- Мы выполнили задание, и командование объявило нам благодарность. Но самолет поврежден. У нас остается один выход - пробиваться через линию фронта. Надеюсь, все понимают, насколько это опасно. Продуктов - самая малость, рюкзак с ними будем нести по очереди. Стрелять только в крайнем случае, громко не разговаривать, будем передвигаться с интервалом в пять метров. Вопросы есть?
- Самолет подожжем? - вырвалось у Курта. - Чтобы наш "арадо" не достался русским.
- Чудак! - оборвал его второй пилот. - Думаешь, они еще не ищут нас? А ты хочешь облегчить им дело...
- Пошли! - приказал гауптман, и они двинулись от темного, какого-то хмурого и одинокого "арадо" в сторону леса, черневшего в сотне метров. Когда-то тут был полевой немецкий аэродром. Именно здесь служил гауптман Вайс - нынешний командир "арадо", - он знал окружающие леса и уверенно вел группу.
Мюллер немного отстал и поравнялся с обер-лейтенантом Вальтером Вульфом. Второй пилот был для него воплощением настоящего мужчины. Во-первых, год воевал на Восточном фронте, сбил несколько русских самолетов и только после ранения и лечения в госпитале попал в их экипаж. Во-вторых, мог выпить, наверное, целую бочку шнапса, по крайней мере сам хвалился этим, и девушки липли к нему. Поэтому, увидев, что обер-лейтенант шагает рядом, Курт поневоле подтянулся и сказал:
- Я очень рад, герр обер-лейтенант, что мы выполнили задание и заслужили благодарность.
Вульф, вероятно, не разделял его оптимизма - ничего не ответил, пробурчав что-то невнятное.
- Жаль самолет, - продолжал Курт.
- Помолчи, - посоветовал обер-лейтенант, - жалей лучше себя, ведь неизвестно, выберемся ли отсюда.
- Но мы же вооружены и можем делать ежесуточно не меньше тридцати километров.
- Единственная надежда, что у русских тут нет собак, - ответил Вульф хмуро. - Пустили бы по нашим следам овчарок, тогда увидел бы...
- Пока они найдут "арадо", мы будем далеко.
- Ну-ну! - пренебрежительно бросил обер-лейтенант. - Тебе море по колено, а меня сбивали под Смоленском, и я уже блуждал в лесах. Слава богу, там линия фронта была рядом...
- Неужели вас сбивали? - В словах Курта прозвучало искреннее удивление. - Вас?
Обер-лейтенант ничего не ответил, только засопел сердито и плечом раздвинул кусты. Он-то знал, что через день-два или даже раньше от юношеской бодрости и оптимизма Курта не останется и следа, расхнычется, заскулит, станет ныть. Ну и черт с ним и со всеми, другими, в конце концов, он увидит, как будут складываться обстоятельства! Конечно, вместе пробиваться лучше, но в случае чего можно отколоться, ему своя шкура дороже. Да и ради чего должен подставлять голову, не из-за этого же сопливого недотепы?!
Гауптман, как и вначале, шел впереди, время от времени сверяясь с компасом. Думал: хорошо, прошел уже почти час, они отошли от поврежденного "арадо" километра четыре, а дальше, насколько он помнит, начинаются болота. Они должны пройти немного топями, чтобы не оставить следов, - на всякий случай, потому что вряд ли у русских тут есть собаки. По нынешним понятиям это - глубокий тыл, и для чего здесь держать поисковые группы с собаками?
Они подошли к довольно широкому, но мелкому ручью, и гауптман остановился. Приказал:
- Километр пройдем по воде.
Первым вошел в ручей, за ним потянулись другие. Штурман, который шел вторым, горячо дохнул пилоту в затылок и спросил:
- Зачем это, Петер? Кто нас станет преследовать?
Они уже два года летали вместе, дружили и целиком доверяли друг другу.
- Должны подстраховать себя, - ответил гауптман.
- И ты серьезно считаешь, что нам удастся выйти?
- Шансов мало.
- Тогда стоит ли мучиться?
- Не надумал ли?..
- Наверное, это было бы для нас наилучшим выходом. Я сам советовал тебе идти лесом, подальше от шоссе. Сгоряча советовал, а теперь подумал и решил: нужно выйти на шоссе и сдаться первой попавшейся воинской части.
- Нет.
- Почему?
- Мы офицеры, Арвид. И должны быть верны присяге.
- Фюреру?
- Тише, - предостерег гауптман.
Штурман оглянулся. За ним брел по воде радист Курт Мюллер и, конечно, за чавканьем своих сапог ничего не мог расслышать. Сжал плечо пилота и сказал:
- Обидно: самолет угробили и сами страдаем из-за каких-то диверсантов.
- Видел, как с ними носились?
- Операцию обеспечивал сам Скорцени. Мне сказал Кранке, что того гуся на мотоцикле вроде бы знает сам фюрер.
- Соврал.
- И я так думаю. Так что же мы решим?
- Дождемся утра, тогда поговорим.
- Только не было бы поздно: нарвемся на засаду - скосят всех.
- Могут скосить, - тяжело вздохнул гауптман. Он пересек ручей, вышел на берег и приказал: - Отдых пять минут!
