Во всяком случае, через вокзал — там наверняка все оцеплено. Я же сообщил сдуру, что мы бежим в столицу...
Но мы ехали всю ночь. Было тепло под грудой щебня, вечером мы перекусили и выкурили по косячку. Единственное, что было действительно плохо — под утро у Арни появились хрипы. Он ничего не говорил, улыбался, только в глазах появилась какая-то затравленность и тоска.
Одного укола, конечно, недостаточно. Арни нужно в больницу, нет другого выхода... Временами я думал, что все это — полное безумие. Особенно, когда задумаешься о цели нашего побега. Это Таро нас убедил. А что у Таро — детские наивные воспоминания... папа, мама. Правда, странно, что он запомнил адрес, это уже что-то значит. Но все равно... Таро хоть немного квиринец. А мы? Ну не может быть такого, чтобы эти квиринцы вот так просто могли принять незнакомых парней. Кто мы им? Мало ли таких желающих... Они же не могут брать к себе всех подряд, кто хочет. К тому же если это официальный наблюдатель, то он не имеет права ссориться с нашей властью.
Это было какое-то безумие. Ведь Арни тоже все это понимал, не мог не понимать. Он гораздо умнее меня. Боль... да, я понимаю, что это такое. Не только боль, но ужас этот, ощущение неотвратимости ужаса и полного своего бессилия. Но в конце концов боль была позавчера, и воспоминание вряд ли сильнее сегодняшнего, настоящего ощущения подступающей одышки.
У нас нет выхода, хотел я сказать. Нам нужно вернуться. Квиринскому наблюдателю мы не нужны. Надо сдаться и принять все, что нам предстоит. Вероятно, и Арни хотел мне сказать то же самое. Это было бы разумно. Вернуться.
Только не хотелось. Ни в нос получать не хотелось, ни на качалку. Ни выслушивать всякие гадости. Ни под суд. Не хотелось, чтобы они все оказались правы, а мы — нет. Вот мы и ехали со своей гордой правотой на груде щебня в неизвестность.
...Я проснулся оттого, что вагон стоял. Полежал немного — никаких звуков не доносилось снаружи. Стоим мы, видимо, давно уже.
...что же так, вечность лежать? А если это уже конечная станция, и скоро вагоны разгружать будут? Все равно нужно посмотреть. Я осторожно выкопал голову. Кажется, нет никого вокруг. Я начал освобождаться.
Вокруг было пусто. Мы стояли на большом вокзале, где-то на дальних путях. Осмелев, я даже влез на щебень и смог прочитать вдалеке над вагонами название станции: Райзнок.
Мать моя, а ведь это совсем недалеко от Баллареги. Тут уже и пешком можно дойти. Езды, может быть, часа два.
Что делать? Ждать, пока снова поедем? Но вдруг это конечная? Я спрыгнул на землю, прошелся вдоль вагонов... Так и есть — тепловоз отцепили. И стоим мы в тупике. Стали бы они менять тепловоз, если до Баллареги всего два часа? Значит, это конечная. Я снова влез на платформу. Разыскал торчащую из щебня дыхательную трубку Арни, постучал по ней. Через минуту черный и недовольный Арни оказался на поверхности. Я коротко обрисовал обстановку.
— Думаешь, пешком пойдем? — спросил Арни. Я пожал плечами.
— Еда у нас есть... немного, но, может, хватит. За два дня мы должны дойти — если не заблудимся. Да мы не заблудимся, будем на железку ориентироваться. А через вокзал все равно в столицу не попасть.
— А если на какой-нибудь пассажирский попробовать? Здесь электрички должны ходить. Видишь, может, нас уже и не ищут особо.
— Ну давай рискнем, — согласился я. В любом случае здесь оставаться не стоило.
Мы сжевали по сухарю. Пить уже хотелось сильно. Сенсар было решено приберечь на потом. В самом деле, думал я, чего мы изображаем из себя каких-то суперагентов. Делать больше нечего Охране, как только нас ловить по всем городам. То есть в поиске мы, конечно, числимся, светиться нам нельзя. Но вряд ли на нашу поимку брошены все силы Охраны и общинников.
Надежды наши оказались тщетными.