Анна Брэдстрит - Поэзия США стр 77.

Они коснулись, может быть, разгадки.
Антарктика и Арктика страны -
щедрая плоть под исполинским ливнем;
глаза как фьорды, и о "фордах" речь.
Как не промчаться на такой лошадке,
как грудь ее руками не разжечь -
серебряную, дымчатую, - мимо
Долины Спящих, - и обрящешь Юг
и Запад, - мчусь я полночью родимой,
от керосина уносимый ламп
(о Ночь, меня повергшая на лоно!),
забыв во сне ее прозванья штамп.
Что налетает - поезд или пламя?
Но из ее груди я слышу вопль.
Под гривой ветра детский плач в вигваме -
но разлетелась тех династий опаль.
Мертвое эхо! плоть ее нагая,
змий времени, стекающий с плечей,
из кос орлиных скорость исторгая…

(…и не преданья, памятные предкам…)

Былые божества дождя и града
лежат, свернувшись, в мертвых озерцах, -
вокруг скользят безглазые наяды, -
подняться б, как зерну, в младенческих слезах!
Железных Гор окружье. Чем питаться
обманутым обманщикам-богам?
Железом, что ль? До них не достучаться
киркам и динамитным порошкам!

А пульманы подносят отбивные
из чистой стали. Рот раскрыл туннель -
дымятся блюда, стынут заливные
луга, а если выветрился хмель,
на пересадке водка и постель,
а утром новый поезд - до Каира
в штате Огайо. И на Теннесси есть.
А если лето, если мух не счесть,
бриз освежить изволит вашу честь
от похоти речной. И тут же грянет
Билл Бабник, Бравый Джо - кто что затянет.
А если в гору ваш великий полоз
с великою одышкою пополз,
в окно просуньте волосатую ручищу
и спойте Нашу славную речищу.

А вы, Шериф, Палач и Проводник,
жуя табак, сопите веселее:
Река пропоит вас - и вас! - троих,
из вечности своей ни капли не жалея.
Всем скопом обсчитать судьбу нельзя,
у нескольких же - выйдет преотлично,
ведь и в раю рванет Дэн Мидлэнд тормоза,
спустив на тормозах все райское величье.

Мы следопыты - времени назло,
первопроходцы первозданной пены,
трудами нашими страну не развезло,
но мы доподлинней пловцов по Иордану.

Праокеан отхлынул - с ваших глаз
долой. - И, не охоча до оброка,
лениво, как слепая; притомясь;
по валунам расшаркою потока

течет река - и тратит ваши сны.
С тяжелой, бесприливной, беспрерывной
наедине - кто вы? О саксофон волны
тягучей, негритянской, заунывной!

Глухой тоннаж, марш выветренных дней,
артерии, стреноженные илом,
морены в колыбели у корней, -
все приняла река, все проглотила.

О, что за прихоть - проглотить рассвет!
О Миссисипи! джунгли водной глуби!
Рысь в чаще мира! чей найдут скелет,
когда отхлынешь к следующей глыбе?

Останками де Сото напитав
луг подневольный, Град Трех Царств минуя,
новые кольца выпростал Удав
(морскую соль в руду береговую

уже подсыпав), волен и тяжел.
А впереди - лишь горизонт… Отныне,
отравленная, бросив свой престол,
нисходит в ядовитую пустыню

вечного сна морского, сохранив,
измучена Историей, порыв
течь! рваться! разрываться, как нарыв!
Погибели своей осанну возгласив.

КЛОД МАККЕЙ

КРЕЩЕНИЕ
© Перевод П. Вегин

Пускай в горнило я сойду один.
Вы стойте наверху, где жар не так ужасен,
спущусь нагим, как откровенье, ясен,
в сплошное пекло роковых глубин.

Не вздрогнет плоть моя, вам не засечь
мгновенной вспышки моего уничтоженья;
узнав судьбу в лицо, сдержу сердцебиенье,
но в слово вечное успею стон облечь.

Я слышу - имя прежнее мое
в горячей пасти аспида клокочет.
Желаний нет, страх излечим огнем,
я в пламя превращен воочию.
В мир ваших слез я возвращусь потом -
душа окрепшая, в прекрасной оболочке.

ТРОПИКИ В НЬЮ-ЙОРКЕ
© Перевод П. Вегин

Бананы - спелый и зеленый, и грейпфрут,
стручки какао, манго, мандарины,
имбирь, и авокадо жаждут рук
и удостоены высоких цен на рынке.

Встают воспоминания в глазах
о деревах, легко плодоносящих,
о родниках, о небывалых небесах
и о холмах, похожих на монашек.

Тоска мой взор подернула как дым,
сжигает страсть всю жизнь переиначить,
и в гладе по обычаям родным
я голову клоню и молча плачу.

ЕСЛИ МЫ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ
© Перевод П. Вегин

А если умирать, то умирать,
как загнанное стадо кабанов,
чью проклятую участь не понять
голодной своре сумасшедших псов.

О, доблестно умрем, коль умирать,
чтоб наша кровь не зря могла пролиться,
и мертвых нас придется почитать
псам, принимающим наш вызов.

