- Они успеют проскочить в ущелье и оттуда встретят нас залпом из десятков ружей. Я уверен, что на склонах за камнями прячутся их сообщники, - виновато поморгав серыми глазами, он закончил. - А нам и схорониться будет негде, потому что вокруг голая равнина.
- Дядька Савелий прав, чеченцев из пещер сейчас не выкуришь, надо дождаться, когда они сами выползут оттуда, и порубить всех в капусту, - согласился Захар, еще не пришедший в себя от нападения абреков и бешеной гонки за ними. - Брат, выход здесь только один.
- А Петрашки уже не будет в живых! - вновь взвился на дыбы хорунжий.
- Все знают их повадки, - Захар с надеждой посмотрел на остальных казаков, словно заручаясь их поддержкой.
- Это правда, - поддержал студента его родной дядька. - Так они поступали всегда.
- К тому же, сначала они предложат Петрашку выкупить, - добавил Захар.
- Выкупить моего брата!.. - совсем завелся Панкрат, будто впервые услышал про чеченские обычаи. Он придвинулся к Захарке. - Ты… ты… мой родной брат… Это ты подговорил Петрашку напроситься со мной на службу.
- Он сам кого хочешь уговорит, - не согласился Захар.
- Уезжай на свою учебу, чтобы я тебя здесь не видел, - не унимался Панкрат. - Как возвернемся в станицу, чтобы духу твоего не было.
- Как батяка скажет, так оно и будет, - неожиданно набычился средний брат. - Не бери на себя много, постарше тебя в нашей семье найдутся.
- Что-о!? - ошалел Панкрат.
Это был открытый вызов вековым казачьим устоям, в которых слово старшего брата для младших членов семьи считалось равным отцовскому. Он наклонился к Захарке вплотную, впился серыми зрачками в его глаза.
- Ишо вонючей Русью тут не пахло! Повтори, что ты сейчас сказал?
- Что слышал! Батяка с мамукой еще в силе, - вскинулся в седле и средний брат. - Мамука первая скажет, что ты пошел на поводу у зла, а это до добра не доводит.
Хорунжий скрипнул зубами, потерзал пальцами рукоятку нагайки, затем молча втянул воздух ноздрями и отъехал в сторону.
К нему приблизился Савелий.
- Панкратка, прав наш Захарка, хоть и променял нашу жизнь на занудное учение, - как можно спокойнее сказал он. - Абреки объявятся все равно, тогда надо будет захватить их живыми и предложить обмен. Я тоже думаю, что надо подождать, а там дело само повернет куда следует.
Панкрат кинул на дядьку раскаленный взгляд, затем обжег таким же огнем и Захарку. Он помнил до мельчайших подробностей, как братья в каждый свой приезд на побывку вымаливали у него с отцом возможность послужить на кордоне.
Прошло два года, оба студента снова приехали в отпуск. Когда лето незаметно перевалило на вторую свою половину, засуетились банды абреков. По Кизлярско-Моздокской линии объявили о предстоящем наступлении русских войск. Но поход только частично был связан с набегами разбойников, задача войскам ставилась более сложная. По станице гарцевали на орловских рысаках щеголеватые столичные офицеры, они были расквартированы по куреням и занимали на подворьях саманные флигеля. Кого-то пускали и в комнаты, но редко какая казачка долго выдерживала запах вонючего табака, москальского одеколона и начищенных ваксой хромовых сапог.
От атамана Кавказского войска Даргану пришла цидулка, в которой предписывалось собрать сотню станичников и приготовиться к походу на Турцию через Большую Чечню. Вместе с русскими полками нужно было перевалить через Гребень, пополнить отряд гребенскими и сунженскими казаками, недавно влившимися в состав Кавказского войска, и через крепость Грозную, через грузинский Крестовый перевал приблизиться к границе с Турцией.
- А дальше дело само покажет, - прочитав цидулку, Дарган задумчиво поцарапал щеку ногтями. - Одного не пойму, на кого перекладывать усмирение немирных чеченцев с дагестанцами? На наших малолеток или на русских солдат? Что одних, что других сначала надо обучить ведению боевых действий в тылу врага, а потом уж оставлять их на постах и заставах.
- Абреки Шамиля могут запросто ударить нам в спину, - обронил Панкрат, продолжая собираться для несения службы на кордоне.
За это время у него успел родиться второй сын, Павел, агукавший теперь в зыбке, подвешенной к потолку комнаты, отведенной его семье.
Мальчика снова назвали царским именем, с намеком на то, чтобы когда вырастет, сумел его оправдать. - Я уж докладывал москальскому полковнику, что необходимо создать заградительные отряды и разместить их на нашей стороне для прикрытия населенных пунктов.
- А он тебе ответствовал, что казаки обязаны оберегать себя сами, так? - повернулся к нему отец. - Это мы уже слышали лет триста назад.