Сняли обувь и выжали мокрые носки. Ждать, пока высохнут, не имели права - обулись и последовали за гауптманом. Шли, и мокрый грунт вязнул под ногами.
25
Мотор прогрелся и гудел успокаивающе. Узкий луч фары освещал ухабистую неровную дорогу. Ипполитову хотелось выжать газ до конца, даже попробовал на сравнительно ровном участке ехать немного быстрее, но не заметил очередную выбоину, и мотоцикл бросило так, что чуть не вылетел из седла.
- Ты что, сдурел? - возмутилась Сулова. - Перевернемся!
Она держалась на удивление спокойно. Может, только внешне? Ипполитов не мог заглянуть ей в глаза, а хотелось: неужели Лидка чувствует себя лучше, чем он? А его не оставляло ощущение, будто кто-то все время следит за ним, не сводит пристального взгляда, чуть ли не берет на мушку - и сейчас раздастся длинная очередь...
Ипполитов знал, что это, конечно, глупости, нервное расстройство, но никак не мог избавиться от этого чувства. Хотелось свернуть на какую-либо боковую дорогу, петляя, как заяц по скошенным полям, чтоб углубиться потом в лес, в дебри, замереть, отлежаться.
Ипполитов думал: еще два года назад он ходил по таким дорогам спокойно, как хозяин. Неужели эти два года в Германии так сломили его? Ведь нет никаких оснований для волнения. Каждый, кто встретит его сейчас, должен раскрыть рот от удивления и застыть в почтении: Герой Советского Союза, майор Смерша - это дано лишь исключительным людям, лучшим и самым преданным.
Однако мысль об этом почему-то не утешала. Не радовало и то, что он снова среди так называемых своих. Хамье проклятое! Свои там, по ту сторону линии фронта, и надо сделать так, чтобы как можно скорее возвратиться туда.
Дорога постепенно улучшалась. Ипполитов прибавил газу, но вдруг за поворотом появились дома, началось то ли большое село, то ли какое-то местечко. Ипполитов инстинктивно сбавил газ, боясь взбудоражить сонные улицы.
Поселок спал. Светилось, может, одно или два окна. Ипполитову захотелось заглянуть в них, хоть как-то приобщиться к этой жизни. Это желание было настолько острым, что даже притормозил, но посмотрел на равнодушную, абсолютно спокойную Сулову (завернулась в шинель, подняла воротник и, кажется, даже дремлет - вот железные нервы или, может, эмоциональная сухость?) и застыдился.
Миновали центр поселка с несколькими двухэтажными домиками. Улица круто нырнула в ложбинку, и вдруг Ипполитов увидел шлагбаум. До него еще оставалось метров пятьдесят, но он нажал на тормоза, почти остановился. Появилось желание развернуться, шастнуть в какую-нибудь улочку, но собрал всю силу воли и подкатил к шлагбауму уже по инерции, на всякий случай нащупав ложе автомата, торчавшее из коляски.
Навстречу метнулась фигура в шинели, засветился фонарик, луч скользнул по мотоциклу.
Ипполитов недовольно закрылся рукой. Он почти уперся колесом в шлагбаум и увидел еще одного солдата с автоматом - дуло почти касалось его...
Ипполитов, не слезая с седла, протянул офицерскую книжку и сказал громко и властно:
- Майор Таврин из Смерша армии.
Старшина - теперь глаза Ипполитова привыкли к темноте, и он увидел его погоны - взял документ. Посветил фонариком, только взглянул на удостоверение, вытянулся и вернул его Ипполитову.
- Товарищ майор, - доложил старшина, - где-то недалеко приземлился немецкий самолет, и есть приказ перекрыть все дороги.
- Знаю. - Ипполитов спрятал офицерскую книжку. - Мы патрулируем эту зону и ищем диверсантов. Никто не проезжал здесь?
- Нет, пока что все спокойно.
- Будьте внимательны, старшина. Обстановка сложная, и все может случиться.
- Кто с вами?
- Все в порядке, старшина. Наша сотрудница. Не теряйте бдительности! - приказал, совсем войдя в новую роль. - Тщательно проверяйте документы у всех и при первом подозрении задерживайте.
- Имеем такой приказ, товарищ майор.
- Поднимите шлагбаум. Еще раз повторяю: бдительность!
- Слушаюсь! - Старшина откозырял и приказал солдату: - Иваненко, разве не слышишь? Поднимай...
Только теперь солдат опустил автомат, и Ипполитов облегченно вздохнул. Не очень приятно, когда в тебя тычут дулом, - кажется, ерунда, никто в тебя не собирается стрелять без приказа, наоборот, слушаются и козыряют, но все же лучше, когда автомат болтается, за плечом.
Вдруг Ипполитов подумал: вот бы сейчас скосить обоих - старшину и солдата - короткой очередью. Две-три секунды - и нет первых свидетелей, увидевших его...
Может быть, и на самом деле?..
Ипполитов потянулся к оружию, но, нащупав холодное ложе, отдернул руку и обругал себя: не горячись, ты среди своих, видишь, как суетится солдат, поднимая шлагбаум, и как тянется старшина... Для старшины майор Смерша действительно большое начальство. У него и в думах нет, кто перед ним на самом деле.