- Анна Ильинична Горина.
Голосом, который так подкупал всех знающих капитана, Шубин начал:
- Я пришел к вам, Анна Ильинична, с просьбой оказать нам помощь.
- Пожалуйста.
- Мы бы хотели узнать у вас некоторые детали о вашем супруге.
- Что вам известно о моем муже? - воскликнула Горина. В ее голосе послышался вызов. - Что?
- Очень мало. Почти ничего.
Горина смягчилась. Но ее глаза стерегли каждое слово, каждый жест громадного элегантного мужчины, сидевшего против нее.
- Мы не знаем, почему ваш супруг до сих пор не вернулся в Сверкальск.
Горина сжала свои свежие вишневые губы, и Шубин увидел, как они стали лиловыми.
- Нас интересует, где бы сейчас мог быть ваш супруг?
После долгой паузы Горина произнесла:
- Эти два года от него нет писем.
- Позвольте спросить еще. Вы можете не отвечать. Ваш супруг не оставил семью?
Вопрос задел сокровенные глубины души Гориной. У ее тонкого прямого носа легли две вертикальные складки, гладкий лоб покрыла сетка морщин.
- Нет, мы не расставались, - медленно ответила Горина.
- Тогда позвольте спросить, жив ли ваш муж?
Синие глаза опять уставились на Шубина. Горина старалась разгадать, что скрывается за этим деликатным вопросом.
- Я полагаю, что он жив, - без малейшего колебания ответила она.
- Не могли бы вы описать мне внешность вашего супруга, его одежду?
Снова наступило молчание.
- Анатолий - это имя моего мужа - был высок и силен. - Горина взвешивала каждое слово. - Лучше я вам покажу его карточку, - и женщина вышла в другую комнату.
Вскоре она вернулась с большой фотографией в литой серебряной раме. Шубин заметил, что Горина держалась спокойнее.
Капитан увидел типично русское лицо - открытое, с добродушным взглядом светлых глаз, с широким лбом. Сильная шея, широкие плечи. "Только такой и мог покорить эту красавицу", - невольно подумал Шубин.
- Ваш супруг располагает к себе, - сказал капитан, регистрируя одновременно, что комплимент не произвел на Горину ни малейшего впечатления. - Вы, конечно, понимаете, Анна Ильинична, что встает естественный вопрос - почему супруг и отец в течение двух лет не подает о себе никаких известий?
- Это интимная сфера, - парировала Горина, и Шубину пришлось извиниться.
План его, однако, еще не был выполнен и наполовину, но несмотря на первую неудачу, капитан решил не отступать.
- Может быть, вы сказали бы мне, куда и когда точно выехал товарищ Горин два года назад?
- Извольте. Он выехал двенадцатого июня. Но куда - мне не известно.
Это совпадало с цифрой "13" на часах и месяцем сооружения колонн.
- Все же, - не уступал Шубин, - как уехал ваш супруг? Отпуск, ссора, поиски нового местожительства, или что‑нибудь иной?
- По делам, - неожиданно резко проговорила Горина.
- Я уже кончаю, - улыбнулся капитан. - Позвольте спросить, не носил ли Анатолий Александрович какой‑либо приметной вещи? Скажем, не носил ли он швейцарских часов, например, "Лонжин"?
При этих словах Горина нервно провела по лбу маленькой ручкой, с ее губ сорвалось:
- Лонжин?
- Да, вот таких, - и капитан извлек из платка изящные, плоские часы с сиреневым циферблатом.
Делая вид, что не смотрит на женщину, Шубин в то же время отмечал себе каждое движение ее губ и глаз, каждое движение мышц лица.
Прошло около минуты, прежде чем Горина овладела собой. На ее лице сменилась целая гамма эмоций - испуг, растерянность, колебание.
- Нас интересует, где ваш супруг приобрел эти часы? - уже настойчиво спросил Шубин. - В СССР или за границей?
- Видите ли …он был в Финляндии, лет 10 назад. Там и приобрел. - Но, спохватившись, Горина быстро поправилась. - Однако я не уверена, что это именно те часы. Все часы одинаковы. И, конечно, это не его часы, - убеждала она капитана. - Конечно не Анатолия!
Шубин ушел с Синеглинной в 9 часов. Дорогой он не мог отделаться от странного чувства, которое оставила у него Горина. "Умна, холодна, красива, - подытоживал он свои впечатления. - Чем‑то встревожена. Скрывает личные вещи мужа и описания его одежды. Но какая выдержка! И какие нервы! И почему за эти два года ни одного заявления о пропавшем муже?!"
4. Ядовитая роза
Поистине это было потрясающее превращение! Исчезло свежее лицо с молодыми глазами, и вместо него в зеркало смотрелся старик. В комнате горел свет, но даже опытный глаз не нашел бы на лице старика фальши - торчали волоски редких бровей, желтел высохший лоб, темнели складки щек.
