Восьми часовые увольнительные по приказу полковника Удинцова сократились вдвое. Зачастую Алексей приходил на квартиру к Ирине измученным с единственным желанием поесть и вздремнуть пару часов. Женщина тихо страдала и порой её всё чаще посещали мысли: "А может быть, надо было простить Анатоля? Ведь он не виноват в смерти сына… Мальчика унесла пневмония…Анатоль всё осознал и раскаялся… Что с ним теперь стало?"
Покуда Ирина томилась в Омске, Анатоль с увесистым саквояжем в руках, в наряде простого мещанина покинул Тобольск. Он погрузился на судно, шедшее вниз по Иртышу до Омска, старался держаться незаметно и не привлекать к себе внимания. С этим судном многие состоятельные жители Тобольска перебрались в Омск, под крыло Верховного правителя в надежде обрести там покой и уверенность в завтрашнем дне.
Анатоль без приключений добрался до Аристово, от прислуги он узнал, что хозяйка перебралась в город, причём не одна, а с молодым соседом-офицером. Анатоль тотчас понял: сей сосед – Алексей Вишневский. И незамедлительно нанёс визит Анастасии Васильевне.
Родственница приняла повесу холодно, впрочем, Анатолий и не рассчитывал на тёплый приём.
– Отчего вы так странно одеты, Анатоль? – поинтересовалась хозяйка.
Гость усмехнулся.
– Видите ли, дорогая кузина, Белый Тобольск доживает последние дни. То, что пишут в омских газетах: "превратим город в непреступную крепость" – сплошная ложь и пропаганда. Красные, словно саранча, сметают всё живое на своём пути. Поверьте, их не остановить! Единственное спасение – бегство. Пока, что под крыло генерала Семёнова в Даурию.
Анастасия Васильевна округлила глаза.
– Но помилуйте, Анатоль! Что за речи в моём доме? Слышал бы вас мой сын!
Анатоль при упоминании сына оживился.
– Да, кстати, а как поживает Алексей Дмитриевич?
Анастасия тотчас уловила подвох в словах родственника.
– Послушайте, Анатоль, – ледяным тоном произнесла она. – Не сомневаюсь, что вы прибыли в наши края, дабы повидаться с женой. И узнали, что она покинула имение…
Анатоль сморщился, как печёное яблоко.
– От вас ничего не скроешь, любезная кузина…
Анастасия сделала глубокий вдох, а на выдохе произнесла, словно судья приговор осуждённому:
– Вы сами виноваты, что Ирина оставила вас. Ни одна женщина не сможет мириться с постоянными изменами мужа. Тем паче, что ваш сын скончался. Это тяжёлый удар для женщины…
Анатоль жестом прервал речь Анастасии.
– Прошу вас, не касаться этой темы. Потеря сына для меня также тяжела, как для Ирины. К тому же матушка почила в Бозе…
Анастасия кивнула.
– Так вот, – тем же судейским тоном продолжила она, – Ирина – единственный близкий человек, который у вас остался. Найдите её и увозите в Забайкалье.
Анатоль растерялся, ибо не ожидал подобных слов от Анастасии.