Завтракать ему не хотелось, неприятно было даже воспоминание о еде, и Фрол, умывшись только как следует, отчего стало даже немного веселей, отправился на завод. Валентина вставала позже - ей к девяти на работу.
Фрол вышел из дома - они жили на первом этаже в новом доме - и, пока шел к заводу (можно было проехать две остановки автобусом, а можно пешком за пятнадцать минут), опять почувствовал какое-то странное ощущение, от которого давно отвык, но которое, однако, было ему чрезвычайно приятно.
Ему хорошо шагалось - только струнка продолжала чуть-чуть звенеть, - и оттого, что на улице было прохладно и навстречу дул легкий утренний ветерок, Фрол вдруг почувствовал себя свежо и бодро, а утренняя какая-то хмарь, что всегда все-таки оставалась в голове после крепкой выпивки, улетучивалась очень быстро. Даже есть скоро захотелось. И по мере того как Фрол приближался к заводу, он незаметно для самого себя все убыстрял шаги и к проходной подлетел, слегка запыхавшись.
И, только пройдя вахтера, приближаясь уже к дверям цеха, он вдруг понял, чего он так торопится.
При входе в цех Фрола опять оглушил слегка и тем самым перенес как бы в другой мир шум работающих станков, хотя шум этот был еще не очень силен, потому что утренняя смена не начиналась - копошились только наладчики и дорабатывала ночная.
Фрол быстренько добрался до ЛИДы, вошел и, увидев на месте свой вчерашний мотор, "подкидыш", - даже бумажка была цела, - вздохнул, успокоившись.
10
Все так же жалок был его вид: ржавый, серо-бурый, он лежал, покосившись неуклюже на один бок, и странным казалось его присутствие здесь, среди новеньких, сверкающих серебристой краской двигателей. Но Фрол обрадовался ему, как старому своему знакомому. Он погладил его по шершавому бурому боку, вытер пыль с крышки, которую привинтил вчера.
Он хотел тут же поставить его на стенд, пока еще не началась смена, однако, оглядевшись, заметил, что все стенды заняты, подвесной конвейер стоит, а Иван с Федором, как всегда, еще возятся со своими моторами, - у Ивана работало два, у Федора один. Фрол подошел к ним по очереди - сначала к Федору, потом к Ивану, - поздоровался и у Ивана спросил:
- Сколько сдали?
- Двадцать семь с этими, - ответил Иван.
- Ого! А ты сам сколько?
- Восемь.
Фрол покачал головой, отошел.
Он вышел из ЛИДы, сел к баку и закурил. Сегодня курилось хорошо, и Фрол не спеша, щуря глаза, потягивал дым. Он прикидывал, как бы ухитриться ему сегодня позаниматься с "подкидышем", потому что конвейерщики, видимо, взялись за дело, иначе ночная смена не могла бы сдать так много. Конец месяца - не шутка. Двадцать восьмое число. "Подкидыш" заметен, и, если поставить его на стенд и возиться, а моторы будут идти, Арсений Самойлович обязательно увидит, и тогда уже Фролу несдобровать - накричит.
Может быть, самому покрасить?
На покраске моторов работал дядя Коля. Работа его, конечно, не из приятных: краска из распылителя летела не только на мотор, но и в стороны, оседала вокруг в кабине, так что владения дяди Коли были словно посеребрены инеем. Да и сам он похож на елочного гнома: серебристыми были даже брови и верхняя губа под носом. Он обычно работал без маски, хотя маска полагалась, и, окрасив несколько моторов и надышавшись ацетоновой краски, выходил, садился рядом со своей кабиной и курил - дышал теперь сигаретным дымом.
Если его попросить, он, конечно, покрасит, думал Фрол, но пока он придет, можно бы уж покрасить и самому, а один из стендов освободить - мотор на пол поставить. Фрол подошел к владениям дяди Коли, попробовал включить распылитель: воздух пошел, однако краски не было, краску привозят к началу смены.
Он стал думать о том, чем он может все-таки помочь Ивану Сергеичу. И ничего не мог придумать.
Скоро, как и вчера утром, появились и другие испытатели: Федор-маленький, Умейко. Послышался зычный голос Арсения Самойловича. Фрол встал и пошел в ЛИДу.
- Горчаков, Сергей, Дуганов! - закричал Арсений Самойлович от двери. - Везите на тележке - так не дождетесь.
"Плохо дело, - подумал Фрол. - Не успею". Пришлось снимать с конвейера моторы, не доехавшие до ЛИДы, ставить их на тележку по одному и возить к стендам. Снимали вручную - Сергей с Федей приподнимали висящий мотор, Фрол отцеплял крючки, и втроем они опускали мотор на тележку. Едва успели снять и отвезти два мотора - конвейер пошел. Третий и четвертый снимали уже с движущегося конвейера. "Попотеть придется", - подумал Фрол.
Двадцать восьмое число - не шутка.
Однако Фрол знал, что верти не верти, а больше, чем тридцать моторов, они не выдадут, потому что восемь моторов на обкатчика был предел. Это знал и Арсений Самойлович. Только в ущерб технологии можно было дать больше - только в том случае, если обкатывать их меньше положенного. И это еще при условии, что не будет серьезных дефектов сборки.
