- Салям, Махмуд! - удивился Полещук памяти узнавшего его бармена: ведь через эту транзитную "Викторию" проходят сотни наших. Впрочем, для сотрудника местной контрразведки "мухабарат", каковым, без сомнения, уже давно являлся Махмуд, это была обычная работа: видеть, слышать, запоминать, общаться и давать информацию. - Иззейяк? Иззей сыхха? [Как твои дела? Как здоровье? - егип. ] Дай-ка мне, братец, пива, да похолоднее!
- Одна секунда, баш мугандис! [старший инженер - егип., одна из форм обращения к образованному человеку] - Махмуд метнулся к холодильнику, достал из него сразу же запотевшую бутылку египетского пива "Стелла" и поставил ее на стойку бара вместе с высоким стаканом.
- Как дела у мухабарат? - спросил Полещук и улыбнулся.
- Мистер Искяндер, а при чем здесь мухабарат? - ухмыльнулся бармен. - Наверное, неплохо. Но я к этой уважаемой и серьезной организации отношения не имею.
Полещук и Махмуд посмотрели друг на друга и рассмеялись. Обоим все было более чем понятно.
Потягивая "Стеллу", Полещук вспомнил забавный эпизод из рассказа отца о его проживании в "Виктории". Полковник Николай Полещук, человек наблюдательный и осторожный, однажды заметил, что в его вещах рылись, что-то искали. Недолго думая, он нарисовал на листах бумаги многозначительный кукиш (для него это было элементарно - природный дар и учеба до войны в Одесском художественном институте), и распихал рисунки в своих вещах. После этого никто к ним не прикасался. Интересно, кукиш для арабов означает то же самое, что для нас? - подумал Полещук. - Или батю оставили в покое, потому что ничего не нашли?
Пообщавшись с барменом, угостив его болгарской сигаретой и осушив бутылку весьма неплохого (в Союзе такого нет) пива, Полещук протянул Махмуду пятифунтовую банкноту.
- Денег не надо! - поддельно возмутился бармен и улыбнулся в вороного цвета усы. - Клянусь Аллахом, обижаете, мистер Искяндер! Сегодня вы - мой гость.
- Ладно, Махмуд. Тогда давай еще одну "Стеллу", - нашелся Полещук, - за мой счет. Выпьем вместе.
Так и сделали. А ближе к вечеру, когда в баре стал собираться народ, Полещук, не испытывая ни малейшего желания с кем-либо еще общаться, расплатился за пиво, пожал бармену руку и вышел на улицу прогуляться. Мысли его преследовали самые неприятные. Экзотика египетской столицы от них совершенно не избавляла. Генерал Верясов… - крутилась в голове единственная фамилия, - этот Верясов, если он действительно зам главного, непременно устроит мне веселую жизнь… С другой стороны, как говорится, "дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут"…
* * *
- Товарищ генерал-полковник, лейтенант Полещук прибыл для дальнейшего прохождения службы.
Полещук вытянулся перед главным военным советником и мельком оглядел его кабинет. В глаза бросились портреты генсека Брежнева и президента Насера, висевшие на стене за креслом главного военного советника. Слева - карта Египта на арабском языке, над названиями крупных населенных пунктов их перевод на русский. Тактическими условными знаками обозначена дислокация египетских частей и соединений. Тихо шелестел кондиционер. После уличной жары в кабинете было прохладно.
- Здравствуй, лейтенант! - высокий с военной выправкой мужчина в годах с характерным для человека, привыкшего повелевать людьми лицом, встал из-за стола, сделал пару шагов навстречу и протянул руку. Генеральские лампасы и погоны с тремя вышитыми канителью звездами, наверное, мог узреть любой офицер, несмотря на отсутствие оных на простеньком цивильном платье (белая рубаха с коротким рукавом и мешковатые черные брюки) главного военного советника. - Ждали тебя. Вашего брата, переводчиков, вроде много, а шлют сюда одно говно. А, Белоглазов?
- Так точно, товарищ генерал-полковник. Но и нормальные переводчики тоже есть.
- Есть на жопе шерсть! - генерал Катушкин зло посмотрел на подполковника Белоглазова. - Только руководить ими нужно, как положено. А то шляются, знаете ли, по ночным кабакам, безобразия нарушают. Запомни, подполковник, железную истину: враг номер один - Израиль, а враг номер два - переводчик! Куда мы Полещука планировали?
- В главный штаб ПВО в группу генерала Сизарева, - Белоглазов повернулся к Полещуку. - Или к авиаторам. У них тоже нехватка переводчиков, товарищ генерал.
- Так, Дольский, думаю, пока обойдется. Там на английском парни шпрехают. А вот Василию Федоровичу Сизареву надо помочь. - Генерал Катушкин посмотрел на Полещука. - Справишься, лейтенант?
