На ночь Джексон дает мне выпить какую-то дрянь - меня рвет, но к утру болезнь проходит. Если я что и чувствую, так только слабость и сильнейший голод.
Утром Гошка выглядит мрачным.
- Надоели дикари. Хочу на океан, - лаконично объясняет он.
Мне тоже хочется на океан. И тоже надоели дикари. А еще я устал быть первооткрывателем! Мы с Гошкой все же страшно далеки от Миклухо-Маклая и хотим назад, в люди.
Джексон, словно почувствовав наше настроение, обещает на завтрак жареную рыбу. Это подбадривает и делает жизнь выносимее. После креветок на озере Чилка самым запоминающимся блюдом в нашем меню был рассказ о ритуальном супе.
В остальное время Джексон кормил нас самоса и фруктами.
Мы завтракаем в брезентовом шатре с газовой плитой внутри. Рыба похожа на карпа, только костей больше. Несмотря на это, с голодухи она кажется невероятно вкусной. Джексон и водитель тоже едят, но за отдельным столиком. В это время открывается полог шатра и внутрь входит индиец. На ходу он проводит расческой по обеим сторонам от ушей и, радостно улыбаясь, идет к столику, где завтракают наши сопровождающие. Я оторопело перевожу взгляд с вошедшего гостя на сидящего водителя и обратно, словно столкнувшись с аномальным явлением.
- Близнецы! - поясняет Джексон.
Братья и в самом деле похожи до такой степени, что, если бы не растительность на ушах, различить их было бы попросту невозможно. "Слаб наш Оцеола перед этим Виннету!" - думаю я, сравнивая близнецов: у водителя волосяной веер раза полтора короче, чем у брата. Рядом они смотрятся как невиданная раса, как марсиане, спустившиеся на землю, чтобы позавтракать рыбой на рынке племени мали.
Уже в Москве, ища в Интернете информацию о диковинных прическах, я наткнулся на Книгу рекордов Гиннесса, где черным по белому было сказано, что самые длинные волосы растут на ушах некоего Радхаканта Баджпаи из штата Уттар Прадеш. И длина их достигает 13,2 см. Тоже мне достижение… Видели бы эти эксперты от Гиннесса двух сидящих сейчас неподалеку от меня и поглощающих рыбу близнецов! Находясь в полуметре друг от друга, они время от времени соприкасаются своими диковинными волосами, словно тончайшими антеннами, и никто не обращает на это внимания.
- А откуда взялся этот братец? - спрашиваю я Джексона, когда мы выходим из шатра.
- Работает неподалеку строительным инженером. Вот и подъехал в родные края. Они оба из здешнего племени сапорайя… - Гид смотрит на меня и, заметив мое удивление, как обычно, подмигивает: - Мы все немного дикие люди!
К середине дня Джексон довез нас до Висахапатнама, и мы оказались в центре трехмиллионного города. Индийские города ужасны: еще не попав туда, хочется сбежать. Мы и не стали задерживаться в человеческой толпе и в тот же день уехали к океану. На рассвете у рыбацкой деревни нам открылась знакомая картина: рыбаки сидели на корточках, и набегавшие волны касались их ступней.
Я отошел подальше, чтобы искупаться, а Гошка остался делать зарядку и загорать. К тому времени, когда я вернулся, Гошка, вооружившись луком, посылал стрелу за стрелой в останки полусгнившей рыбачьей лодки. Он стоял ко мне спиной - весь напружинившийся, бритоголовый, мускулистый, с волосатыми руками и ногами - и было в его позе и в нем самом что-то дикое и устрашающее.
- А ты, похоже, недалеко ушел от тех дикарей! - крикнул я и показал на сидящих у воды рыбаков.
- Любых двух людей отделяют друг от друга пять рукопожатий, - ответил, прицелившись, Гошка. - И, отпустив тетиву, добавил: - А мы от них и вообще в полете стрелы.
Глава 5
Прекрасная незнакомка
Пондичерри
Главная достопримечательность Пондичерри, конечно, ашрам Шри Ауробиндо и находящийся в нем центр интегральной йоги, которую разработал великий индийский философ. В двенадцати километрах от Пондичерри расположен Ауровиль - "город рассвета", итог многолетних трудов Матери, знаменитой спутницы Шри Ауробиндо. Ходили туда пешком. По Ауровилю нас водили русские - мама Катя и дочка Маша. Им очень хотелось, чтобы город нам понравился. Нам он и понравился, но я бы все равно не хотел жить по лекалам чьей-то мечты.
Она сидела у окна вегетарианской забегаловки, каких в Пондичерри множество, и смотрела на узкую улочку, запруженную торговцами, нищими и туристами. Я зацепился за ее взгляд, и вопрос, где пообедать, решился сам собой. Как раз в тот момент, когда я входил, ей принесли еду: рис и тарелку приготовленных на пару овощей. Она как-то грустно, чуть в сторону, улыбнулась, поймав мой взгляд. Я сел за соседний столик и продолжил украдкой наблюдать за незнакомкой.
