Утки посидели тесной кучей, затем принялись охорашиваться. Они разворачивали и складывали крылья, оправляли перья и даже прополаскивали их. Между делом негромко переговаривались, словно вспоминали случившиеся в пути приключения. Вот две утки отделились от стаи, подплыли к берегу и принялись доставать корм. Ныряли по очереди. Одна уйдет под воду, а другая плавает вокруг, сторожит.
Хочется подкрасться к уткам поближе, но не стоит их тревожить. Через пару часов им предстоит новая дорога, и кто знает, что их ждет за другим перевалом.
Нулики
Представь такой случай. Отправились вы с товарищем на прогулку и где-то у таежной поляны встретили кедровку, кукшу и ворона. Ты, конечно, узнал их сразу. Темно-коричневое оперение кедровки усыпано белыми пестринами, конец хвоста окаймлен белой полосой, подхвостье тоже белое. Кукша одета в буровато-серый наряд, хвост у нее ярко-рыжий, на голове хохолок. Ворон крупнее кукши и кедровки, черный, тяжелый, клюв у него большой и длинный. Спутать этих птиц трудно, а вот твой товарищ спокойно заявляет, что все они обыкновенные вороны и никакой разницы между ними нет. Тебе даже стыдно станет за такого товарища…
Но вот вы вышли к болоту и вспугнули небольшую буровато-серую птичку с длинными ногами и тонким клювом.
- Что это за птица? - спросит тебя товарищ.
- Кулик, - ответишь ты. - Они всегда у болот водятся.
- А как этот кулик называется?
- Я же сказал, кулик, и все, - будешь настаивать ты. - Что здесь непонятного?
Теперь стыдно за тебя. Ведь кулик - это общее название очень многих птиц: плавунчиков, турухтанов, песочников, улитов, кроншнепов, бекасов - всех и не сосчитать. Только у нас на Севере разных куликов более сорока, и каждый; естественно, имеет свое имя, а то и несколько.
Васькины ключи
Долина, в которой лежит наш поселок, знаменита тем, что в ней прямо из-под земли бьют ключи. В таком ключе можно сварить картофелины или узелок риса. И еще вдоль этой долины проходит птичья дорога. По ней утки, гуси, кулики осенью летят в теплые края, весной - обратно.
Первыми отправляются кулики, через неделю гуси с утками, затем лебеди. Когда пролетают лебеди, наступают морозы, и уже зима.
Путь у птиц неблизкий. Одни зимуют в Африке, другие в Южной Америке, третьи в Австралии. Летят птицы ночью и на рассвете, а днем отдыхают на озерах и речках. Здесь они кормятся, спят, приводят в порядок перья. Такие места я называю птичьими станциями.
В нашей долине их три. На Щучьем озере останавливаются черни, гагары, свиязи. Гремучий плес нравится чиркам и шилохвостям. Гуси отдыхают на Лосином болоте. Гусь - птица осторожная и садится только в открытых местах. К тому же корму на болоте много: шикша, голубика, трава разная.
А вот кулики в нашей долине станции не имели. Шумнут над головой, пропищат жалобно "ти-ви-ти, ти-ви-ти" и направляются к перевалу. Хоть и устали, и есть хочется, а нужно лететь дальше.
И вдруг станция появилась. Соорудил ее мой товарищ Васька Чирок, работающий в совхозе бульдозеристом. Он и в самом деле немного на чирка похож. Маленький, остроглазый, и нос лопаткой.
Как выстроили у нас ферму, бригадир дал Ваське задание осушить торфяник. Сел Чирок на бульдозер и прокопал вдоль торфяника глубокую канаву. Вода в нее сбежала, и стал торф легким да ломким. Чуть пальцами придавишь - он уже крошится. Такой торф как удобрение на полях рассеивают.
Пробивая канаву, Васька неожиданно открыл теплые ключи. Никто и не предполагал, что они там могут быть. Как достиг двухметровой глубины, так ключи и забили. Чирок с бульдозера спрыгнул, руку в воду сунул, а она теплая. Мороз за пятьдесят градусов, река до дна промерзла, а в чирковой канаве только пар гуще. Нигде ни одной льдинки.
И стали каждую весну здесь кулики на отдых садиться. Придешь вечером к торфянику - тут тебе и перевозчики, и улиты, и турухтаны. Вдоль канавы бегают, дерутся, червяков из земли длинными клювами добывают. Шумно, колготно.
Так что теперь у нас появилась и куличиная станция. А называется она Васькины ключи. Хорошо называется, не правда ли?
Зуек и трясогузки
Канава у торфяника длинная. В самом ее начале глубокая яма, в конце перекат. За перекатом уже речка. На ее берегу гора пней. Их Чирок выгреб бульдозером из торфяника. На пнях любят отдыхать совы и ястребы. Как только прилетят кулики, эти разбойники тут как тут.
