Не передашь словами,
Как прекрасно это зрелище, но минуту спустя почему-то
становится жутко, когда глядишь
На это столпотворенье рыбы, отчаянно бьющейся,
ощутившей свою несвободу. И в блеске,
В пламени вод их стройные, возгоревшиеся тела
то и дело взмывают, подобно живым ракетам, а рыбьи
хвосты,
Подобно хвостам комет, источают желтый прозрачный
огонь; а рядом на водной глади,
Тяжко вздыхая во мгле, морские львы то появятся,
то пропадут; и ночи стена все выше, все ближе
к звездам.Однажды, в вечерний час, я глядел с вершины холма
На огромный город, феерию цвета, галактику света:
и как тут было не вспомнить кошельковую сеть
И в ней барахтавшуюся рыбу? Не передашь словами,
как был этот город прекрасен и жутковат.
Я подумал: мы дали жизнь машинам, и стали
взаимозависимы, и больших городов настроили,
и теперь
Выхода нет. Мы стали гигантским скопищем, в котором
никто в одиночку путем естественным выжить
не может, лишен
Прочной опоры, сам по себе беспомощен и бессилен.
Сжимается круг, и невод
Уже выбирают. Едва ли мы ощущаем, как натянулись
веревки, но себя уже обнаружили блеском. О нет,
неизбежность
Массовых бедствий ни нам не грозит, ни детям нашим,
но и нам и потомкамВидеть надлежит, как затягивается сеть; наделенные
властью почти всесильны - но выбирай: или новая
власть
Подкупит и подчинит не только тела, но и души,
или анархия, всеобщий кошмар и хаос.
Это называют Прогрессом;
Вас удивляет, что наши стихи тревожат или заставляют
хмуриться, когда доступен их смысл? А может быть,
дать им волю
И уподобить их современным юнцам истеричным, лучам
расщепленным, надтреснутому смеху? Но они
ошибаются.
И нечему удивляться: кто-то всегда сознавал,
что культура невечна и смертью кончается жизнь.
ОРЛИНАЯ ДОБЛЕСТЬ, КУРИНЫЕ МОЗГИ
© Перевод Г. Симанович
Горе-страна, мощны твои крылья! Но даже здесь
В них нет нужды, а враг ближайший за океанской
далью, к чему ж эти тучи
Бомбардировщиков над побережьем, зачем эти стаи
шершней-истребителей
И непрерывная пальба на испытательных полигонах?Горе-страна, с орлиным клювом и крыльями, мозгами
куриными.
Заплачь (люди к этому привыкли), заплачь
над кошмарным великолепием средств убивать,
Над смехотворным бессилием здравого смысла,
над гнусным, кровавым
Восторгом возможной победы.
КАССАНДРА
© Перевод А. Сергеев
Безумица с острым взором длинными белыми пальцами
Вцепилась в камни стены,
В волосах - ураган, во рту - крик. А скажи, Кассандра,
Так ли важно, чтоб кто-то поверил
Горьким твоим речам? Воистину люди возненавидели
истину, им приятней
По дороге домой встретить тигра.
Потому-то поэты подслащают истину ложью; но торговцы
Религией и политикой новую ложь громоздят на старую,
и их прославляют за добрую
Мудрость. Дура, одумайся.
Нет: ты жуешь в углу свою крошку истины, а люди
И боги возмущены. - Такие уж мы с тобой, Кассандра.
ГЛУБОКАЯ РАНА
© Перевод А. Сергеев
Когда звезда приближалась, огромные волны
Взволновали литую поверхность земли. А когда
Звезда удалялась, они рванулись за нею и вырвали
Вершину земной волны: так из Тихого океана
Возникла луна, белый холодный камень, который светит
нам ночью.
А на земле осталась глубокая рана, Тихий океан
Со всеми его островами и военными кораблями. Я стою
на скале,
И вижу рваный застывший базальт и гранит, и вижу
огромную птицу,
Стремящуюся за своей звездой. Но звезда прошла,
И луна осталась кружить над своим бывшим домом,
Увлекая приливы, звереющие от одиночества.У физиков и математиков -
Своя мифология; они идут мимо истины,
Не касаясь ее; их уравнения ложны,
Но все же работают. А когда обнаруживается ошибка,
Они сочиняют новые уравнения; они оставляют теорию
волн
Во вселенском эфире и изобретают изогнутое
пространство.
Все же их уравнения уничтожили Хиросиму.
Они сработали.У поэта тоже
Своя мифология. Он говорит, что Луна родилась
Из Тихого океана. Он говорит, что Трою сожгли из-за
дивной
Кочующей женщины, чье лицо послало в поход тысячу
кораблей.
Это вздор, это может быть правдой, но церковь
и государство
Стоят на более диких, неправдоподобных мифах,
Вроде того, что люди рождаются равными и свободными:
только подумайте!
И что бродячий поэт-назорей по имени Иисус -
Бог всей вселенной. Только подумайте!
ЧТО ОСТАЛОСЬ
© Перевод А. Сергеев
Это правда, что половина величья пропала.