У нее была крупная, красиво посаженная голова. Из-за короткой стрижки неподвижные серые глаза казались больше, чем были на самом деле. Перед тем как подцепить овощи, она всякий раз по-детски хмурилась. Девушке это шло и, скорее всего, она об этом знала.
- Вы художник? - спросила она, слегка повернувшись в мою сторону. - Вы так на меня смотрите, словно портрет рисуете.
Из-за едва заметного акцента и очень светлой кожи я принял ее за шведку, но она оказалась голландкой. Разговор возник сам собой и тек без принуждений и усилий своим чередом. Я заказал тали и пересел за ее столик. Вскоре я уже знал, что она не замужем и путешествует по Индии одна. Было удивительно, что наши пути не пересеклись раньше, такой неслучайной и нужной казалась эта встреча.
Она жила в Пондичерри с ноября и пока не собиралась уезжать. Зарабатывала тем, что писала статьи в какой-то женский журнал, а тратила деньги на уроки шиацу.
- Сделаешь мне массаж? - спросил я и с улыбкой положил свою руку поверх ее руки. Она осторожно высвободила ладонь и быстро нажала на точку между большим и указательным пальцами. Это было так неожиданно, что я не удержался и вскрикнул.
- Сделаю, - спокойно сказала она.
Мы расплатились и вышли из кафе. Надо было решать, что делать дальше. Я поймал ее за руку и хотел предложить пойти в кино, но снова, как тогда, когда она нажала на болевую точку, по телу будто прошел электрический ток: левая, до сих пор скрытая под столом рука незнакомки заканчивалась безобразным обрубком, из которого торчали три крошечных, похожих на фасолины, пальца.
Я поднял глаза и встретился с ее улыбкой - грустной, нацеленной мимо меня и неизвестно кому предназначенной. Мы шли еще некоторое время вместе. Потом она остановилась у киоска с украшениями, а я, стараясь выглядеть как можно более естественно, пошел дальше.
Глава 6
Слон и пес
Пондичерри
Пондичерри на карте похож на Петербург или Нью-Йорк. Такие же прямые улицы, такие же квадратные, сбегающие к воде кварталы. Здесь нет ни древних развалин, ни следов исчезнувших цивилизаций. Город построен французами в начале восемнадцатого века. Несмотря на то, что вот уже пятьдесят лет, как французы ушли, следы их пребывания видны повсюду. В книжных магазинах специальные отделы французской книги, в городе варят кофе-эспрессо, на полицейских, как во Франции, красные кепи. Здесь есть даже Академия искусств!
Слон лишь на секунду кладет хобот мне на голову, словно гладит по волосам, но я еще долго чувствую тепло и тяжесть от прикосновения. Слоновье благословение стоит две рупии - я кладу монетку в протянутый хобот, прямо в отверстие, и вижу, как огромное животное передает заработок коротконогому кривому хозяину. Мне хочется погладить слона в ответ, но слон уже занят, он благословляет следующего.
По улице идет человек и ведет перед собой велосипед. К раме за ноги привязаны куры - два десятка висящих вниз головой белых хохлаток. Так - бутонами в землю - носят букеты, чтобы не сломать цветы в толпе. Я не могу оторвать взгляд от качающихся в такт шагам кур - мертвые или живые? мертвые или живые?
Сотни людей сидят на асфальте - молча, со спокойными глазами, сложив ноги по-турецки. Кажется, молятся, но оказывается - просто ждут, когда позовут из здания напротив. Это биржа труда. Сколько времени я уже не работаю? Полгода?
На углу стоит старуха-индианка. Я иду мимо - в метре от нее, поравнялся, прошел, - а она все тянет ко мне руку и уже почти безнадежно шепчет вслед что-то по-французски. От неожиданности я застываю и спрашиваю на привычном английском, что ей нужно. "Мани!" - только и говорит нищенка. Я протягиваю ей деньги и при этом чувствую печаль и неловкость - зачем спрашивал?
Из-за угла навстречу мне вылетает церковь - ослепительно-белый храм с крестом на фоне синего неба. Как выдох, как взмах ресниц, как фонтан, как дерево, как "я люблю тебя!". Первый христианский храм, который вижу в Индии. Как он прост и светел! Зайти или нет? А если да, то просто посмотреть или… очиститься от Индии?
Внутри храма прохладно. Пахнет ладаном. Чудесный забытый запах! Человек восемь-десять тамильцев сидят на скамьях: кто-то просто так, кто-то молится. Через два месяца в Гокарне ко мне подойдет юноша и с робкой улыбкой скажет: "Я тоже христианин", и покажет крест, вытатуированный на запястье. Для индийцев все белые - христиане.