Во многих местах стенки канавы оплыли, и получились уютные пляжики. Солнца сколько угодно, а ветер почти не залетает.
Кулики прибывают небольшими стайками. Опустятся на берег, и сейчас же каждый принимается отыскивать себе удобное местечко.
Плавунчикам хорошо. Они прямо на воду садятся. Там и едят, там и отдыхают. Первая появившаяся на воде мошка им достается. Турухтанам-самчикам, наверно, и в пустыне Сахаре будет тесно. Чуть что - в драку. Им бы отдохнуть с дороги, а они целый день канаву делят. То в одном месте сцепятся, то в другом.
Бекасы жмутся поближе к прошлогодней траве. Трава рыжая, бекасы рыжие - поди разгляди.
Самые миролюбивые из всех куликов турухтаны-самочки и песочники. Собьются в стайку у самой воды и дремлют тихонько.
Большому улиту, что стоит на одной ноге у переката, такая картина действует на нервы. Он направляется к стайке и пристраивается рядом с песочниками. Те потеснятся: пожалуйста, мол, очень рады. А улит чуть постоит и ни с того ни с сего крылья как распахнет! Они у него огромные. Одним махом куликов в воду столкнет. Те в крик. А он радостно так: "ули-ули-ули!", описал круг и сел у переката…
Хуже всего зуйку. Его обижают все, кому не лень. Это, наверное, от того, что на груди у зуйка нарядный галстук, на глазах очки-полумаска. Словно на бал-маскарад собрался. Остальные кулики по сравнению с ним замарашки. Вот они его и гоняют. Турухтаны клюют, песочники клюют, даже перевозчик и тот норовит ущипнуть.
Искал-искал зуек себе место, потом отчаялся, взлетел и сел на снег, что по обе стороны от канавы лежит. А по снегу трясогузки бегают, комариков собирают. Зуек им приветливо: "пиу-пиу", они в ответ: "цвик-цвик" - давай, мол, к нам. Зуек приосанился, даже выше стал и принялся вместе с трясогузками за комарами гоняться.
С куликами не ужился, так хоть среди трясогузок своим себя почувствовал.
Драчуны
Ночью все кошки серы - зимой все турухтаны друг на друга похожи. Кулики как кулики. Пестренькие, голенастые. Тихие, мирные. Весной же самцы преображаются. Вокруг клювов у них вздуваются розовые бородавки, на шеях вырастают пышные ожерелья, по бокам головы невесть откуда поднимаются пучки длинных перьев - "ушей". И самое интересное, что наряд-то у каждого петушка особый. У одного он белый, у другого фиолетовый, у третьего еще какой-то.
Иным становится и характер самца. Чуть заметит самочку - заволнуется. Потом распустит воротник и давай бегать по берегу. Бегать негде - он на месте вертится. То присядет, то расправит крылья, а то трястись начнет, словно пыль стряхивает.
Самочка стоит в стороне, будто это ее и не касается. Но это так только кажется. Гляди, около самого азартного плясуна собрались уже три самочки, а у того, что лишь ногами шевелит, - ни одной…
Утром было холодно. Редкие снежинки падали в коричневую воду, и прилетевшие на Васькины ключи турухтаны вели себя спокойно. Прохаживались, склевывали тощих комариков или просто отдыхали. Правда, держались друг от друга отдельно. Турухтан с белым воротником - у переката, черный, словно пират, занял самое уютное место у обрыва, рыжий скромно пристроился в конце косы.
Но разгорелось солнце, вода покрылась невесть откуда взявшимися мошками, и турухтаны будто проснулись. Да и как не проснешься, когда только что у воды опустились четыре самочки? К тому же сели они как раз между белошеим и "пиратом". Те сразу же перья на себе взъерошили и в драку. Кружат, пыжатся, чтобы страшнее казаться. "Уши" у них поднялись рогами, клювы как пики торчат - держись! Белошеий первым ухватил соперника за воротник и дернул так, что тот еле удержался на ногах. "Пират" мотнул головой, вырвался и щипнул белошеего за крыло. Больно щипнул. Тот аж запищал. Затем, озлившись, притиснул "пирата" к обрыву, ткнул несколько раз клювом и поймал его… за язык. "Пират" сразу же крылья к земле - сдаюсь значит. А белошеему этого мало. Ухватился покрепче и давай таскать бедного турухтана по берегу.
Пока они вот так хороводились, рыжий их сосед подкрался к самочкам, что-то им хрюкнул и увел в самый конец канавы - отсюда и не видно.
Наконец белошеий отпустил язык "пирата", оглянулся, а самочек нет. Он подозрительно так уставился на соперника, но тот и сам ничего не поймет.
Сели турухтаны рядом, отдыхают. И невдомек им, что на другом конце канавы рыжего проныру в это самое время таскает за воротник турухтан с зеленым ожерельем, а к уведенным им курочкам воровато приближается красавец в фиолетовом наряде.