- Батяка, возьми меня с собой в поход, - вдруг снова попросился Захар. - А то я так и не научусь владеть шашкой.
- Тебе в дорогу пора собираться, чтобы ученье продолжать, - ловя на себе беспокойный взгляд Софьюшки, отмахнулся было Дарган. - Да и поздно уже джигитовкой заниматься, двадцать один год стукнуло.
- Я бы тоже хотел сходить в дальний поход, - вслед за средним братом спокойно заявил и младший Петрашка. - Разве мы не терские казаки?
- Что это с вами случилось? - Дарган забегал глазами по парням, а потом перекинул взгляд на старшего сына. - Панкрат, не ты опять их подначиваешь?
- Разбаловались они в столицах, вот и захотелось самим характер показать, - решился высказаться тот. - Пора отправлять по университетам, еще нам возни с ними не хватало. Пусть лучше в науках себя проявляют.
- Здесь свежий воздух, привычное с детства питание, вот силушка-то и взыграла, - снимая для каймака пенки с топленого молока, объяснила поведение сыновей Софьюшка и добавила, обращаясь к мужу: - Ты как хочешь, а я против.
- В походе вам делать нечего, - сказал как отрубил Дарган. - Набивайте саквы припасами, будем собирать вас в путь-дорогу.
- Тогда пусть Панкратка возьмет нас в ночной дозор, - пристал как банный лист Петрашка.
- А это уже у него спрашивайте, хотя и на кордоне неспокойно.
- Там спокойствия никогда не было, - передвигая горшки, вздохнула Софьюшка.
- Вот видите, вся семья против вашего участия в стычках, - развел руками Панкрат.
Какое-то время каждый занимался своими делами, потом Захар прошел на середину комнаты и упрямо произнес:
- Мы все равно проберемся на кордон, мы уже договорились друг с другом.
- Что там делать! - вконец возмутился Дарган.
- Потому что мы терские казаки, - последовал жесткий ответ. - Не все же время в науках пребывать, пора и к военному делу приобщиться. У нас на Кавказе и Пушкин с Лермонтовым побывали, и убиенный в Персии Грибоедов.
- А это еще кто такие? - Дарган отложил наточенную шашку в сторону, изображая недоумение, хотя был наслышан о русских грамотных барах.
- Поэты и писатели, батяка, - аж подскочил на месте с подковыркой Петрашка.
Панкрат посмотрел на брата, на сотворенную им дурацкую фигуру, непривычную в здешних местах, и добродушно засмеялся.
- Совсем братья окацапились, уже и театры разыгрывать научились, - затем высказал отцу свою догадку: - Они насмешек станичных малолеток не выдержали, вот и запросились на войну.
- Во-от оно что! Тогда причина серьезная, - насупился глава семейства. - В роду Даргановых трусов отродясь не бывало.
- Дарган, они выбрали другой путь, более цивилизованный, - насторожилась Софьюшка. - Он для большинства казаков не понятен.
- Казаки разбираются во всем, - сотник пристукнул ножнами по полу. - А показать свою удаль для поддержки славы рода Даргановых никогда не поздно. На следующей неделе оба пойдете в отряд к Панкратке, пусть он вас там погоняет.
Видно было, что высказывание Панкрата о насмешках станичников над учеными братьями крепко зацепило старого вояку, больше он не желал слушать никаких доводов. Софьюшке оставалось лишь развести руками.
С этого все и началось.
Панкрат огрел кабардинца плетью и один пошел наметом по направлению к аулу. Привстав в стременах бешено скачущей лошади и не уставая хлестать ее нагайкой по бокам, он ругал себя последними словами за то, что рассказал батяке о насмешках над братьями их станичных сверстников. Если бы не его слова, то они бы сейчас мирно отмеряли версты по просторам великой Российской империи, каждый до своей столицы. Оба в них уже сумели обосноваться. Но все получилось по-другому.
Проводив хорунжего тревожным взглядом, Савелий подал знак патрульной группе и устремился за ним. Дерзкий нрав племянника был знаком ему с детских соплей, он слишком хорошо представлял себе, что тот мог натворить на чужой территории.
А Панкрат и правда не видел ничего вокруг, он торопился исправить допущенную ошибку любой ценой. Лошадь ворвалась на улицу с низенькими саклями и, осаженная всадником, взвилась на дыбы посреди дороги. Казак вращал зрачками, стараясь угадать, в каком из строений жили когда-то его жена Айсет и ее брат, разбойник Муса, но все сакли были похожи одна на другую. Прошло несколько лет с того момента, как он однажды увидел, из какого подворья девушка выбежала к нему на свидание. Мало того, тогда он наблюдал за аулом со стороны одинокой скалы, а теперь ворвался в него со стороны горных хребтов.