О братья! поглядим врагу в лицо!
В удар последний вложим наши силы,
и разве испугают храбрецов
разверстые голодные могилы?

Спиной к стене, лицом к кровавой сваре,
предсмертные, ответные удары!

ИЗГНАННИК
© Перевод П. Вегин

Раб тела моего, мой пленный дух,
тоскует по краям, откуда вышли предки.
И губы жаждут слов, каких не знает слух,
душе не вспомнить песнь, забытую вовеки.

Я б возвратился в джунгли, к тишине,
но Запад заарканил нас деньгами.
Нельзя и грезить о свободе мне,
согбенному пред чуждыми богами.

Утратил что-то я, утратил навсегда,
неназываемое, нужное и нежное,
меж сыновей земли я должен сквозь года
идти один - как призрак, как отверженный.

Поскольку я не под родным дождем
и под угрозой белого рожден.

ТРАГЕДИЯ НЕГРА
© Перевод П. Вегин

Я чувствую трагедию, влачу
ее, как цепь, что по рукам связала.
Я раны Негра залечить хочу,
его беда не раз меня пронзала.

Лишь Негр с терниями на челе
суть Негра, но не белый, постигает
и знает кожей о полночной тишине,
что от людей других его скрывает.

Что написал я - кровью написал.
Нет белых, что мою напишут книгу.
Пускай всяк думает - он только прорицал,
что нам терпеть и до какого мига.

Снуют министры по земле; благи залоги.
А Негр смеется и о свете молит Бога!

АМЕРИКА
© Перевод А. Ибрагимов

Давно противен мне твой хлеб прогорклый.
Как хищница свирепая, клыки,
Америка, ты мне вонзила в горло.
Но хоть мои страданья велики,

Люблю тебя, мой ад. Своей безмерной
Энергией питаешь ты мою.
Перед тобой, бунтарь нелицемерный,
Бесстрашно я, владычица, стою.

Я знаю: ты глуха к моим укорам,
Но, вглядываясь в сумрачную синь
Грядущего, я вижу скорбным взором,
Как рушится гранит твоих твердынь.

И вот уже занесено песками
Все то, что возводила ты веками.

ГАРЛЕМСКАЯ ТАНЦОВЩИЦА
© Перевод П. Вегин

Под хохот шлюх и рукоплещущих бродяг,
полуодетая, она покачивалась мерно,
а голос был как пенье флейт на пикниках,
когда в ударе черные джазмены.

В движениях своих отрешена,
колебля стан и ткань струя просторно,
казалась гордой пальмою она,
похорошевшей после стихнувшего шторма.

Как черных роз невиданный обвал -
так пышно локоны на грудь упали.
И всяк наглец ее глазами пожирал,
и шлюхи все глазами пожирали.

Но, глядя, как она притворно-хороша,
я понимал - не здесь, не здесь ее душа.

БЕЛЫЙ ГОРОД
© Перевод П. Вегин

Не стану спорить с ним, но и не отступлюсь.
Я в глубине души все годы
лелею ненависть, ей полнюсь и креплюсь,
несу величественно через все невзгоды.

Истлело бы все сущее во мне,
когда б не эта страсть, что наполняет,
возносит в рай, когда горю в огне,
и, как живая кровь, меня питает.

Я вижу мощный город сквозь туман -
скрип поездов, что мчат богоугодных,
мост, влагой зацелованный фонтан,
порт, что заглатывает пароходы,
притоны, верфи, башни, шпили, крыши,
все, как роскошное распутство, ненавижу.

КАУНТИ КАЛЛЕН

И ВСЕ-ТАКИ МЕНЯ ПОРАЖАЕТ
© Перевод П. Вегин

Не сомневаюсь - Бог благонамерен.
Но пусть хотя бы скажет - почему
кроты слепы, тогда как зрячи звери,
и смертна плоть, подобная Ему;
пусть прояснит причину мук Тантала,
томящегося жаждой над ручьем,
и чья капризная рука предначертала
Сизифу - унизительный подъем.

Пути Господни неисповедимы,
Он мелкими заботами своими
так увлечен, что Сам не понимает -
что за сознание Его рукою правит.
И все же самое, Господь, твое нелепое творенье -
поэта черным создавать и обрекать его на пенье!

ТЕМНАЯ ДЕВУШКА МЕРТВА
© Перевод П. Вегин

Розы белые на груди,
свечи белые заколдованы.
Возжелал Рыцарь Смерти любви
этой черной Мадонны.

Чтоб одеть ее в белый наряд,
мать кольцо свое заложила,
чтоб отныне могла танцевать
с тем, кого она заворожила.

ИЗ ТЕМНОЙ БАШНИ
© Перевод П. Вегин

Чарльзу С. Джонсону

Мы не вечно будем сеять, чтоб другие
урожай снимали золотой,
тех, кто братьев травит нищетой,
одобрять не будем мы, немые.
И не вечно сны других сладкоголосой
флейтой будем нежить, услаждать,
нам не вечно слезы проливать,
ведь глаза - это не только слезы.