- Постараюсь, товарищ генерал-полковник! С пэвэошниками в прошлом году здесь работал…
- Кстати, у него медаль "За боевые заслуги", - добавил Белоглазов. Катушкин повернул голову к своему референту и, будто не услышав его слова о награде, смерил начальственным взглядом по-прежнему стоявшего навытяжку Полещука.
- Не постараюсь, а так точно! Учить вас надо уставам, офицеры хреновы.
Раздался осторожный стук в дверь и в кабинет заглянул дежурный офицер, одетый как все сотрудники аппарата - в белую рубашку с галстуком и черные брюки.
- Товарищ генерал-полковник, к вам генерал Верясов.
Но Верясов, бесцеремонно отодвинув оперативного дежурного, уже входил в кабинет.
- Разрешите, Иван Сергеевич?
- А, Владимир Борисович, заходи, - главный военный советник привстал со стула, пожал руку Верясову и указал на стул рядом с собой. - Садись, генерал. Как там Москва?
Но Верясов, не отвечая на вопрос главного, не сводил глаз со стоявшего навытяжку Полещука.
- Ага, попался-таки! Сукин сын! - Верясов повернулся к ничего не понимавшему генералу Катушкину. - Вот, полюбуйтесь, Иван Сергеевич, на молодого охламона и пьяницу. - Как фамилия?
- Лейтенант Полещук, товарищ генерал. Переводчик арабского языка, выпускник ВИИЯ. - Полещук опустил голову вниз, поняв, что сейчас сбудутся его самые мрачные предчувствия.
- Откомандировать в Союз! - лицо Верясова пошло красными пятнами. - В двадцать четыре часа! - Громко зарычал он, срываясь на крик. - С соответствующей характеристикой… Молокосос!
- Погоди, Владимир Борисович, - прервал Верясова главный военный советник, - не кипятись. Доложи, что случилось.
Верясов коротко рассказал генералу Катушкину об инциденте в самолете, максимально сгустив краски. После его рассказа самым подходящим местом для Полещука оставалась, видимо, только исправительная колония строгого режима. Попытки Полещука вставить хотя бы слово натыкались на генеральский рык "молчать!" И лейтенант замолчал. Подполковник Белоглазов, непрерывно вытиравший пот (хотя в кабинете было скорее холодно, чем жарко), промямлил что-то о дефиците кадровых переводчиков и о боевой медали, но тоже замолчал, нарвавшись на нецензурную реплику генерала Верясова.
- Охолонь, замполит, - остановил своего заместителя главный военный советник. - Мне все ясно. Вернее, ни х…я не понял. Он что, надрался с работягами, а потом хотел тебе морду набить? Херня какая-то! Генерал Полещук на курсах "Выстрел" (Высшие общевойсковые курсы офицерского состава в г. Солнечногорске Московской области) кем тебе приходится? - неожиданно спросил он Полещука. - Отец?
- Никак нет, товарищ генерал-полковник. Однофамилец. На "Выстреле" два Полещука. Мой отец, Николай Иванович, полковник. Преподаватель тактики и оперативного искусства. А второй Полещук - Илларион Иванович, генерал-майор. На "Выстреле" все считали, что они братья…
- Хреново же воспитал тебя отец, - встрял генерал Верясов. - Молодой человек, а хамишь генералу… Все вы там в ВИИЯ блатные… Институт блата и связи имени Биязи!
- Владимир Борисович, дай договорить, - прервал своего заместителя генерал Катушкин и, раздражаясь, хлопнул ладонью по столу. - Полковник Полещук… Полещук… Николай… Батя воевал?
- Так точно, товарищ генерал, - Полещук, наконец, поднял голову и посмотрел на главного. - До Берлина дошел. 312-я стрелковая дивизия, начальник штаба полка. Кажется, первый Белорусский фронт…
- Все, вспомнил. 312-я Смоленская… - Генерал Катушкин перевел взгляд с Полещука на своего заместителя по политической части. - Майор Полещук. Краков брали вместе, соседями были. Их дивизия восточнее наступала. Боевой офицер… - Генерал замолчал, видимо, вернувшись мысленно в те далекие военные годы. - Так, объявляю свое решение. В Союз, лейтенант, не полетишь. Будем тебя здесь перевоспитывать. Отставить группу генерала Сизарева, - ты, подполковник, записывай, - Катушкин глянул на Белоглазова. - На передний край его, на фронт, к евреям поближе. В пехотную бригаду поедешь. - Генерал на мгновение задумался. - Хотя, какая на х…й, бригада? Батальон - самое тебе место! Чтобы служба медом не казалась… Да перед Владимиром Борисовичем извинись. Всего-навсего лейтенант, а уже борзой до… - Не закончив фразу, Катушкин встал со стула и громко скомандовал: - Выполнять! Чтобы завтра же был на канале!
Полещук вздохнул с облегчением: ТуркВО, вдруг "засветивший" со страшной силой, пока, похоже, перебьется без него. "Дальше фронта не пошлют… - вспомнил Полещук, - батальон так батальон…"