Машины и модернистские здания заполонили пейзаж.
Над горным Кармельским шоссе не парит орел,
На него не выходит пума - ее мы однажды видали
Лет тридцать назад. Все же, по милости Божьей,
У меня есть участок гранитной скалы, на которую Тихий
Океан навалился своей дикой тяжестью; есть и деревья,
которые я посадил
В молодости; зеленые хлыстики из-под руки
Выросли, несмотря на хищный морской ветер,
И приняты в лоно природы, и цапли сердитыми голосами
Кричат с их ветвей. За все это надо платить;
Окружные налоги съедают мои доходы, и кажется
сумасшествием
Держать за собой три акра прибрежного леса
и маленький низкий дом,
Который я строил своими руками, и ежегодно давать
за право владения
Цену нового автомобиля. Ничего, деревья и камни этого
сто́ят.
Уже смеркается. Сам я стар, жена моя умерла,
А вся жизнь заключалась в ее глазах. Мне-то надо
сосредоточиться
Прежде, чем я проникну в прекрасные тайны
Листьев, камней и звезд. А ей это было просто.
О, если бы все человечество могло постигать красоту!
Тогда бы в мире прибавилось радости и люди, быть
может,
Стали чуть благородней - как сейчас полевые цветы,
Благородней, чем род Адама.
ХАРТ КРЕЙН
© Перевод В. Топоров
ЧАПЛИНЕСКА
От наших шальных утешений - проку
будет не больше земному праху,
чем от шальных попаданий ветра
в пустые карманы одежды ветхой.Мир изголодавшемуся котенку на пороге,
ибо любви к миру мы преисполнены, -
извлечение из уличной мороки,
сильно смахивающей на преисподнюю.Безотказные приемчики косоглазой
судьбы, убивающей нас не сразу,
но разворачивающей перед нами морщинистый список
наших ошибок, помарок, описок,
полный сюрпризов!И все же это искусное сведение на нет
лжет не больше, чем тросточкин пируэт.
На светопреставление не купишь билета.
Берете за душу и ведете, где свет
погашен, монашенку-душу раздетой.Игра есть игра, но Граалем смеха
бродит луна по одиноким аллеям
над пустыми сосудами смертного праха.
Побоку - похоть, победа, потеха.
Лучше бездомного котенка пожалеем.
БЕСТИАРИЙ СПИРТНОГО
Когда вино смывает сон из мерно
горчицу дней скандирующих глаз,
оправдывает зренье неизменно
тот леопард, что выпрыгнет из нас.Дома и люди в зеркале графина,
на брюхе у которого лежу,
а он - урчит. В ладоши звездам винным
я хлопаю и тени их лижу.Путь от Большой Медведицы до Малой
(панели стен из снега и желтка).
Пинцет улыбки рот раздвинул алый,
ее глаза - бубенчики. О, как
он пьян, она юна, как время вяло…Где рычаги, какими движим змий,
чья кожа - оттиск времени - пятниста,
лазурь вкруг глаз и, черт меня возьми, -
чьих волхвований в небеса вонзится
стрела: его иль - пущена людьми?Подмигивают мне в окно обманы,
и ревности ее колючий еж,
хлеща из блюдца, хнычет, в стельку пьяный,
и чуть ли не хватается за нож.
Уходит август, плюхаясь в туманы.Вино живет в алькове, в алтаре,
творя свою чудовищную волю.
Тела не просыхают на заре,
как рюмки, и, стигматами раздолья,
резцы разгрызли роз смятенный куст.Стакан мой пуст! о, дивные ублюдки,
плодимые свободой, что сулит
вино - пропутешествовать навзрыд
сквозь мирозданье без чужой побудки!В моей крови, за трезвости порогом,
колотится в капкане чистота,
колоколов святая простота
наяривает адом и пороком,
яд изрыгают, рыкая, уста:"Проклятье вам, исчадия искусства!
Коктейль из желчи, страсти и тоски!
У вас есть зубы, у земли - клыки,
они острей. Пространства сквозняки
закрутят смерч, и место станет пусто,
когда воздастся людям за грехи.Восстаньте, кто стоит, из лютой скверны
опивков и объедков и в стакан
плесните кровь из горла Олоферна,
а не твоей, Креститель Иоанн.Вспорх страсти! ты обманчив и недолог! -
Уже занес булавку Энтомолот".
НА БРАКОСОЧЕТАНИЕ ФАУСТА И ЕЛЕНЫ
I
Порою Мысль не блещет новизной,
но медною монетой в миллионах
расходится вселенскою казной,
поделена на день с его делами
и думами, на мастерский бейсбол,
на шифр стенографисток, на цитаты, -
и надо всем то ль нимб, то ль ореол,
и крылья то взлохмачены, то смяты.Под воробья причесаны крыла
у Мысли; вирши вышвырнуты напрочь;
опушки дня, одышки мостовых,
битком набитых, зори альпинистов
и жемчуга искателей - насильно
уведены в аптеку и в цирюльню,
а проявитель вечера так темен,
что оттиски, как девственность, бледны.