Примерив резиновую маску тончайшей работы, гладко выбритый человек с крепким торсом и сильной шеей опустил штору окна спальни и, быстро одевшись, стал извлекать отовсюду свое вооружение. В его руке появился черный портсигар и металлический карандаш. Короткими тренированными движениями, словно сборщик часов, он извлекал предмет за предметом из рамы овального зеркала, из корешка словаря, из флакона с тушью, из ножек кровати. Свое оружие человек прятал в часовом кармане брюк, на груди, вешал на пояс. Наконец, он осторожно снял с лица маску и, сложив ее внутрь лицом, поместил в плоский футляр. И опять произошла метаморфоза! Исчез старик с угреватой кожей и редкой седой шевелюрой. Вместо него стоял сосредоточенный человек с немигающим взглядом светлых глаз.
Но только сейчас наступила важнейшая часть его подготовки. Человек снял с полки ящик и отыскал в нем флакон с надписью "Синие чернила". Тут же в его руках появилась резиновая груша размером с яйцо. Далеко отставив руки, человек быстрым движением открыл опасный флакон и еще быстрее опустил в него хоботок резинового баллона. Наполнив грушу ядовитой жидкостью, он присоединил к ней тонкую трубку и укрепил баллон на ремне под мышкой. Затем человек вывел трубку по лопаткам на грудь около сердца и надел пиджак. В его петлице алела пунцово–красная роза из пластмассы. Через отверстие в пиджаке он соединил резиновую трубку с розой, и главное орудие нападения было готово. Включив свет, человек на минуту задержался в комнате и мысленно проверил снаряжение. Затем он, никем незамеченный, вышел в сад. Шел второй час ночи.
Дул легкий прохладный ветер. Чуть шелестели листья. Майор Дэм несколько раз глубоко вдохнул чистый воздух, легко перебрался через забор, словно бесшумная рысь миновал площадку детского сада и очутился на улице с противоположной стороны квартала. Луна давно скрылась за домами. Было совершенно безлюдно. Дэм зашагал к Алмазному институту. Информация говорила о том, что директор института Рублев на эту ночь оставил в своем сейфе коробку с большим редким алмазом.
Много времени прошло, прежде чем Дэм проник в СССР, прежде чем вошел в свою роль и, став русским гражданином, получил работу по алмазам. И никто не подозревал, что обходительный специалист - майор разведки врага. И все же Дэм чувствовал себя, словно под острым ножом гильотины. Здесь, в Сверкальске, городе тайн и алмазов, этот нож был особенно остер. Еще в школе разведке Дэм приобрел волчью осторожность и повадку шакала. Днем и ночью он был готов дать отпор нападению. Дэм опасался уборщиц, стен, сослуживцев. Он ждал нападения, сидя в столовой, находясь на работе, во сне, стоя в автобусе. И сейчас он шел в институт, сжимая в руке микрогранату. Ветер гладил головы елей и сосен. Ночь все ниже опускала свои крылья на город. Разведчик никогда не оглядывается, и Дэм шел прямо и прямо, лишь на углах улиц проверяя с помощью зеркальца, не следят ли за ним? Через несколько кварталов вдали показался высокий забор института - центр алмазных исследований Сверкальска. Дэм хорошо знал это учреждение Академии наук - каменный забор, нетронутый лес во дворе, трехэтажное здание, первый вахтер у входа, второй - в здании. Но еще лучше Дэм знал, что кабинет директора расположен на втором этаже.
У института Дэм на ходу извлек маску и, надев ее, перевоплотился в старика. В то же мгновение корпус его ссутулился, плечи опустились вперед, втянулась грудь, потух взгляд. Голова Дэма дрожала. Майор был не только разведчиком, но актером–профессионалом.
Остановившись у проходной будки, Дэм без стука открыл дверь и вошел внутрь. Его ослепила сильная лампа. Навстречу майору двинулся рослый человек в синем свитере.
- Скажи, товарищ, - шамкающим голосом спросил Дэм, - далеко ль отсюда до гостиницы? Уже в какой дом захожу - спят.
Сверкальск всегда был полон командированных. Лампа у входа привлекала людей, и вахтера не удивил поздний визит старика. Он доверчиво подошел ближе к Дэму и, глядя на морщинистое лицо посетителя, сказал:
- До гостиницы далече. Лучше поймать такси.
Разведка учит - лучший способ отвлечь внимание от своей внешности это смотреть человеку прямо в глаза. И Дэм не спускал с вахтера благодарных, заискивающих глаз.
- Где же поймать‑то такси? Лучше поясни, - сказал Дэм, незаметно приближаясь к человеку.
Когда расстояние между ними сократилось до метра, майор перешел на дыхание носом, где в ноздрях лежали предохранительные тампоны. Одновременно нажав под мышкой баллон с ядом, он пустил в лицо вахтера струю усыпляющего газа. Через трубку жидкость побежала в розу, внутри которой стоял миниатюрный распылитель. Из прекрасного цветка теперь выходило ядовитое облако газа без цвета и запаха. Оно на десятки секунд выключало мозг жертвы. И будь то часовой оборонного объекта или бдительный страж золотой кладовой, Дэм мог беспрепятственно пройти мимо него.