И началось…
Тут уж не до "подкидыша" было Фролу. Он едва успевал оглядываться на конвейер и только подсчитывал, когда идет его, Фрола, очередной мотор. Даже Умейко не улыбался, - ссупив брови, работал ключами, и ничего конфузного с ним не происходило. Горел план: Феня сказал, что вчера на партсобрании цех взял обязательство на сто пятьдесят моторов сверх плана до конца месяца, а им и до старого плана на двадцать восьмое моторов семьдесят не хватало. Вообще же суточный план был пятьдесят моторов, а до конца месяца оставалось четыре дня. Значит, за четыре дня нужно было собрать и обкатать двести плановых, семьдесят недостачи да сто пятьдесят по обязательству. Итого - четыреста двадцать моторов, по тридцать пять за смену на четверых. Или по девять моторов на каждого при плане четыре. Вот тут и подумай, и пораскинь мозгами…
Однако ни думать, ни раскидывать мозгами некогда было. Конвейер шел, моторы на стендах дрожали, подпрыгивали, и четверо испытателей работали ключами, коловоротами, а иногда - чтоб быстрее - молотками. К обеду, к остановке конвейера, каждый, кроме Сергея, сдал по четыре мотора (Сергею один бракованный попался, его увезли обратно на конвейер, и Сергей сдал три), и по два у каждого проходили первичную обкатку.
И только после перерыва, когда, наскоро проглотив обед, они все четверо - всей бригадой - вернулись в ЛИДу, вышла передышка: опять что-то случилось на участке масляного насоса. Арсений Самойлович побежал куда-то выяснять. Все четверо, наскоро закончив еще по одному и запустив по следующему, сели к баку покурить.
11
Было сдано девятнадцать моторов, еще четыре будут готовы после вторичной обкатки, можно было считать - двадцать три. Еще двенадцать, если по новому плану. А времени оставалось два с половиной часа. При всем старании - восемь моторов на четверых.
- Кому это обязательство нужно? - сказал Сергей.
- Раз приняли, значит, нужно, - отрезал Умейко. - Тебя не спросили.
Умейко курил дешевые, по десять копеек, сигары. Дым от них шел пахучий и едкий.
- Дурак, сам же больше получишь, - добавил он, затянувшись и выпустив целый сноп дыма.
- А нас почему не спросили? - сказал, не унимаясь, Сергей.
- Спросят. Митинг будет - и спросят, - ответил ему Федор.
- Сначала приняли, а потом спросят, понял? - пояснил Умейко и улыбнулся.
Помолчали.
А Фрол о "подкидыше" думал. "Встану посмотрю", - подумал он. Неловко как-то поднялся - хрустнуло в пояснице - и, не говоря ни слова, не разогнувшись до конца, зашагал в ЛИДу. Все видели, как Фрол пошел не налево к стендам, а направо, к Фениному столу и к тому месту, где лежал его вчерашний необкатанный мотор.
- Горчаков все со ржавчиной возится, - усмехнулся Умейко.
- Не пропадать же добру, - сказал Сергей. - Два рубля лишних все же.
- Тебе бы, Серега, все рубли считать, - упрекнул Федор.
- А чего ж? Мы с тобой сидеть будем - у моря погоды ждать, а Горчаков лишний сделает. Правильно!
Фрол потрогал мотор - "только бы никуда не унесли, черти!" - поправил бумажку, которую прицепил вчера. Хоть бы постоял конвейер минут двадцать еще… Может, постоит? Опять надо Федю просить.
Фрол направился к стендам, снял один обкатанный, но не принятый еще Феней мотор - на дальнем от входа стенде, четвертом, - и пошел к Федору.
- Федя, подмогаешь?
- Ты что, Фрол Федорыч, офонарел, что ли? - засмеялся Умейко. - Тебе чего - не хватает?
- Не в этом дело. "Офонарел"! Возьмут его - понимаешь, нет? На запчасти возьмут, а то и в переплавку.
- Ну и пусть берут, - сказал Сергей. - Охота тебе, Фрол Федорыч, возиться?
- Раз беру, - значит, охота, - ответил Фрол.
И только Федор-маленький молча затянулся еще несколько раз из оставшегося "бычка", обжигая пальцы, и, бросив совсем крохотный окурок в песок бака, сказал:
- Пойдем, Фрол Федорыч. "Спасибо", - подумал Фрол.
- Только смотри, как бы Арсений не увидел. Влетит, - добавил Федор, когда они подтаскивали мотор к тельферу. - Подождал бы…
- Четыре дня запарка будет, - ответил, кряхтя, Фрол. Он теперь боялся момента, когда придется разогнуться, - это был застарелый радикулит, он то пропадал совсем, то вдруг неожиданно появлялся - и всегда в самые неподходящие моменты. - А за четыре-то дня, знаешь… - добавил он, крякнув.
- Ну, смотри.
И Фрол поставил "подкидыша" на четвертый стенд.
И в этот момент пошел конвейер.
Фрол засуетился. Первым делом он снял готовый мотор со второго стенда - Феня и на полу проверит - и таким образом освободил место для очередного. Это был резерв. "Сволочи, не могут по лишнему стенду поставить!" - подумал он. И действительно, испытатели давно твердили Арсению, чтобы тот сказал на оперативке, и Арсений Самойлович говорил, однако пятые стенды только обещали.